Воспитательное мероприятие

«Если душа родилась крылатой», по творчеству М. Цветаевой

Звучит первая часть (Moderato) Концерта №2 для фортепиано с оркестром С. В. Рахманинова.

На фоне музыки слова.

Ведущий: “Трудно говорить о такой безмерности, как поэт.
Откуда начать? Как закончить?
И можно ли вообще начинать и заканчивать,
Если то, о чем я говорю:
Душа – есть все – всюду – вечно”.

Писала Марина Цветаева - “Слово о Бальмонте”.

Чтец: К тебе, имеющему быть рожденным
Столетие спустя, как отдышу,-
Из самых недр, как на смерть осужденный,
Своей рукой – пишу:
– Друг! Не ищи меня! Другая мода!
Меня не помнят даже старики.
– Ртом не достать! Через Летейские воды
Протягиваю две руки.
Как два костра, глаза твои я вижу,
Пылающие мне в могилу – в ад,
– Ту видящие, что рукой не движет,
Умершую сто лет назад.
Со мной в руке – почти что горстка пыли –
Мои стихи! – я вижу: на ветру
Ты ищешь дом, где родилась я – или
В котором я умру.
И грустно мне еще, что в этот вечер,
Сегодняшний – так долго шла я вслед
Садящемуся солнцу, – и навстречу
Тебе – сто лет…

Звучит “Октябрь” из цикла “Времена года” Чайковского. На фоне музыки – чтение.

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.

– Дом в Трехпрудном переулке, небольшой, одноэтажный, деревянный. Семь
окон по фасаду, над воротами нависал огромный серебристый тополь. Ворота
с калиткой и кольцом. А там наверху дома детские комнаты.

– Это наши комнаты, моя и Асина.

– Я – Анастасия Ивановна Цветаева – младшая сестра Марины.

Там где-то слышатся шаги нашего отца, профессора Московского
университета, ученого филолога.

– А эти звуки.

Звучит фортепиано.

– Марина, пойдем в залу.

– Самая большая комната в доме – зала. Между окон – зеркала. По стенам
зеленые деревца в кадках. Они будут сниться и оживать в снах Марины.

– В зале – в самом центре – рояль. Непомерный рояль, под которым ползали
маленькие сестры, как под брюхом гигантского зверя.

– Рояль – черное ледяное озеро.

– Рояль – мое первое зеркало. В него можно было всматриваться, как в бездну,
дышать на его поверхность, как на матовое стекло.

– Мать могла на рояле всё. На клавиатуру она сходила, как лебедь на воду.

– Мать залила нас музыкой. Мать заполнила нас, как наводнение. Она залила
нас музыкой, как кровью, кровью второго рождения.

– Мать поила нас из вскрытой жилы лирики, как и мы потом, беспомощно
вскрыв свою, пытались поить своих детей кровью собственной тоски. После
такой матери мне оставалось одно – стать поэтом…

– Видела ли мать в дочери будущего поэта? Вряд ли, хотя пыталась угадать
характер стихии, бушевавшей в Марине и нарушавшей всё спокойное течение жизни в доме.
Кто создан из камня,
Кто создан из глины,
А я серебрюсь и сверкаю…

Ведущий: Шло время, и Марина из круглолицей девочки с глазами цвета
крыжовника превратилась в невысокую девушку с задумчивым
взглядом близоруких глаз. Интерес к музыке у Марины постепенно
угасает, особенно после смерти матери. У нее появилась глубокая
страсть – книги. Простое и хотя бы приблизительное перечисление
того, что прочла Цветаева к 18 годам, показалось бы
неправдоподобным по количеству и разнообразию. Пушкин,
Лермонтов, Жуковский, Лев Толстой… Немецкие и французские
романтики, Гюго, Ламартин, Ницше, Жан-Поль Рихтер, пьесы
Ростана, Гейне, Гете, книги, связанные с Наполеоном. Впрочем,
лучше остановиться…

Звучит музыка Шопена.

Книги в красном переплете

Из рая детского житья

Вы мне привет прощальный шлете,

Неизменившие друзья.

В протертом, красном переплете.

Чуть легкий выучен урок,

Бегу, тот час же к вам, бывало.

Уж поздно! – Мама, десять строк!..

Но, к счастью, мама забывала.

Дрожат на люстрах огоньки…

Как хорошо за книгой дома!

Под Грига, Шумана, Кюи,

Я узнавала судьбы Тома.

Темнеет… В воздухе свежо…

Вот с факелом индеец Джо,

Блуждает в сумраке пещеры.

О, золотые времена,

Где взор смелее и сердце чище!

О, золотые времена:

Гек Финн, Том Сойер, Принц и Нищий.

Ведущий: Когда Марина Цветаева отдала в печать свою первую книгу
“Вечерний альбом”, ей только что исполнилось 18 лет. Любовь
заполняет эту книгу, дышит ею, любовь к маме, сестре, к жизни,
такой прекрасной и безоблачной (как недолго это будет длиться!), к
подругам по гимназии.

Стихотворение “Мой милый” (5 человек).

Вчера еще в глаза глядел,

А нынче – всё косится в сторону!

Вчера еще до птиц сидел,-

Всё жаворонки, нынче – вороны!

Я глупая, а ты умен,

Живой, а я остолбенелая.

О, вопль женщин всех времен:

“Мой милый, что тебе я сделала?!”

И слезы ей – вода и кровь – Вода,

– В крови, в слезах умылся!

Не мать, а мачеха – Любовь.

Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,

Уводит их дорога белая…

И стон стоит вдоль всей земли:

Вчера еще – в ногах лежал!

Равнял с Китайскою державою!

В раз обе рученьки разжал,-

Жизнь выпала копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду

Стою – немилая, несмелая.

Я и в аду тебе скажу:

“Мой милый, что тебе я сделала?”

Спрошу я стул, спрошу кровать:

“За что, за что терплю и бедствую?”

Отцеловал колесовать

Другую целовать, ответствуют.

Жить приучил в самом огне,

Сам бросил в степь заледенелую

Вот что ты, милый, сделал мне!

Мой милый, что тебе – я сделала?

Всё ведаю, не прекословь!

Вновь зрячая уж не любовница

Где отступается Любовь,

Там подступает Смерть-садовница.

Само – что дерево трясти!

– В срок яблоко спадает спелое…

– За всё, за всё меня прости,

Мой милый, что тебе я сделала!

– Очень рано ощутила в себе некий “тайный жар”, “скрытый двигатель жизни” и назвала его “любовь”. “Пущен меня заразил любовью. Словом – любовь”. На протяжении всей жизни в Цветаевой неугасимо горел душевный и творческий костер любви к дорогим “теням минувшего”, к “святому ремеслу поэта”, к природе, к живущим людям, к друзьям и подругам.

Звучит романс М.Таривердиева “У зеркала” на стихи М.Цветаевой.

Любовь! Любовь! И в судорогах и в гробе

Насторожусь – прельщусь – смущусь – рванусь.

О милая! Ни в гробовом сугробе,

Ни в облачном с тобою не прощусь.

Нет, выпростаю руки,- стан упругий

Единым взмахом из твоих пелен,

Смерть, выбью!-

Верст на тысячу в округе.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза – прекрасно – бесполезны!

– Под крыльями раскинутых бровей

– Две бездны.

В его лице я рыцарству верна,

Всем вам, кто жил и умирал со страху!

Такие – в роковые времена

Слагают стансы – и идут на плаху.

Ведущий: Разве это не поэтическое предвидение, не роковое пророчество

гениального поэта и любящей женщины?! Судьба? Да, судьба!

Обвенчались Сережа и Марина в январе 1912 года, а 5 сентября 1912

года родилась дочь Аля – Ариадна Эфрон.

Марина Цветаева: “Аля- Ариадна Эфрон – родилась 5 сентября 1912 года,

в половине шестого утра, под звон колоколов”.

Чтец: Девочка! – Царица бала!

Или схимница – бог весть!

– Сколько времени? – Светало.

Кто-то мне ответил: – Шесть.

Чтобы тихая в печали,

Чтобы нежная росла, -

Девочку мою встречали

Ранние колокола.

Марина Цветаева: “Я назвала ее Ариадной, – вопреки Сереже, который любит русские имена, папе, который любит имена простые,

друзьям, которые находят, что это салонно. Назвала от

романтизма и высокомерия, которые руководят всей моей

жизнью”.

– Потом будет рождение дочери Ирины и сына Мурлыги.

– Горе, лишения, нищета будут впереди.

Ведущий: 2 марта 1920 года умерла младшая дочь – Ирина – от голода. Еще

один рубец на сердце, еще одна седая прядь.

Чтец: Две руки, легко опущенные

На младенческую голову!

Были – по одной на каждую -

Две головки мне дарованы.

Но обеими – зажатыми –

Яростным – как могла!

Старшую из тьмы выхватывая –

Младшей не уберегла.

Две руки – ласкать – разглаживать

Нежные головки пышные.

Две руки – и вот одна из них

За ночь оказалась ледяная.

Светлая – на шейке тоненькой –

Одуванчик на стебле!

Мной еще совсем не понято,

Что дитя мое в земле.

Ведущий: Из книги И. Эренбурга “Люди, годы, жизнь”.

– Таково было хождение по мукам “Жизнь, где мы так мало можем…”, – писала Цветаева. Зато сколько она могла в своих тетрадях! В них она, страдая, могла создавать удивительные, неповторимые по музыкальности стихи.

Романс “Мне нравится, что Вы больны не мной” на стихи М. Цветаевой.

– Как свежо и современно звучат стихи, а ведь написаны они были в 1915 году. Обращены стихи к будущему мужу сестры Минцу.

– А потом будет разлука с мужем. Долгая семнадцатилетняя разлука с Россией. Ощущение ненужности, особенно ненужности ее стихов.

Чтец: В огромном городе моем – ночь.

Из дома сонного иду – прочь.

И люди думают: – жена, дочь,-

А я запомнила одно: ночь.

Июльский ветер мне метет – путь,

И где-то музыка в окне – чуть.

Ах, нынче ветру до зари – дуть

Сквозь стенки тонкие груди – в грудь.

Есть черный тополь, и в окне – свет,

И звон на башне, и в руке – цвет,

И шаг вот этот – никому – вслед,

И тень вот эта, а меня – нет.

Огни – как нити золотых бус,

Ночного листика во рту – вкус.

Освободите от дневных уз,

Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

Ведущий: В июне 1939 г. мать и сын сели в поезд. Отец и дочь уже там, пока

еще не в тюрьме, но уже в России. Из Парижа ее с сыном не провожал

никто. Еще два года будет длиться Голгофа Марины, ее расплата – за

что? – непохожесть? – нетерпимость? неумение приспосабливаться к

чему бы то ни было? за право быть самой собой?

– Расплата за любовь, земную и поэтическую, конкретную и космическую.

Вы, идущие мимо меня

К не моим и сомнительным чарам, -

Если б знали вы, сколько огня,

Сколько жизни, растраченной даром.

И какой героический пыл

На случайную тень и на шорох…

И как сердце мне испепелил

Этот даром истраченный порох.

О летящие в ночь поезда,

Уносящие сон на вокзале…

Причем, знаю я, что и тогда

Не узнали бы вы – если б знали.

Почему мои речи резки

В вечном дыме моей папиросы,

– Сколько темной и грозной тоски

В голове моей светловолосой.

Знаю, умру на заре! На которой из двух,

Вместе с которой из двух – не решить по заказу!

Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!

Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!

Пляшущим шагом прошла по земле!

Неба дочь! С полным передником роз!

Ни ростка не наруша! Знаю, умру на заре!

Ястребиную ночь Бог не пошлет по мою лебединую душу!

Нежной рукой, отведя нецелованный крест,

В щедрое небо рванусь за последним приветом.

Прорезь зари – и ответной улыбки прорез… –

Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!

Ведущий: Город Елабуга – последнее земное пристанище неукротимой души

поэта. 31 августа 1941 года великий русский поэт Марина Цветаева

покончила с собой.

Марина Цветаева: “Сын! Прости меня, но дальше было бы хуже. Пойми, что

я больше не могла жить. Передай папе и Але – если увидишь

– что любила их до последней минуты и объясни, что попала

в тупик”.

Ведущий: Сын ничего не смог передать. Аля отбывала срок, Сергей Яковлевич

будет расстрелян, сам же Георгий Эфрон погибнет на фронте.

Чтец: О, черная гора,

Затмившая весь свет!

Растоплены снега – и лес спален.

И если всё ж – плеча, крыла, колена

Сжав – на погост дала себя увезть,-

То лишь затем, чтобы, смеясь над тленом,

Стихом восстать – иль розаном расцвесть!

Звучит первая часть Концерта №2 С. В. Рахманинова.

Марина Цветаева: “Вся моя жизнь – роман с собственной душой”.

Ведущий: 5 мая 1911 г. Марина приехала в Коктебель к Максимилиану

Волошину, другу на всю жизнь, одному из немногих. На пустынном,

усеянном мелкой галькой морском берегу, она встретилась с

семнадцатилетним Сергеем Эфроном. Любовь с первого же дня – и на

всю жизнь.

Диалог (Макс и Марина):

Марина Цветаева: “Макс, я выйду замуж только за того, кто из всего

побережья угадает, какой мой любимый камень”.

Макс: “Марина! Влюбленные, как тебе, может быть, известно, – глупеют. И

когда тот, кого ты полюбишь, принесет тебе булыжник, ты совершенно

искренне поверишь, что это твой любимый камень”.

Марина Цветаева: “Макс, я от всего умнею! Даже от любви! А с камешком

сбылось, ибо Сережа чуть ли не в первый день знакомства

открыл и вручил мне – величайшая радость – сердоликовую

бусину”.

Ведущий: Сережа и Марина нашли друг друга. Письма, которые они писали

друг другу всю жизнь, невозможно читать бесстрастно. Это –

потрясение, это невозможный накал страстей, обжигающий и

сегодня.

Юноша.(Сергей – Марине): “Я живу верой в нашу встречу. Без Вас для меня не будет жизни, живите! Я ничего от Вас не буду требовать – мне ничего не нужно, кроме того, чтобы вы были живы… Берегите себя. Храни Вас Бог.

Ваш С.”

Девушка (Марина – Сергею): “Мой Сереженька! Не знаю, с чего начинать.

То, чем и закончу: моя любовь к Вам бесконечна”.

Чтец: Я с вызовом ношу его кольцо!

Да, в Вечности – жена, не на бумаге!

Чрезмерно узкое его лицо

Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз.

Мучительно великолепны брови

В его лице трагически слились.

Пора-пора-пора

Творцу вернуть билет.

Отказываюсь – быть.

В Бедламе нелюдей.

Отказываюсь – жить.

С волками площадей.

С акулами равнин

Отказываюсь плыть

Вниз – по теченью спин.

Не надо мне ни дыр

Ушных, ни вещих глаз.

На твой безумный мир

Ответ один – отказ.

“Пригвождена…”

Пригвождена к позорному столбу

Славянской совести старинной,

С змеею в сердце и с клеймом на лбу,

Я утверждаю, что – невинна.

Я утверждаю, что во мне покой

Причастницы перед причастьем,

Что не моя вина, что я с рукой

По площадям стою – за счастьем.

Пересмотрите всё мое добро,

Скажите – или я ослепла?

Где золото мое? Где серебро?

В моей ладони – горстка пепла!

И это всё, что лестью и мольбой

Я выпросила у счастливых.

И это всё, что я возьму с собой

В край целований молчаливых.

– Помолись дружок, за бессонный дом,

За окно с огнем.

Ведущий: На кладбище в Елабуге есть такая надпись: “В этой части кладбища похоронена Марина Цветаева”.

Идешь, на меня похожий,

Глаза устремляя вниз.

Я их опускала – тоже

Прохожий, остановись!

Прочти – слепоты куриной

И маков набрав букет;

Что звали меня Мариной;

И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь могила,

Что я появляюсь, грозя…

Я слишком сама любила

Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились…

Я тоже была, прохожий!

Прохожий остановись!

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед.

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,

Главу опустив на грудь.

Легко обо мне подумай,

Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли…

И пусть тебя не смущает

В заключении звучит песня - «Молитва» .

Марины Ивановны Цветаевой"

... Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед.

Учитель: М. Цветаева Русская поэзия наше великое духовное достояние, наша национальная гордость. Но многих поэтов и писателей забыли, их не печатали, о них не говорили. В связи с большими переменами в нашей стране в последнее время, в нашем обществе многие несправедливо забытые имена стали к нам возвращаться, их стихи и произведения стали печатать. Это такие замечательные русские поэты, как Анна Ахматова, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Марина Цветаева. Чтобы узнать этих людей и понять то, почему их имена были на время забыты, надо вместе с ними прожить жизнь, посмотреть на нее их глазами, понять ее их сердцем. Из этой великолепной плеяды мне ближе и дороже образ М. И. Цветаевой, замечательной русской поэтессы и, как мне кажется очень душевного человека.

Ведущий: Марина Ивановна Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 года. По происхождению, семейным связям, воспитанию она принадлежала к трудовой научно-художественной интеллигенции. Если влияние отца, Ивана Владимировича, университетского профессора и создателя одного из лучших московских музеев (ныне музея Изобразительных Искусств) , до поры до времени оставалось скрытым, подспудным, то мать, Мария Александровна, страстно и бурно занималась воспитанием детей до самой своей ранней смерти, - по выражению дочери, завела их музыкой: "После такой матери мне осталось только одно: стать поэтом".

Ведущая: Характер у Марины Цветаевой был трудный, неровный, неустойчивый. Илья Эренбург, хорошо знавший ее в молодости, говорит: "Марина Цветаева совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, пиетет перед гармонией и любовью к душевному косноязычию, предельную гордость и предельную простоту. Ее жизнь была клубком прозрений и ошибок".

Ведущий: Однажды Цветаева случайно обмолвилась по чисто литературному поводу: "Это дело специалистов поэзии. Моя же специальность - Жизнь". Жила она сложно и трудно, не знала и не искала покоя, ни благоденствия, всегда была в полной неустроенности, искренне утверждала, что "чувство собственности" у нее "ограничивается детьми и тетрадями". Жизнью Марины с детства и до кончины, правило воображение. Воображение, взросшее на книгах.

Чтец:

Красною кистью

Рябина зажглась

Падали листья

Я родилась.

Спорили сотни

Колоколов

День был субботний

Иоанн Богослов

Мне и доныне

Хочется грызть

Красной рябины

Горькую кисть.

Ведущая: (Звучит музыка Бетховена. ) Детство, юность и молодость Марины Ивановны прошли в Москве и в тихой подмосковной Тарусе, отчасти за границей. Училась она много, но, по семейным обстоятельствам, довольно бессистемно: совсем маленькой девочкой - в музыкальной школе, потом в католических пансионах в Лозанне и Фрайбурге, в ялтинской женской гимназии, в московских частных пансионах.

Ведущий: Стихи Цветаева начала писать с шести лет (не только по-русски, но и по-французски, по-немецки) , печататься - с шестнадцати. Герои и события поселились в душе Цветаевой, продолжали в ней свою "работу". Маленькая, она хотела, как всякий ребенок, "сделать это сама". Только в данном случае "это" было не игра, не рисование, не пение, а написание слов. Самой найти рифму, самой записать что-нибудь. Отсюда первые наивные стихи в шесть-семь лет, а затем - дневники и письма.

От лица Цветаевой: В 1910 году еще не сняв гимназической формы, тайком от семьи, выпускаю довольно объемный сборник "Вечерний альбом". Его заметили и одобрили такие влиятельные и взыскательные критики, как В. Брюсов, Н. Гумилев, М. Волошин.

Критик: Стихи юной Цветаевой были еще очень незрелы, но подкупали своей талантливостью, известным своеобразием и непосредственностью. На этом сошлись все рецензенты. Строгий Брюсов, особенно похвалил Марину за то, что она безбоязненно вводит в поэзию "повседневность", "непосредственные черты жизни", предостерегая ее, впрочем, опасности впасть в "домашность" и разменять свои темы на "милые пустяки": "Несомненно, талантливая Марина Цветаева может дать нам настоящую поэзию интимной жизни и может, при той легкости, с какой она, как кажется, пишет стихи, растратить все свои дарования на ненужные, хотя бы и изящные безделушки".

Ведущая: В этом альбоме Цветаева облекает свои переживания в лирические стихотворения о не состоявшейся любви, о невозвратности минувшего и о верности любящей: Ты все мне поведал - так рано!

От лица Цветаевой:

Я все разглядела - так поздно!

В сердцах наших вечная рана,

В глазах молчаливый вопрос...

Темнеет... Захлопнули ставни,

Над всем приближение ночи...

Люблю тебя призрачно- давний,

Тебя одного - и на век!

Критик : В ее стихах появляется лирическая героиня - молодая девушка, мечтающая о любви. "Вечерний альбом" - это скрытое посвящение. Перед каждым разделом - эпиграф, а то и по два: из Ростана и Библии.

Таковы столпы первого возведенного Мариной Цветаевой здания поэзии. Какое оно еще пока ненадежное, это здание; как зыбки его некоторые части, сотворенные полудетской рукой. Немало инфантильных строк - впрочем, вполне оригинальных, ни на чьи не похожих: - "Кошку завидели, курочки Стали с индюшками в круг... " Мама у сонной дочурки Вынула куклу из рук.

Чтец: стихотворение"У кроватки".

Критик : Но некоторые стихи уже предвещали будущего поэта. В первую очередь - безудержная и страстная "Молитва", написанная поэтессой в день семнадцатилетия, 26 сентября 1909 года: Христос и Бог! Я жажду чуда Теперь, сейчас, в начале дня!

От лица Цветаевой:

О, дай мне умереть, покуда

Вся жизнь как книга для меня.

Ты мудрый, ты не скажешь строго:

"Терпи еще не кончен срок".

Ты сам мне подал - слишком много!

Я жажду сразу всех дорог!

................................

Люблю и крест, и шелк, и каски,

Моя душа мгновений след...

Ты дал мне детство - лучше сказки

И дай мне смерть - в семнадцать лет!

Ведущий: Нет она вовсе не хотела умереть в этот момент, когда писала эти строки; они - лишь поэтический прием.

Марина была очень жизнестойким человеком ("Меня хватит еще на 150 миллионов жизней! ") . Она жадно любила жизнь и, как положено поэту-романтику, предъявляла ей требования громадные, часто непомерные.

Критик: В стихотворении "Молитва" скрытое обещание жить и творить: "Я жажду всех дорог! ". Они появятся во множестве - разнообразные дороги цветаевского творчества.

В стихах "Вечернего альбома" рядом с попытками выразить детские впечатления и воспоминания соседствовала недетская сила, которая пробивала себе путь сквозь немудреную оболочку зарифмованного детского дневника московской гимназистки. "В Люксембургском саду", наблюдая с грустью играющих детей и их счастливых матерей, завидует им: "Весь мир у тебя", - а в конце заявляет: Я женщин люблю, что в бою не робели Умевших и шпагу держать, и копье, Но знаю, что только в плену колыбели Обычное женское- счастье мое!

В "Вечернем альбоме" Цветаева много сказала о себе, о своих чувствах к дорогим ее сердцу людям; в первую очередь о маме и о сестре Асе.

"Вечерний альбом" завершается стихотворением "Еще молитва". Цветаевская героиня молит создателя послать ей простую земную любовь.

Чтец: стихотворение «Ещё молитва».

Критик: В лучших стихотворениях первой книги Цветаевой уже угадываются интонации главного конфликта ее любовной поэзии: конфликта между "землей" и "небом", между страстью и идеальной любовью, между стоминутным и вечным и - мире - конфликта цветаевской поэзии: быта и бытия.

Вслед за "Вечерним альбомом" появилось еще два стихотворных сборника Цветаевой: "Волшебный фонарь" (1912г.) и "Из двух книг" (1913г.) - оба под маркой издательства "Оле - Лукойе", домашнего предприятия Сергея Эфрона, друга юности Цветаевой, за которого в 1912 году она выйдет замуж. В это время Цветаева - "великолепная и победоносная" жила уже очень напряженной душевной жизнью.

Ведущая: Устойчивый быт уютного дома в одном из старомосковских переулков, неторопливые будни профессорской семьи - все это было поверхностью, под которой уже зашевелился "хаос" настоящей, не детской поэзии.

В тому времени Цветаева уже хорошо знала себе цену как поэту (уже в 1914г. она записывает в своем дневнике: "В своих стихах я уверена непоколебимо") , но ровным счетом ничего не делала для того, чтобы наладить и обеспечить свою человеческую и литературную судьбу.

Жизнелюбие Марины воплощалось, прежде всего, в любви к России и к русской речи. Марина очень сильно любила город, в котором родилась, Москве она посвятила много стихов.

Чтец:

Над городом отвергнутым Петром,

Перекатился колокольный гром.

Гремучий опрокинулся прибой

Над женщиной отвергнутой тобой.

Царю Петру, и вам, о царь, хвала!

Но выше вас, цари: колокола.

Пока они гремят из синевы

Неоспоримо первенство Москвы.

- И целых сорок сороков церквей

Смеются над гордынею царей!

Ведущий: Сначала была Москва, родившаяся под пером юного, затем молодого поэта. Во главе всего и вся царил, конечно, отчий "волшебный" дом в Трехпрудном переулке.

От лица Марины Цветаевой:

Высыхали в небе изумрудном

Капли звезд и пели петухи.

Это было в доме старом, доме чудном...

Чудный дом, наш дивный дом в Трехпрудном,

Превратившийся теперь в стихи.

Ведущая: Таким он предстал в этом уцелевшем отрывке отроческого стихотворения. Дом был одушевлен: его зала становилась участницей всех событий, встречала гостей; столовая, напротив, являла собою некое пространство для вынужденных четырехкратных равнодушных встреч с "домашними", - столовая осиротевшего дома, в котором уже не было матери. Мы не узнаем их стихов Цветаевой, как выглядела зала или столовая, вообще сам дом, - "на это есть архитектура, дающая". Но мы знаем, что рядом с домом стоял тополь, который так и остался перед глазами поэта всю жизнь.

От лица Марины Цветаевой:

Этот тополь! Под ним ютятся

Наши детские вечера

Этот тополь среди акаций,

Цвета пепла и серебра...

Критик: Позднее в поэзии Цветаевой появится герой, который пройдет сквозь годы ее творчества, изменяясь во второстепенном и оставаясь неизменным в главном: в своей слабости, нежности, зыбкости в чувствах. Лирическая героиня наделяется чертами кроткой богомольной женщины: Пойду и встану в церкви И помолюсь угодникам О лебеде молоденьком.

В первые дни 1917 года в тетради Цветаевой появляются не самые лучшие стихи, в них слышатся перепевы старых мотивов, говорится о последнем часе нераскаявшейся, истомленной страстями лирической героини.

В наиболее удавшихся стихах, написанных в середине января - начале февраля, воспевается радость земного бытия и любви.

От лица Марины Цветаевой:

Мировое началось во мне кочевье:

Это бродят по ночной земле - деревья,

Это бродят золотым вином - грозди,

Это странствуют из дома в дом - звезды,

Это реки начинают путь - вспять!

И мне хочется к тебе на грудь - спать.

Ведущий: Многие из своих стихов Цветаева посвящает поэтам современникам: Ахматовой, Блоку, Маяковскому, Эфрону.

От лица Марины Цветаевой:

... В певучем граде моем купола горят, И Спаса светлого славит слепец бродячий...

- И я дарю тебе свой колокольный град, Ахматова! - и сердце свое в придачу.

Ведущая: Но все они были для нее лишь собратьями по перу. Блок в жизни Цветаевой был единственным поэтом, которого она чтила не как собрата по "старинному ремеслу", а как божество от поэзии, и которому, как божеству, поклонялась. Всех остальных, ею любимых, она ощущала соратниками своими, вернее - себя ощущала собратом и соратником их, и о каждом считала себя вправе сказать, как о Пушкине: "Перья навостроты знаю, как чинил: пальцы не присохли от его чернил! ". Творчество лишь одного Блока восприняла Цветаева, как высоту столь поднебесную - не отрешенность от жизни, а очищенностью ею; что ни о какой сопричастности этой творческой высоте она, в "греховности" своей, и помыслить не смела - только коленопреклонением стали все ее стихи, посвященные Блоку в 1916 и 1920-1921 годах.

От лица Марины Цветаевой:

Зверю - берлога, Страннику дорога, Мертвому - дроги.

Каждому свое.

Женщине лукавить, Царю - править, Мне славить Имя твое.

Критик: Марина Цветаева пишет не только стихи, но и прозу. Проза Цветаевой тесно связана с ее поэзией. В ней, как и в стихах, важен был факт, не только смысл, но и звучание, ритмика, гармония частей. Она писала: "Проза поэта - другая работа, чем проза прозаика, в ней единица усилия - не фраза, а слово, и даже часто - мое. " Однако в отличие от поэтических произведений, где искала емкость и локальность выражения, в прозе же она любили распространить, пояснить мысль, повторить ее на разные лады, дать слово в его синонимах.

Проза Цветаевой создает впечатление большой масштабности, весомости, значительности. Мелочи как таковые, у Цветаевой просто перестают существовать, люди, события, факты всегда объемны. Цветаева обладала даром точно и метко рассказать о своем времени.

Одна из ее прозаических работ посвящена Пушкину. В ней Марина пишет, как она впервые познакомилась с Пушкиным и что о не м узнала сначала. Она пишет, что Пушкин был ее первым поэтом, и первого поэта убили. Она рассуждает о его персонажах. Пушкин "заразил" Цветаеву словом любовь. Этому великому поэту она также посвятила множество стихов.

От лица Марины Цветаевой:

Бич жандармов, Бог студентов, Желчь мужей, услада жен, Пушкин в роли монумента?

Гостя каменного? - он.

Ведущий: Вскоре свершилась Октябрьская революция, которую Марина Цветаева не приняла и не поняла. С нею произошло по истине роковое происшествие. Казалось бы, именно она со всей своей бунтарской натурой своего человеческого и поэтического характера могла обрести в революции источник творческого одушевления. Пусть она не сумела бы понять правильно революцию, ее цели и задачи, но она должна была по меньшей мере ощутить ее как могучую и безграничную стихию.

В литературном мире она по-прежнему держалась особняком. В мае 1922 года Цветаева со своей дочерью уезжает за границу к мужу, который был белым офицером. За рубежом она жила сначала в Берлине, потом три года в Праге; в ноябре 1925 года она перебралась в Париж. Жизнь была эмигрантская, трудная, нищая. Приходилось жить в пригороде, так как в столице было не по средствам.

Ведущая: Поначалу белая эмиграция приняла Цветаеву как свою, ее охотно печатали и хвалили. Но вскоре картина существенно изменилась. Прежде всего для Цветаевой наступило жесткое отрезвление. Белоэмигрантская среда, с мышиной возней и яростной грызней всевозможных "фракций" и "партий", сразу же раскрылась перед поэтессой во всей своей жалкой и отвратительной наготе. Постепенно ее связи с белой эмиграцией рвутся. Ее печатают все меньше и меньше, некоторые стихи и произведения годами не попадают в печать или вообще остаются в столе автора.

Решительно отказавшись от своих былых иллюзий, она ничего уже не оплакивала и не придавалась никаким умилительным воспоминаниям о том, что ушло в прошлое. В ее стихах зазвучали совсем иные ноты.

От лица Марины Цветаевой:

Берегитесь могил: Голодней блудниц!

Мертвый был и сенил: Берегитесь гробниц!

От вчерашних правд В доме смрад и хлам.

Даже самый прах Подари ветрам!

Ведущий: Дорогой ценой купленное отречение от мелких "вчерашних правд" в дальнейшем помогло Цветаевой трудным, более того - мучительным путем, с громадными издержками, но все же прийти к постижению большой правды века.

Вокруг Цветаевой все теснее смыкалась глухая стена одиночества. Ей некому прочесть, некого спросить, не с кем порадоваться. В таких лишениях, в такой изоляции она героически работала как поэт, работала, не покладая рук.

Вот что замечательно: не поняв и не приняв революции, убежав от нее, именно там, за рубежом, Марина Ивановна, пожалуй, впервые обрела трезвое знание о социальном неравенстве, увидела мир без каких бы то ни было романтических покровов.

Критик: Самое ценное, самое несомненное в зрелом творчестве Цветаевой - ее неугасимая ненависть к "бархотной сытости" и всякой пошлости. В дальнейшем творчестве Цветаевой все более крепнут сатирические ноты. В то же время в Цветаевой все более растет и укрепляется живой интерес к тому, что происходит на покинутой Родине. "Родина не есть условность территории, а принадлежность памяти и крови, - писала она. - Не быть в России, забыть Россию - может бояться только тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри - тот теряет ее лишь вместе с жизнью". С течением времени понятие "Родина" для нее наполняется новым содержанием. Поэт начинает понимать размах русской революции ("лавина из лавин") , она начинает чутко прислушиваться к "новому звучанию воздуха".

Тоска по России, сказывается в таких лирических стихотворениях, как "Рассвет на рельсах", "Лучина", "Русской ржи от меня поклон", "О неподатливый язык... ", сплетается с думой о новой Родине, которую поэт еще не видел и не знает, - о Советском Союзе, о его жизни, культуре и поэзии.

От лица Марины Цветаевой: (Звучит музыка Вивальди )

Покамест день не встал С его страстями стравленными, Из сырости и шпал Россию восстанавливаю.

Из сырости - и свай, Из сырости - и серости.

Пока мест день не встал И не вмешался стрелочник.

.........................

Из сырости - и стай...

Еще вестями шалыми Лжет вороная сталь Еще Москва за шпалами!

Критик: К 30-м годам Марина Цветаева совершенно ясно осознала рубеж, отделивший ее от белой эмиграции. Важное значение для понимания поэзии Цветаевой, которую она заняла к 30-м годам, имеет цикл "стихи к сыну". Здесь она во весь голос говорит о Советском Союзе, как о новом мире новых людей, как о стране совершенно особого склада и особой судьбы, неудержимо рвущейся вперед - в будущее, и в само мироздание - "на Марс".

От лица Марины Цветаевой:

Ни к городу и ни к селу Езжай, мой сын, в свою страну, В край - всем краям наоборот!

Куда назад идти - вперед Идти, - особенно - тебе, Руси не видавшие.

Нести в трясущихся горстях: "Русь - это прах, чти- этот прах! " От неиспытанных утрат Иди - куда глаза глядят!

................................

Нас родина не позовет!

Езжай, мой сын, домой - вперед В свой край, в свой век, в свой час - от насВ Россию вам, в Россию - масс, В наш - час страну! В сей - час - страну!

В на - Марс - страну! В без - нас страну!

Ведущая: Русь для Цветаевой - достояние предков, Россия - не более как горестное воспоминание "отцов", которые потеряли родину, и у которых нет надежды обрести ее вновь, а "детям" остается один путь - домой, на единственную родину, в СССР. Столь же тверждо Цветаева смотрела и на свое будущее. Она понимала, что ее судьба - разделить участь "отцов". У нее хватало мужества признать историческую правоту тех, против которых она так безрассудно восставала.

Личная драма поэтессы переплеталась с трагедией века. Она увидела звериный оскал фашизма и успела проклясть его. Последнее, что Цветаева написала в эмиграции, - цикл гневных антифашистских стихов о растоптанной Чехославакии, которую она нежно и преданно любила. Это поистине "плач гнева и любви", Цветаева теряла уже надежду - спасительную веру в жизнь. Эти стихи ее, - как крик живой, но истерзанной души.

От лица Марины Цветаевой:

О, черная гора, Затягившая весь свет!

Пора - пора пора Творцу вернуть билет.

Отказываюсь быть В Бедламе нелюдей Отказываюсь - жить С волками площадей.

Ведущий : На этой ноте последнего отчаяния оборвалось творчество Цветаевой. Дальше осталось просто человеческое существование. И того - в обрез.

В 1939 году Цветаева восстанавливает свое советское гражданство и возвращается на родину. Тяжело ей дались эти семнадцать лет на чужбине. Она мечтала вернуться в Россию "желанным и жданным гостем". Но так не получилось. Личные ее обстоятельства сложились плохо: муж и дочь подвергались необоснованным репрессиям. Цветаева поселилась в Москве, готовила сборник стихотворений. Но тут грянула война. Превратности эвакуации забросили Цветаеву сначала в Чистополь, а затем в Елабугу. Тут-то ее и настигло одиночество, о котором она с таким глубоким чувством сказала в своих стихах. Измученная, потерявшая веру, 31 августа 1941 года Марина Ивановна Цветаева покончила жизнь самоубийством. Могила ее затерялась. Долго пришлось ожидать и исполнения ее юношеского пророчества, что ее стихам "как драгоценным винам настанет свой черед".

Критик: Марину Цветаеву - поэта не спутаешь ни с кем другим. Ее стихи можно безошибочно узнать - по особому распеву, неповоротным ритмам, не общей интонацией. С юношеских лет уже начала сказываться особая цветаевская хватка в обращении со стихотворным словом, стремление к афористической четкости и завершенности. Подкупала также конкретность этой домашней лирики.

При всей своей романтичности юная Цветаева не поддалась соблазнам того безжизненного, мнимого многозначительного декадентского жанра. Марина Цветаева хотела быть разнообразной, она искала в поэзии различные пути.

Марина Цветаева - большой поэт, и вклад ее в культуру русского стиха ХХ века значителен. Наследие Марины Цветаевой велико и трудно обозримо. Среди созданного Цветаевой, кроме лирики - семнадцать поэм, восемь стихотворных драм, автобиографическая, мемуарная, историко-литературная и философско-критическая проза.

Ее не впишешь в рамки литературного течения, границы исторического отрезка. Она необычайно своеобразна, трудноохватима и всегда стоит особняком.

Учитель: (Звучит музыка Бетховена. )

Одним близка ее ранняя лирика, другим - лирические поэмы; кто-то предпочитает поэмы - сказки с их могучим фольклорным разливом; некоторые станут поклонниками проникнутых современных звучанием трагедий на античные сюжеты; кому- то окажется ближе философская лирика 20-х годов, иные предпочтут прозу или литературные письмена, вобравшие в себя неповторимость художественного мироощущения Цветаевой. Однако все ею написанное объединено пронизывающей каждое слово могучей силой духа.

"Цветаева звезда первой величины. Кощунство кощунств - относиться к звезде как к источнику света, энергии или источнику полезных ископаемых. Звезды - это всколыхающая духовный мир человека тревога, импульс и очищение раздумий о бесконечности, которая нам непостижима... " - так отозвался о творчестве Цветаевой, поэт Латвии О. Вициетис. Мне кажется, что время увидело Марину Цветаеву, признало ее нужной и позвало. Она пришла уверенно, ее позвал ее час, ее настоящий час. Теперь видно - в чем и насколько она была впереди.

ЛИТЕРАТУРА

1. Марина Цветаева. Избранное. М, "Просвещение" 1989г.

2. Марина Цветаева. Стихотворения. Поэмы. М., "Советская Россия" 1988г.

3. Марина Цветаева. Стихотворения. Поэмы. Драматические произведения. М., "Художественная литература" 1990г.

Антонина Журавель: Кто создан из камня, кто создан из глины,-

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело – измена, мне имя – Марина,

Я – бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти –

Тем гроб и нагробные плиты…

– В купели морской крещена – и в полете

Своем – непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети

Пробьется мое своеволье.

Меня – видишь кудри беспутные эти?-

Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной – воскресаю!

Да здравствует пена – веселая пена –

Высокая пена морская!

Ведущий (выходят с ведущей):

120 лет назад, 26 сентября (8 октября) 1892, в Москве, родилась Марина Ивановна Цветаева – поэт (именно так она хотела, чтобы ее называли), прозаик, переводчик, один из крупнейших русских поэтов XX века.

На экране – фотографии М.Цветаевой.

Ведущая:

Литературно-художественную композицию, посвященную юбилею поэта, мы решили назвать «Моя Цветаева». Каждый из участников представит одну из граней творчества – то, что показалось ему наиболее близким и актуальным, что отозвалось в душе. Но это не просто литературный вечер, но еще и вечер-конкурс, который определит лучших исполнителей произведений Марины Цветаевой в номинациях «декламация», «вокал», «театральная миниатюра». Нам хотелось бы представить членов жюри конкурса.

Ведущий:

1. Астахова Вера Павловна – исследователь жизни и творчества М.И. Цветаевой, создатель Запорожского домашнего Музея Марины Цветаевой, хранительница Цветаевского огня, модератор сайта «Музей Марины Цветаевой».

Ведущая:

2. Тонких Ирина Юрьевна – кандидат филологических наук, доцент кафедры журналистики ЗНТУ, автор диссертации и научных статей, посвященных творчеству поэта .

Ведущий:

3. Павленко Ирина Яковлевна – доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой русской филологии ЗНУ.

Ведущая:

4. Петрик Татьяна Дмитриевна – преподаватель сценической речи кафедры актерского мастерства ЗНУ.

Ведущий:

5. Лазутин Александр Николаевич – гл. редактор Запорожского книжного издательства «Дикое поле», филолог.

Ведущая: Поприветствуем наше жюри!

Ведущий: Просим зал активно поддерживать наших участников!

Ведущая:

Наш вечер – является частью трехдневного фестиваля, посвященного памяти Марины Цветаевой. О программе фестиваля расскажет один из организаторов Цветаевского фестиваля, Александр Николаевич Лазутин

Выступление ЛАЗУТИНА

Ведущий:

Слово для приветствия участникам фестиваля предоставляется ……… Выступление Темной или Павленко

Егорова Люда. ЗНУ. 096-78-47-658

Идешь на меня похожий,

Глаза устремляя вниз,

Я их опускала тоже!

Прохожий остановись!

Прочти - слепоты куриной

И маков набрав букет, -

Что звали меня Мариной,

И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь - могила,

Что я появлюсь, грозя…

Я слишком сама любила

Смеяться когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились…

Я тоже была, прохожий!

Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед, -

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,

Главу опустив на грудь.

Легко обо мне подумай,

Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли…

И пусть тебя не смущает

Ведущий:

Итак, 26 сентября 1892 года в семье профессора Ивана Владимировича Цветаева, известного искусствоведа и филолога, создателя Музея изобразительных искусств им. Пушкина и Марии Мейн, одарённой пианистки, ученицы Рубинштейна, родилась дочь Марина.

Ведущая: В эссе «Мать и музыка» Цветаева позже напишет: «Когда вместо желанного, предрешенного, почти приказанного сына Александра родилась только всего я, мать, самолюбиво проглотив вздох, сказала: «По крайней мере, будет музыкантша».

Мать не воспитывала - испытывала: силу сопротивления, - подастся ли грудная клетка? Нет, не подалась, а так раздалась, что потом – теперь – уже ничем не накормишь, не наполнишь. Мать поила нас из вскрытой жилы Лирики, как и мы потом, беспощадно вскрыв свою, пытались поить своих детей кровью собственной тоски. Их счастье - что не удалось, наше - что удалось! После такой матери мне оставалось только одно: стать поэтом».

Таран Анна:

МАМЕ

В старом вальсе штраусовском впервые

Мы услышали твой тихий зов,

С той поры нам чужды все живые

И отраден беглый бой часов.

Мы, как ты, приветствуем закаты,

Упиваясь близостью конца.

Все, чем в лучший вечер мы богаты,

Нам тобою вложено в сердца.

К детским снам клонясь неутомимо,

(Без тебя лишь месяц в них глядел!)

Ты вела своих малюток мимо

Горькой жизни помыслов и дел.

С ранних лет нам близок, кто печален,

Скучен смех и чужд домашний кров…

Наш корабль не в добрый миг отчален

И плывет по воле всех ветров!

Все бледней лазурный остров - детство,

Мы одни на палубе стоим.

Видно грусть оставила в наследство

Ты, о мама, девочкам своим!

(слайды с изображением родителей М.Цветаевой)

Ведущий: Начиная с «Юношеских стихов», молодая Цветаева стремится воплотить в слове чуть не каждый порыв своего сердца. Она спешит закрепит его в поэтических строчках, даже если этот порыв – прихоть дня и минуты – и назавтра от него не останется и следа.

Самурина Марина

Вы дитя и Вам нужны игрушки,

Потому я и боюсь ловушки,

Потому и сдержан мой привет.

Безнадежно-взрослый Вы? О, нет!

Вы дитя, а дети так жестоки:

С бедной куклы рвут, шутя, парик,

Вечно лгут и дразнят каждый миг,

В детях рай, но в детях все пороки, –

Потому надменны эти строки.

Кто из них доволен дележом?

Кто из них не плачет после елки?

Их слова неумолимо-колки,

В них огонь, зажженный мятежом.

Кто из них доволен дележом?

Есть, о да, иные дети - тайны,

Темный мир глядит из темных глаз.

Но они отшельники меж нас,

Их шаги по улицам случайны.

Вы - дитя. Но все ли дети - тайны?!

Белокопытова Катя:

Я люблю такие игры,
Где надменны все и злы.
Чтоб врагами были тигры
И орлы!
Чтобы пел надменный голос:
“Гибель здесь, а там тюрьма!”
Чтобы ночь со мной боролась,
Ночь сама!
Я несусь,- за мною пасти,
Я смеюсь – в руках аркан…
Чтобы рвал меня на части
Ураган!
Чтобы все враги – герои!
Чтоб войной кончался пир!
Чтобы в мире было двое:
Я и мир!

Ведущий:

Детство, юность и молодость Цветаевой прошли в Москве и Тарусе. Начальное образование Марина получила в частной женской гимназии. В 1902 году она поступила в Московский университет, где проучилось до 1905 года.

В 1908 году, в возрасте 16 лет, Цветаева совершила самостоятельную поездку в Париж, где прослушала краткий курс истории старофранцузской литературы в Сорбонне. Тогда же Марина Ивановна
начала печататься, а через два года, в 18 лет, втайне от семьи выпустила свой первый стихотворный сборник под названием «Вечерний альбом ».

Николай Гумилёв
в своих «Письмах о русской поэзии» отмечал: «Марина Цветаева внутренне талантлива, внутренне своеобразна, здесь инстинктивно угаданы все главнейшие законы поэзии… Первая книга Марины Цветаевой «Вечерний альбом» заставила поверить в нее, и может быть, больше всего – своей неподдельной детскостью, так мило-наивно не осознающей своего отличия от зрелости».

В обзоре новых поэтических сборников, в который попал и «Вечерний альбом» Цветаевой, Валерий Брюсов так его охарактеризовал: «Стихи Марины Цветаевой всегда отправляются от какого-нибудь реального факта, от чего-нибудь действительно пережитого. Не боясь вводить в поэзию повседневность, она берет непосредственно черты жизни, и это придает ее стихам жуткую интимность. Когда читаешь ее книгу, минутами становится неловко, словно заглянул нескромно через полузакрытое окно в чужую квартиру и подсмотрел сцену, видеть которую не должны бы посторонние. …непосредственность, привлекательная в более удачных пьесах, переходит на многих страницах толстого сборника в какую-то «домашность». Получаются уже не поэтические создания (плохие или хорошие, другой вопрос), но просто страницы личного дневника, и притом страницы довольно пресные».

Ведущая: На поучающий отзыв Брюсова о «Вечернем альбоме» Марина ответила ему:

«Улыбнись в мое окно,
Иль к шутам меня причисли,
Не изменишь все равно!
«Острых чувств» и «нужных мыслей»
Мне от Бога не дано.
Нужно петь, что все темно,
Что над миром сны нависли…
– Так теперь заведено, –
Этих чувств и этих мыслей
Мне от Бога не дано! »

Ведущий: Одной из первых литературных реакций на его публикацию стало стихотворение Максимилиана Волошина.

Евгений (театральный факультет, 2 курс):

(на экране – фото М.Волошина)

Марине Цветаевой

К Вам душа так радостно влекома!

О, какая веет благодать

От страниц “Вечернего альбома”!

(Почему “альбом”, а не “тетрадь”?)

Ваша книга — это весть “оттуда”,

Утренняя благостная весть.

Я давно уж не приемлю чуда,

Но как сладко слышать: “Чудо — есть!”

Большую роль в жизни Марины(по-итальянски marina от латинского marinus - морской) Жанр изобразительного искусства, изображающий морской вид, а также сцену морского сражения или иные события, происходящие на море. Является разновидностью пейзажа. Марина воплощает морскую стихию в том или ином ее… Подробнее >>Словарь >> Цветаевой сыграла и дружба с Волошиным. Ему она посвятила следующие строки:

Вика Теодорова (вокал):

Хочу у зеркала, где муть

И сон туманящий,

Я выпытать - куда Вам путь

И где пристанище.

Я вижу: мачта корабля,

И Вы - на палубе…

Вы - в дыме поезда… Поля

В вечерней жалобе -

Вечерние поля в росе,

Над ними - вороны…

Благословляю Вас на все

Четыре стороны!

ВЫХОДЯТ ВЕДУЩИЕ.

Ведущая: Зимой 1910-1911 гг. М.Волошин пригласил Марину Цветаеву и ее сестру Анастасию провести лето 1911г. в восточном Крыму, в Коктебеле, где жил он сам.

Они встретились 5 мая 1911 г. на пустынном, усеянном мелкой галькой коктебельском берегу. Она собирала камешки, он стал помогать ей - красивый грустной и кроткой красотой юноша, с поразительными, огромными, в пол-лица, глазами. Заглянув в них и прочтя все наперед, Марина загадала: если он найдет и подарит мне сердолик, я выйду за него замуж! Конечно, сердолик этот он нашел тотчас же, на ощупь, ибо не отрывал своих серых глаз от ее зеленых, - и вложил ей его в ладонь, розовый, изнутри освещенный, крупный камень, который она хранила всю жизнь.

В Сергее Эфроне, который был моложе ее на год, Цветаева увидела воплощенный идеал благородства, рыцарства и вместе с тем беззащитность. Любовь к Эфрону была для нее и преклонением, и духовным союзом, и почти материнской заботой. Она его боготворила. В январе 1912 г. Сергей и Марина обвенчались. Всю жизнь они оставались вместе и всю жизнь Цветаева посвящала мужу стихи.

Виктория Теодорова (вокал):

Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблеклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду, и кольцом на стеклах, –
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец, – чтоб всем было известно! –
Что ты любим! любим! любим! любим! –
Расписывалась – радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В веках со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест-накрест перечеркивала – имя…
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты – уцелеешь на скрижалях.

Танец Анастасии Шапаренко.

Ведущая:

До революции Марина Цветаева выпустила ещё две книги: “Волшебный фонарь” (1912) и поэму “Чародей” (1914). Ей удалось сохранить и развить свой талант, создав оригинальные, точные по форме и мысли произведения, одно из которых можно назвать провидческим.

Диана Рамазанова:

Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я – поэт,

Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

Как искры из ракет,

Ворвавшимся, как маленькие черти,

В святилище, где сон и фимиам,

Моим стихам о юности и смерти,

– Нечитанным стихам! –

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет!),

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед.

Ведущий: Стихи М.Цветаевой мелодичны, задушевны, чарующи, музыкальны. К ним обращаются композиторы, и тогда они превращаются в удивительные по красоте романсы.

Швец Анастасия (ЗНТУ): вокал, Илич Стефана (ЗНТУ): танец. ВОЗМОЖНО, УБИРАЕМ

Мне нравится, что Вы больны не мной,

Мне нравится, что я больна не Вами,

Что никогда тяжелый шар земной

Не уплывет под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной

Распущенной-и не играть словами,

И не краснеть удушливой волной,

Слегка соприкоснувшись рукавами.

Спасибо Вам и сердцем и рукой

За то, что Вы меня - не зная сами! -

Так любите: за мой ночной покой,

За редкость встреч закатными часами,

За наши не-гулянья под луной,

За солнце не у нас на головами,

За то, что Вы больны - увы! - не мной,

За то, что я больна - увы! - не Вами.

Севериненко Лена: Тема любви занимает важное место в творчестве Марины Цветаевой. Вот – один из ее шедевров. Даже не верится, что стихотворение было написано 96
лет назад…

Вот опять окно,

Где опять не спят.

Может – пьют вино,

Может – так сидят.

Или просто – рук

Не разнимут двое.

В каждом доме, друг,

Есть окно такое.

Не от свеч, от ламп темнота зажглась:

От бессонных глаз!

Крик разлук и встреч –

Ты, окно в ночи!

Может – сотни свеч,

Может – три свечи…

Нет и нет уму

Моему покоя.

И в моем дому

Завелось такое.

Помолись, дружок, за бессонный дом,

За окно с огнем!

1916

Шерстякова Ксения: В эссе «Мой Пушкин» Цветаева вспоминала о своем детском восприятии «Евгения Онегина»: « Я не в Онегина влюбилась, а в Онегина и Татьяну (и, может быть, в Татьяну немножко больше), в них обоих вместе, в любовь. И ни одной своей вещи я потом не писала, не влюбившись одновременно в двух (в нее - немножко больше), не в них двух, а в их любовь. В любовь.

Скамейка, на которой они не сидели, оказалась предопределяющей. Я ни тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда - когда расставались. Никогда - когда садились, всегда - когда расходились. Моя первая любовная сцена была нелюбовная: он не любил (это я поняла), потому и не сел, любила она, потому и встала, они ни минуты не были вместе, ничего вместе не делали, делали совершенно обратное: он говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушел, она осталась, так что если поднять занавес - она одна стоит, а может быть, опять сидит, потому что стояла она только потому, что он стоял, а потом рухнула и так будет сидеть вечно. Татьяна на этой скамейке сидит вечно.

Эта первая моя любовная сцена предопределила все мои последующие, всю страсть во мне несчастной, невзаимной, невозможной любви. Я с той самой минуты не захотела быть счастливой и этим себя на нелюбовь - обрекла».

Пасевин Елена:

КРОМЕ ЛЮБВИ

Не любила, но плакала. Нет, не любила, но все же

Лишь тебе указала в тени обожаемый лик.

Было все в нашем сне на любовь не похоже:

Ни причин, ни улик.

Только нам этот образ кивнул из вечернего зала,

Только мы – ты и я – принесли ему жалобный стих.

Обожания нить нас сильнее связала,

Чем влюбленность – других.

Но порыв миновал, и приблизился ласково кто-то,

Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши

Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота

В пробужденьи души.

В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме…

(В нашем доме, весною…) Забывшей меня не зови!

Все минуты свои я тобою наполнила, кроме

Самой грустной – любви.

Лысогор Таня, Кузьмович Костя : «Я зову дождь», вокал:

Вот Вам розы — протянитесь на них.

Милый друг, унесший самое, самое

Дорогое из сокровищ земных.

Я обманута и я обокрадена, —

Нет на память ни письма, ни кольца!

Как мне памятна малейшая впадина

Удивленного — навеки — лица.

Как мне памятен просящий и пристальный

Взгляд — поближе приглашающий сесть,

И улыбка из великого Издали, —

Умирающего светская лесть…

Милый друг, ушедший в вечное плаванье,

— Свежий холмик меж других бугорков! —

Помолитесь обо мне в райской гавани,

Чтобы не было других моряков.

Ведущий: М. Цветаева была знакома со многими выдающимися поэтами-современниками: Валерием Брюсовым, Владимиром Маяковским, Борисом Пастернаком, Анной Ахматовой. Многим из них она посвящала свои стихи.

Ведущая: Особенной любовью проникнуты строки, посвящённые Александру Блоку. В одном из писем Цветаева писала: «Я в жизни пропустила большую встерчу с Блоком (встретились бы – не умер)». «После смерти Блока я встерчала его на всех московских ночных мостах, я знала, что он здесь бродит и – может быть – ждет, я была его самая большая любовь, хотя он меня и не знал, большая любовь, ему сужденная – и несбывшаяся».

Расыхина Вера -0509606314:

Имя твое – птица в руке,

Имя твое – льдинка на языке,

Одно единственное движенье губ,

Имя твое – пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту,

Камень, кинутый в тихий пруд,

Всхлипнет так, как тебя зовут.

В легком щелканье ночных копыт

Громкое имя твое гремит.

И назовет его нам в висок

Звонко щелкающий курок.

Имя твое – ах, нельзя! –

Имя твое – поцелуй в глаза,

В нежную стужу недвижных век,

Имя твое – поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток.

С именем твоим – сон глубок.

Ведущая: В наши дни настойчиво муссируется и обрастает невероятными слухами история любви Марины Цветаевой и поэтессы Софьи ПарнОк. Ответы на все вопросы следовало бы искать в самом творчестве Цветаевой и в ее письмах, в одном из которых она писала : «От Евы во мне ничего нет. А от Психеи – все». «Я ведь дух, душа, существо. Не женщина к вам писала и не женщина к вам пишет, то, что НАД , то, с чем умру».

«Пол в жизни людей – катастрофа. «Божественная комедия» – пол? «Фауст» Гете – пол? Весь Сведенборг – пол? Пол это то, что должно быть переборото, плоть – это то, что я отрясаю. Основа творчества – дух. Дух – это не пол, вне пола».

«Я ненасытна на души».

Подруга

1: Бородина Лиза, ЗНТУ:

Вы счастливы? – Не скажете! Едва ли!
И лучше – пусть!
Вы слишком многих, мнится, целовали,
Отсюда грусть.

Всех героинь шекспировских трагедий
Я вижу в Вас.
Вас, юная трагическая леди,
Никто не спас!

Вы так устали повторять любовный
Речитатив!
Чугунный обод на руке бескровной –
Красноречив!

Я Вас люблю. – Как грозовая туча
Над Вами – грех –
За то, что Вы язвительны и жгучи
И лучше всех,

За то, что мы, что наши жизни – разны
Во тьме дорог,
За Ваши вдохновенные соблазны
И темный рок,

За то, что Вам, мой демон крутолобый,
Скажу прости,
За то, что Вас – хоть разорвись над гробом! –
Уж не спасти!

За эту дрожь, за то – что – неужели
Мне снится сон? –
За эту ироническую прелесть,
Что Вы – не он.

2: Ковтун Алиса, ЗНТУ:

Вам одеваться было лень,
И было лень вставать из кресел.
– А каждый Ваш грядущий день
Моим весельем был бы весел.

Особенно смущало Вас
Идти так поздно в ночь и холод.
– А каждый Ваш грядущий час
Моим весельем был бы молод.

Вы это сделали без зла,
Невинно и непоправимо.
– Я Вашей юностью была,
Которая проходит мимо.

Беркут Вика: Танго под песню Земфиры «Я полюбила Вас, Марина Цветаева».

Ведущий: Революция 1917 г. застала Цветаеву в Москве, одну с двумя дочерьми, ничего не знающую о судьбе мужа-белогвардейца, который вынужден был покинуть город.

Мельниченко Лера, Березинец Яна, Фролова Полина, ЗНУ:

Театральный этюд «Москва 1917 года».

Березинец Яна: «ОКТЯБРЬ В ВАГОНЕ (Записи тех дней)

Двое с половиной суток ни куска, ни глотка. (Горло сжато.) Солдаты приносят газеты - на розовой бумаге. Кремль и все памятники взорваны, 56-ой полк. Взорваны здания с юнкерами и офицерами, отказавшимися сдаться. 16 000 убитых. На следующей станции - уже 25000. Молчу. Курю. Спутники, один за другим, садятся в обратные поезда.

ПИСЬМО В ТЕТРАДКУ [ к мужу, белогвардейцу]

Если Вы живы, если мне суждено еще раз с Вами увидеться - слушайте: вчера, подъезжая к Харькову, прочла «Южный Край». 9000 убитых. Я не могу Вам рассказать этой ночи, потому что она не кончилась. Я боюсь писать Вам, как мне хочется, потому что расплачусь. Все это страшный сон. Стараюсь спать. Я не знаю, как Вам писать. Когда я Вам пишу. Вы - есть, раз я Вам пишу! А потом - ax! - 56 запасной полк. А главное, главное, главное - Вы, Вы сам. Вы с Вашим инстинктом самоистребления. Разве Вы можете сидеть дома? Если бы всё остались. Вы бы один пошли. Потому что Вы безупречны. Потому что Вы не можете, чтобы убивали других. Потому что Вы лев, отдающий львиную долю: жизнь - всем другим, зайцам и лисам. Потому что Вы беззаветны и самоохраной брезгуете, потому что «я» для Вас не важно, потому что я все это с первого часа знала!

Если Бог сделает это чудо - оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами как собака».

* * * Из строгого, стройного храма Ты вышла на визг площадей... - Свобода! - Прекрасная Дама Маркизов и русских князей. Свершается страшная спевка, - Обедня еще впереди! - Свобода! - Гулящая девка На шалой солдатской груди!

АНДРЕЙ ШЕНЬЕ

Андрей Шенье взошел на эшафот.
А я живу - и это страшный грех.
Есть времена - железные - для всех.
И не певец, кто в порохе - поет.
И не отец, кто с сына у ворот
Дрожа срывает воинский доспех.
Есть времена, где солнце - смертный грех.
Не человек - кто в наши дни - живет.
17 апреля 1918

Фролова Полина (Экономфак. 050-54-43-307): "Ox, грибок ты мой, грибочек, белый груздь!"

Ox, грибок ты мой, грибочек, белый груздь!

То шатаясь причитает в поле - Русь.

Помогите - на ногах нетверда!

Затуманила меня кровь-руда!

И справа и слева

Кровавые зевы,

И каждая рана:

Мама!

И только и это

И внятно мне, пьяной,

Из чрева - и в чрево:

Мама!

Все рядком лежат -

Не развесть межой.

Поглядеть: солдат.

Где свой, где чужой?

Белый был - красным стал:

Кровь обагрила.

Красным был - белый стал:

Смерть побелила.

Кто ты? - белый? - не пойму! - привстань!

Аль у красных пропадал? - Ря - азань.

И справа и слева

И сзади и прямо

И красный и белый:

Мама!

Без воли - без гнева -

Протяжно - упрямо -

До самого неба:

Мама!

Декабрь 1920

Березинец Яна, ЗНТУ: «1918 г. Марина Цветаева в «розовой зале» на Поварской улице, где расположился Информационный отдел Народного комиссариата по делам национальностей. Зала – в бывшем особняке графа Соллогуба, особняке, известном всей Москве как «дом Ростовых», – то есть дом, описанный Львом Толстым в «Войне и мире». Это обстоятельство греет сердце Цветаевой, старающейся не вспоминать, что всего несколько недель назад отсюда выехала устрашающая революционная Че-Ка – «Чрезвычайка».

В октябре 1917 года в России бесповоротно кончилась одна эра и началась другая. Цветаева живет одна в Москве с двумя маленькими дочерьми; муж еще в конце 1917 г. уехал на юг, в Белую армию. В Комиссариате Цветаевой поручено страшное занятие: составлять архив газетных статей, подклеивая их на карточки и аннотируя. Справа и слева окруженная газетными вырезками, Цветаева неотступно поглощена своим делом. Заветная тетрадка всегда при ней, и именно тут бьется пульс ее жизни – той, которую она переживает по-настоящему, всерьез!». В 1918-1919 гг. Цветаева создает драматический цикл «Романтика» – шесть пьес о «галантном» 18 веке, о Фортуне, Казанове и герцоге Лозэне.

Мельниченко Лера, ЗНТУ: «Сегодня таяло…» .

Ведущая: Из писем Цветаевой Пастернаку:

«Я не люблю встреч в жизни – сшибаются лбами. Две глухие стены. ТАК не проникнешь. Встреча должна быть аркой, еще лучше – радугой, где под каждым концом – клад. Чем дальше основы арки, тем выше арка. Для нужной нам высоты нам нужно отойти очень, очень очень далеко».

Мартовицкая Даша, ЗНТУ:

Рас-стояние: версты, мили…

Рас-стояние: версты, мили…
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.

Рас-стояние: версты, дали…
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это – сплав

Вдохновений и сухожилий…
Не рассорили – рассорили,
Расслоили…
Стена да ров.
Расселили нас, как орлов-

Заговорщиков: версты, дали…
Не расстроили – растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.

Который уж, ну который – март?!
Разбили нас – как колоду карт!

Севериненко Лена:

Собирая любимых в путь,

Я им песни пою на память —

Чтобы приняли как — нибудь,

Что когда-то дарили сами.

Зеленеющею тропой

Довожу их до перекрестка.

Ты без устали, ветер, пой,

Ты, дорога, не будь им жесткой!

Туча сизая, слез не лей, —

Как на праздник они обуты!

Ущеми себе жало, змей,

Кинь, разбойничек, нож свой лютый.

Ты, прохожая красота,

Будь веселою им невестой.

Потруди за меня уста, —

Наградит тебя Царь Небесный!

Разгорайтесь, костры, в лесах,

Разгоняйте зверей берложьих.

Богородица в небесах,

Вспомяни о моих прохожих!

Ведущий:

Вся поэзия Цветаевой построена на контрастах. Уже в юношеских стихах размышления о смерти соседствуют с неукротимой жаждой жизни, гнев неожиданно сменяется нежностью, а ревность – страстью.

Гуржос Алена, Харченко Алина, этюд «Танцующая душа»

Фролова Полина (экономфак)

ПОПЫТКА РЕВНОСТИ

Как живется вам с другою,-

Проще ведь?- Удар весла!-

Линией береговою

Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове

(По небу – не по водам)!

Души, души!- быть вам сестрами,

Не любовницами – вам!

Как живется вам с простою

Женщиною? Без божеств?

Государыню с престола

Свергши (с оного сошед),

Как живется вам – хлопочется –

Ежится? Встается – как?

С пошлиной бессмертной пошлости

Как справляетесь, бедняк?

“Судорог да перебоев –

Хватит! Дом себе найму”.

Как живется вам с любою –

Избранному моему!

Свойственнее и сьедобнее –

Снедь? Приестся – не пеняй…

Как живется вам с подобием –

Вам, поправшему Синай!

Как живется вам с чужою,

Здешнею? Ребром – люба?

Стыд Зевесовой вожжою

Не охлестывает лба?

Как живется вам – здоровится –

Можется? Поется – как?

С язвою бессмертной совести

Как справляетесь, бедняк?

Как живется вам с товаром

Рыночным? Оброк – крутой?

После мраморов Каррары

Как живется вам с трухой

Гипсовой? (Из глыбы высечен

Бог – и начисто разбит!)

Как живется вам с сто-тысячной –

Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною

Сыты ли? К волшбам остыв,

Как живется вам с земною

Женщиною, без шестых

Чувств?..

Ну, за голову: счастливы?

Нет? В провале без глубин –

Как живется, милый? Тяжче ли,

Так же ли, как мне с другим?

Ковтун Алиса, вокал:

Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, -
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,

И какой героический пыл
На случайную тень и на шорох…
И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох.

О, летящие в ночь поезда,
Уносящие сон на вокзале…
Впрочем, знаю я, что и тогда
Не узнали бы вы - если б знали -

Почему мои речи резки
В вечном дыме моей папиросы,-
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.

Ведущая: В 1931 г. Цветаева писала Пастернаку: «Я знаю только одну счастливую любовь – Беттины к Гете. Терезы – к Богу. Безответную. Безнадежную. Без помехи приемлющей руки. Как в прорву». В другом письме: «Мне пару найти трудно – не потому, что я пишу стихи, а потому что я задумана без пары. Все дело в несвойственности для меня взаимной любви, которую я всегда чувствовала тупиком: точно двое друг в друга уперлись – и всё». «Человек задуман один. Где двое – там ложь».

Шеремет Даша, Петренко Игорь, театральный этюд

Отрывок из «Поэмы конца»:

Движение губ ловлю. И знаю - не скажет первым. - Не любите? - Нет, люблю. - Не любите? - но истерзан, Но выпит, но изведен. (Орлом озирая местность): -Помилуйте, это - дом? - Дом в сердце моем. - Словесность! Любовь, это плоть и кровь. Цвет, собственной кровью полит. Вы думаете - любовь - Беседовать через столик? Часочек - и по домам? Как те господа и дамы? Любовь, это значит... - Храм? Дитя, замените шрамом На шраме! - Под взглядом слуг И бражников? (Я, без звука: "Любовь, это значит лук Натянутый лук: разлука".) - Любовь, это значит - связь. Все врозь у нас: рты и жизни. Рта раковинная щель Бледна. Не усмешка - опись. - И прежде всего одна Постель. - Вы хотели пропасть Сказать? - Барабанный бой Перстов. - Не горами двигать! Любовь, это значит... - Мой. Я вас понимаю. Вывод? - перстов барабанный бой Растет. (Эшафот и площадь.) -Уедем. - А я: умрем, Надеялась. Это проще. Достаточно дешевизн: Рифм, рельс, номеров, вокзалов... -Любовь, это значит: жизнь. - Нет, иначе называлось У древних... - Итак? - Лоскут Платка в кулаке, как рыба. - Так едемте? - Ваш маршрут? Яд, рельсы, свинец - на выбор! Смерть - и никаких устройств! - Жизнь! - полководец римский, Орлом озирая войск Остаток. - Тогда простимся. 6 - Я этого не хотел. Не этого. (Молча: слушай! Хотеть, это дело тел, А мы друг для друга - души Отныне...) - И не сказал. (Да, в час, когда поезд подан, Вы женщинам, как бокал, Печальную честь ухода Вручаете...) Колечко на память дать? - Нет. - Взгляд, широко разверстый Отсутствует. (Как печать На сердце твое, как пестень На руку твою...Без сцен! Съем.) Вкрадчивое и тише: - Но книгу тебе? - Как всем? - Нет, вовсе их не пишите. Книг... От друзей - тебе, подноготную Тайну Евы от древа - вот: Я не более, чем животное, Кем-то раненое в живот. Жжет.. Как будто бы душу сдернули С кожей! Паром в дыру ушла Пресловутая ересь вздорная Именуемая душа. Христианская немочь бледная! Пар! Припарками обложить! Да ее никогда и не было! Было тело, хотело жить, Жить не хочет.

Ведущий:

Октябрьскую революцию Марина Цветаева не приняла, и в 1922 году судьба забросила её за рубеж. Она уехала к мужу – Сергею Эфрону, белому офицеру, оказавшемуся в эмиграции. В красной Москве она, жена белого офицера, все три долгих года чувствовала себя отщепенкой.

Долгих 17 лет Цветаева провела в эмиграции – сначала, недолго, в Берлине, потом три года в Праге, в ноябре 1925 года, после рождения сына Георгия, перебралась в Париж.

Журавель Антонина:

В ПАРИЖЕ

Дома до звезд, а небо ниже,

Земля в чаду ему близка.

В большом и радостном Париже

Все та же тайная тоска.

Шумны вечерние бульвары,

Последний луч зари угас.

Везде, везде всё пары, пары,

Дрожанье губ и дерзость глаз.

Я здесь одна. К стволу каштана

Прильнуть так сладко голове!

И в сердце плачет стих Ростана

Как там, в покинутой Москве.

Париж в ночи мне чужд и жалок,

Дороже сердцу прежний бред!

Иду домой, там грусть фиалок

И чей-то ласковый портрет.

Там чей-то взор печально-братский.

Там нежный профиль на стене.

Rostand и мученик Рейхштадтский

И Сара - все придут во сне!

В большом и радостном Париже

Мне снятся травы, облака,

И боль как прежде глубока.

Ведущий:

Жизнь была эмигрантская, трудная, нищая. В самих столицах жить было не по средствам, приходилось селиться в пригородах. К материальным лишениям добавлялась тоска по Родине.

Немыкина Саша, «Тоска по родине» (стихи)

Тоска по родине! Давно

Разоблаченная морока!

Мне совершенно все равно -

Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой

Брести с кошелкою базарной

В дом, и не знающий, что - мой,

Как госпиталь или казарма.

Мне все равно, каких среди

Лиц ощетиниваться пленным

Львом, из какой людской среды

Быть вытесненной - непременно -

В себя, в единоличье чувств.

Камчатским медведем без льдины

Где не ужиться (и не тщусь!),

Где унижаться - мне едино.

Не обольщусь и языком

Родным, его призывом млечным.

Мне безразлично - на каком

Непонимаемой быть встречным!

(Читателем, газетных тонн

Глотателем, доильцем сплетен…)

Двадцатого столетья - он,

А я - до всякого столетья!

Остолбеневши, как бревно,

Оставшееся от аллеи,

Мне всё - равны, мне всё - равно,

И, может быть, всего равнее -

Роднее бывшее - всего.

Все признаки с меня, все меты,

Все даты - как рукой сняло:

Душа, родившаяся - где-то.

Так край меня не уберег

Мой, что и самый зоркий сыщик

Вдоль всей души, всей - поперек!

Родимого пятна не сыщет!

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И все - равно, и все - едино.

Но если по дороге - куст

Встает, особенно - рябина…

Ведущий: В адрес Марины Цветаевой часто звучали упреки – в несдержанности чувств, гипертрофии эмоций, легкомыслии и непрерывной череде влюбленностей. Ее муж Сергей Эфрон в письме Волошину так писал об этом: «Марина человек страстей. Отдаваться с головой своему урагану для нее стало необходимостью, воздухом ее жизни. Громадная печь, для разогревания которой необходимы дрова, дрова и дрова. Тяга пока хорошая – все обращается в пламя». Словно отвечая на все упреки, прозвучавшие в прошлом и предвосхищая все будущие, она написала стихотворение «Посвящение женщине».

Швец Настя, вокал:

В гибельном фолианте
Нету соблазна для
Женщины. – Ars Amandi
Женщине – вся земля.
Сердце – любовных зелий
Зелье – вернее всех.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
Ах, далеко до неба!
Губы – близки во мгле…
– Бог, не суди! – Ты не был
Женщиной на земле!

Шумилина Юля, стихи:

«Точно гору несла в подоле…»

Сильчук Мария Юрьевна (380507324640): “Повесть о Сонечке”. Монолог.
Как я люблю любить…
А Вы когда-нибудь забываете, когда любите что любите? Я – никогда. Это как зубная боль, только наоборот- наоборотная зубная боль. Только там ноет, а здесь и слова нет.
Какие они дикие дураки. Те, кто не любят сами не любят, будто дело в том чтоб тебя любили. Я не говорю, конечно, но встаёшь как в стену. Но Вы знаете, нет такой стены, которой бы я не пробила.
А Вы замечаете, как все они, даже самые целующие, даже самые, как будто любящие, так боятся сказать это слово? Как они его никогда не говорят? Мне один объяснял, что это грубо отстало, что зачем слова, когда есть дела, то есть поцелуи и так далее. А я ему: “Нет. Дело ещё ничего не доказывает. А слово-всё!”
Мне ведь только этого от человека и нужно. “Люблю” и больше ничего. Пусть потом как угодно не любит, что угодно делает, я делам не поверю. Потому что слово было. Я только этим словом и кормилась. Оттого так и отощала.
А какие они скупые, расчётливые, опасливые. Мне всегда хочется сказать: “Ты только скажи. Я проверять не буду”. Но не говорят, потому что думают, что это жениться, связаться, не развязаться. “Если я первым скажу, то никогда уже первым не смогу уйти”. А они и вторым не говорят, никоторым. Будто со мной можно не первым уйти. Я в жизни никогда не уходила первой. И сколько в жизни мне ещё Бог отпустит, первой не уйду. Я просто не могу. Я все делаю чтоб другой ушёл. Потому что мне первой уйти – легче перейти через собственный труп.
Какое страшное слово. Совсем мёртвое. Поняла. Это тот мёртвый, которого никто никогда не любил. Но вы знаете, для меня и такого мёртвого нет.
Я и внутри себя никогда не уходила первой. Никогда первой не переставала любить. Всегда до самой последней возможности. До самой последней капельки. Как когда в детстве пьёшь и уж жарко от пустого стакана, а ты все тянешь, тянешь, тянешь. И только собственный пар.
Вы будете смеяться, я расскажу вам одну короткую историю, в одном турне. Неважно кто, совсем молодой, и я безумно в него влюбилась. Он все вечера садился в первый ряд, и бедно одетый, не по деньгам садился. А по глазам. На третий вечер так на меня смотрел, что либо глаза выскочат, либо сам вскочит на сцену.Говорю, двигаюсь, а сама всё кошусь “Ну что? Ещё сидит”. Только это нужно понять, это не был обычный мужской влюблённый, едящий взгляд. Он был почти мальчик. Это был пьющий взгляд. Он глядел как заворожённый. Точно я его каждым словом, как на нитке, как на нитке, как на канате притягивала. Это чувство должны знать русалки. А ещё скрипачи, вернее смычки и реки, и пожары. Что вот, вот вскочит в меня как в костёр. Я просто не знаю как доиграла. У меня всё время было такое чувство что в него, в эти глаза, оступлюсь. И когда я с ним за кулисами, за этими несчастными кулисами, поцеловалась, знаю что это ужасная пошлость, у меня не было ни одного чувства. Кроме одного. “Спасена”. Это длилось страшно коротко, говорить нам было не о чем.Вначале я все говорила, говорила, говорила, а потом замолчала, потому что нельзя чтобы в ответ на мои слова только глаза, поцелуи.
И вот лежу я утром, до утром. Ещё сплю, уже не сплю. И все время себе что-то повторяю. Губами, словами. Вслушалась, и знаете что это было? “Ещё понравься. Ещё чуточку, минуточку понравься”. Только вы не думайте, я не его, спящего, просила. Мы жили в разных местах и вообще… Я воздух просила. Может быть Бога просила. Ещё немножко вытянуть. Вытянула. Он не смог, я смогла. И никогда не узнал. И строгий отец, генерал в Москве, который не знает, что я играю. Я как будто бы у подруги, а то вдруг вслед поедет..
И никогда не забуду, вот это не наврала. Потому что любовь любовью, а справедливость справедливостью. Он не виноват, что он мне больше не нравится. Это не вина, а беда. Не его вина, а моя беда. Все равно, что разбить сервиз и злиться, что не железный.

Шерстякова Ксения, 2339-1р, романс "Моя маленькая"

Ландыш, ландыш белоснежный,
Розан аленький!
Каждый говорил ей нежно:
"Моя маленькая!"
- Ликом - чистая иконка,
Пеньем - пеночка... -
И качал ее тихонько
На коленочках.
Ходит вправо, ходит влево
Божий маятник.
И кончалось все припевом:
"Моя маленькая!"
Божьи думы нерушимы,
Путь - указанный.
Маленьким не быть большими,
Вольным - связанными.
И предстал - в кого не целят
Девки - пальчиком:
Божий ангел встал с постели -
Вслед за мальчиком.
- Будешь цвесть под райским древом,
Розан аленький! -
Так и кончилась с припевом:
"Моя маленькая!"

Миниатюра Ани Михайличенко, посвященная годам эмиграции Цветаевой.

Мой день беспутен и нелеп:
У нищего прошу на хлеб,
Богатому даю на бедность,

В иголку продеваю – луч,
Грабителю вручаю – ключ,
Белилами румяню бледность.

Мне нищий хлеба не дает,
Богатый денег не берет,
Луч не вдевается в иголку,

Грабитель входит без ключа,
А дура плачет в три ручья –
Над днем без славы и без толку.

Дней сползающие слизни,
…Строк поденная швея…
Что до собственной мне жизни?
Не моя, раз не твоя.

И до бед мне мало дела
Собственных… – Еда? Спанье?
Что до смертного мне тела?
Не мое, раз не твое.

В черном небе слова начертаны -
И ослепли глаза прекрасные…
И не страшно нам ложе смертное,
И не сладко нам ложе страстное.

В поте - пишущий, в поте - пашущий!
Нам знакомо иное рвение:
Легкий огнь, над кудрями пляшущий,-
Дуновение вдохновения!

Жив, а не умер
Демон во мне!
В теле как в трюме,
В себе как в тюрьме.

Мир - это стены.
Выход - топор.
(“Мир - это сцена”,
Лепечет актер).

И не слукавил,
Шут колченогий.
В теле - как в славе.
В теле - как в тоге.

Многие лета!
Жив - дорожи!
(Только поэты
В кости - как во лжи!)

Нет, не гулять нам,
Певчая братья,
В теле как в ватном
Отчем халате.

Лучшего стоим.
Чахнем в тепле.
В теле - как в стойле.
В себе - как в котле.

Бренных не копим
Великолепий.
В теле - как в топи,
В теле - как в склепе,

Маски железной.

Я - есмь. Ты - будешь. Между нами - бездна.
Я пью. Ты жаждешь. Сговориться - тщетно.
Нас десять лет, нас сто тысячелетий
Разъединяют.- Бог мостов не строит.

Будь!- это заповедь моя. Дай - мимо
Пройти, дыханьем не нарушив роста.
Я - есмь. Ты будешь. Через десять весен
Ты скажешь: - есмь!- а я скажу: - когда-то…

О, черная гора,
Затмившая весь свет!
Пора – пора – пора
Творцу вернуть билет.

Отказываюсь – быть.
В Бедламе нелюдей
Отказываюсь – жить.
С волками площадей

Отказываюсь – выть.
С акулами равнин
Отказываюсь плыть
Вниз – по теченью спин.

Не надо мне ни дыр
Ушных, ни вещих глаз.
На твой безумный мир
Ответ один – отказ.

Ведущий: «Сергей Эфрон всё больше тянулся к Советскому Союзу. Приблизительно в 30-е гг. он сделался одним из активных деятелей организованного «Союза возвращения на Родину». Цветаева же упорно оставалась вне всякой политики.

И всё-таки в 1939 г. поэтесса восстанавливает своё советское гражданство и возвращается с 14-летним сыном Георгием на родину, вслед за дочерью и мужем, которые вернулись ещё в 1937 году. Возвращение состоялось в годы жестоких репрессий. Сергей Эфрон с дочерью Ариадной оказались арестованными. Цветаева так и не дождалась вестей о муже.

Перед самым возвращением на Родину поэтессе снится ужасный сон о смерти. Она поняла это и так и сказала в своих записях: дорога на тот свет. «Несусь неудержимо, с чувством страшной тоски и окончательного прощания. Точное чувство, что лечу вокруг земного шара, и страстно – и безнадёжно! – за него держусь, зная, что очередной круг будет – Вселенная: та полная пустота, которой так боялась в жизни».

Куянцева Оксана, стихи:

Уединение: уйди
В себя, как прадеды в феоды.
Уединение: в груди
Ищи и находи свободу.

Чтоб ни души, чтоб ни ноги -
На свете нет такого саду
Уединению. В груди
Ищи и находи прохладу.

Ктó победил на площади -
Про то не думай и не ведай.
В уединении груди -
Справляй и погребай победу

Уединения в груди.
Уединение: уйди,

Жизнь!

Сентябрь 1934

Ведущая: Цветаева вернулась в Москву 18 июня 1939 года вслед за дочерью и мужем, не обольщаясь, не рассчитывая на многое, но то, что ее ожидало в России, было хуже всяческих ожиданий. В ночь на 27 августа 1939 г. дочь Ариадна была арестована, а еще меньше чем через два месяца арестовали Сергея Эфрона, об их дальнейшей судьбе ей ничего не было известно. К 1941 году огонь её души погас окончательно. Погас огонь любви – перестали писаться стихи. Исчезли стихи – ослабла воля к жизни.

На экране фото дома, где умерла М.Цветаева.

Грянула война. 8 августа Марина Ивановна с сыном уехала из Москвы пароходом в эвакуацию в небольшой городок Елабуга на Каме. Однажды Цветаева в разговоре с сыном скажет: Одному человеку не хватает одной жизни, другому ее слишком много. 31 августа 1941 г. Марина решила, что сну пора сбываться – и ушла во Вселенную»

Диденко Таня, ЗНУ: Песня «Уж сколько их упало в эту бездну».

Заключительный вальс.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ВЕЧЕР: «Звезда Марины Цветаевой».

Звучит первая часть (Moderato) Концерта №2 для фортепиано с оркестром С. В. Рахманинова. На фоне музыки слова.

Ведущий: «Трудно говорить о такой безмерности, как поэт.
Откуда начать? Где кончить?
И можно ли вообще начинать и кончать,
Если то, о чем я говорю:
Душа — есть все — всюду — вечно».
Марина Цветаева “Слово о Бальмонте”

Чтец: К тебе, имеющему быть рожденным
Столетие спустя, как отдышу,-
Из самых недр, как на смерть осужденный,
Своей рукой — пишу:
— Друг! Не ищи меня! Другая мода!
Меня не помнят даже старики.
— Ртом не достать! Через Летейские воды
Протягиваю две руки.
Как два костра, глаза твои я вижу,
Пылающие мне в могилу — в ад,
— Ту видящие, что рукой не движет,
Умершую сто лет назад.
Со мной в руке — почти что горстка пыли –
Мои стихи! — я вижу: на ветру
Ты ищешь дом, где родилась я — или
В котором я умру.
И грустно мне еще, что в этот вечер,
Сегодняшний — так долго шла я вслед
Садящемуся солнцу, — и навстречу
Тебе — сто лет…

Звучит «Октябрь» из цикла «Времена года» Чайковского. На фоне музыки — чтение.
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.

— Дом в Трехпрудном переулке, небольшой, одноэтажный, деревянный. Семь
окон по фасаду, над воротами нависал огромный серебристый тополь. Ворота
с калиткой и кольцом. А там наверху дома детские комнаты.

— Это наши комнаты, моя и Асина.

— Я — Анастасия Ивановна Цветаева — младшая сестра Марины.

Там где-то слышатся шаги нашего отца, профессора Московского
университета, ученого филолога.

— А эти звуки.

Звучит фортепиано.

— Марина, пойдем в залу.

— Самая большая комната в доме — зала. Между окон — зеркала. По стенам
зеленые деревца в кадках. Они будут сниться и оживать в снах Марины.

— В зале — в самом центре — рояль. Непомерный рояль, под которым ползали
маленькие сестры, как под брюхом гигантского зверя.

— Рояль — черное ледяное озеро.

— Рояль — мое первое зеркало. В него можно было всматриваться, как в бездну,
дышать на его поверхность, как на матовое стекло.

— Мать могла на рояле всё. На клавиатуру она сходила, как лебедь на воду.

— Мать залила нас музыкой. Мать заполнила нас, как наводнение. Она залила
нас музыкой, как кровью, кровью второго рождения.

— Мать поила нас из вскрытой жилы лирики, как и мы потом, беспомощно
вскрыв свою, пытались поить своих детей кровью собственной тоски. После
такой матери мне оставалось одно — стать поэтом…

— Видела ли мать в дочери будущего поэта? Вряд ли, хотя пыталась угадать
характер стихии, бушевавшей в Марине и нарушавшей всё спокойное течение
жизни в доме.
Кто создан из камня,
Кто создан из глины,
А я серебрюсь и сверкаю…

Ведущий: Шло время, и Марина из круглолицей девочки с глазами цвета
крыжовника превратилась в невысокую девушку с задумчивым
взглядом близоруких глаз. Интерес к музыке у Марины постепенно
угасает, особенно после смерти матери. У нее появилась глубокая
страсть — книги. Простое и хотя бы приблизительное перечисление
того, что прочла Цветаева к 18 годам, показалось бы
неправдоподобным по количеству и разнообразию. Пушкин,
Лермонтов, Жуковский, Лев Толстой… Немецкие и французские
романтики, Гюго, Ламартин, Ницше, Жан-Поль Рихтер, пьесы
Ростана, Гейне, Гете, книги, связанные с Наполеоном. Впрочем,
лучше остановиться…

Звучит музыка Шопена.

Книги в красном переплете

Из рая детского житья

Вы мне привет прощальный шлете,

Неизменившие друзья.

В протертом, красном переплете.

Чуть легкий выучен урок,

Бегу, тот час же к вам, бывало.

Уж поздно! — Мама, десять строк!..

Но, к счастью, мама забывала.

Дрожат на люстрах огоньки…

Как хорошо за книгой дома!

Под Грига, Шумана, Кюи,

Я узнавала судьбы Тома.

Темнеет… В воздухе свежо…

Вот с факелом индеец Джо,

Блуждает в сумраке пещеры.

О, золотые времена,

Где взор смелее и сердце чище!

О, золотые времена:

Гек Финн, Том Сойер, Принц и Нищий.

Ведущий: Когда Марина Цветаева отдала в печать свою первую книгу
«Вечерний альбом», ей только что исполнилось 18 лет. Любовь
заполняет эту книгу, дышит ею, любовь к маме, сестре, к жизни,
такой прекрасной и безоблачной (как недолго это будет длиться!), к
подругам по гимназии.

Стихотворение «Мой милый» (5 человек).

Вчера еще в глаза глядел,

А нынче — всё косится в сторону!

Вчера еще до птиц сидел,-

Всё жаворонки, нынче — вороны!

Я глупая, а ты умен,

Живой, а я остолбенелая.

О, вопль женщин всех времен:

«Мой милый, что тебе я сделала?!»

И слезы ей — вода и кровь – Вода,

— В крови, в слезах умылся!

Не мать, а мачеха — Любовь.

Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,

Уводит их дорога белая…

И стон стоит вдоль всей земли:

Вчера еще — в ногах лежал!

Равнял с Китайскою державою!

В раз обе рученьки разжал,-

Жизнь выпала копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду

Стою — немилая, несмелая.

Я и в аду тебе скажу:

«Мой милый, что тебе я сделала?»

Спрошу я стул, спрошу кровать:

«За что, за что терплю и бедствую?»
Отцеловал колесовать

Другую целовать, ответствуют.

Жить приучил в самом огне,

Сам бросил в степь заледенелую

Вот что ты, милый, сделал мне!

Мой милый, что тебе — я сделала?

Всё ведаю, не прекословь!

Вновь зрячая уж не любовница

Где отступается Любовь,

Там подступает Смерть-садовница.

Само — что дерево трясти!

— В срок яблоко спадает спелое…

— За всё, за всё меня прости,

Мой милый, что тебе я сделала!

— Очень рано ощутила в себе некий «тайный жар», «скрытый двигатель жизни» и
назвала его «любовь». «Пущен меня заразил любовью. Словом — любовь». На
протяжении всей жизни в Цветаевой неугасимо горел душевный и творческий
костер любви к дорогим «теням минувшего», к «святому ремеслу поэта», к
природе, к живущим людям, к друзьям и подругам.

Звучит романс М.Таривердиева «У зеркала» на стихи М.Цветаевой.

Любовь! Любовь! И в судорогах и в гробе

Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь.

О милая! Ни в гробовом сугробе,

Ни в облачном с тобою не прощусь.

Нет, выпростаю руки,- стан упругий

Единым взмахом из твоих пелен,

Смерть, выбью!-

Верст на тысячу в округе.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза — прекрасно — бесполезны!
— Под крыльями раскинутых бровей
— Две бездны.
В его лице я рыцарству верна,
Всем вам, кто жил и умирал со страху!
Такие — в роковые времена
-Слагают стансы — и идут на плаху.

Ведущий: Разве это не поэтическое предвидение, не роковое пророчество
гениального поэта и любящей женщины?! Судьба? Да, судьба!
Обвенчались Сережа и Марина в январе 1912 года, а 5 сентября 1912
года родилась дочь Аля — Ариадна Эфрон.

Марина Цветаева: «Аля- Ариадна Эфрон — родилась 5 сентября 1912 года,
в половине шестого утра, под звон колоколов».

Чтец: Девочка! — Царица бала!

Или схимница — бог весть!

— Сколько времени? — Светало.
Кто-то мне ответил: — Шесть.
Чтобы тихая в печали,

Чтобы нежная росла, —

Девочку мою встречали

Ранние колокола.

Марина Цветаева: «Я назвала ее Ариадной, — вопреки Сереже, который любит
русские имена, папе, который любит имена простые,
друзьям, которые находят, что это салонно. Назвала от
романтизма и высокомерия, которые руководят всей моей
жизнью».

— Потом будет рождение дочери Ирины и сына Мурлыги.

— Горе, лишения, нищета будут впереди.

Ведущий: 2 марта 1920 года умерла младшая дочь — Ирина — от голода. Еще
один рубец на сердце, еще одна седая прядь.

Чтец: Две руки, легко опущенные

На младенческую голову!

Были — по одной на каждую —

Две головки мне дарованы.

Но обеими — зажатыми –

Яростным — как могла!

Старшую из тьмы выхватывая –

Младшей не уберегла.

Две руки – ласкать — разглаживать

Нежные головки пышные.

Две руки — и вот одна из них

За ночь оказалась ледяная.

Светлая — на шейке тоненькой –

Одуванчик на стебле!

Мной еще совсем не понято,

Что дитя мое в земле.

Ведущий: Из книги И. Эренбурга «Люди, годы, жизнь».

— Таково было хождение по мукам «Жизнь, где мы так мало можем…», — писала
Цветаева. Зато сколько она могла в своих тетрадях! В них она, страдая, могла
создавать удивительные, неповторимые по музыкальности стихи.

Романс «Мне нравится, что Вы больны не мной» на стихи М. Цветаевой.

— Как свежо и современно звучат стихи, а ведь написаны они были в 1915 году.
Обращены стихи к будущему мужу сестры Минцу.

— А потом будет разлука с мужем. Долгая семнадцатилетняя разлука с Россией.
Ощущение ненужности, особенно ненужности ее стихов.

Чтец: В огромном городе моем — ночь.

Из дома сонного иду — прочь.

И люди думают: — жена, дочь,-

А я запомнила одно: ночь.

Июльский ветер мне метет — путь,

И где-то музыка в окне — чуть.

Ах, нынче ветру до зари — дуть

Сквозь стенки тонкие груди — в грудь.

Есть черный тополь, и в окне — свет,

И звон на башне, и в руке — цвет,

И шаг вот этот – никому — вслед,

И тень вот эта, а меня — нет.

Огни — как нити золотых бус,

Ночного листика во рту — вкус.

Освободите от дневных уз,

Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

Ведущий: В июне 1939 г. мать и сын сели в поезд. Отец и дочь уже там, пока
еще не в тюрьме, но уже в России. Из Парижа ее с сыном не провожал
никто. Еще два года будет длиться Голгофа Марины, ее расплата — за
что? — непохожесть? — нетерпимость? неумение приспосабливаться к
чему бы то ни было? за право быть самой собой?

— Расплата за любовь, земную и поэтическую, конкретную и космическую.

Вы, идущие мимо меня

К не моим и сомнительным чарам, —

Если б знали вы, сколько огня,

Сколько жизни, растраченной даром.

И какой героический пыл

На случайную тень и на шорох…

И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох.

О летящие в ночь поезда,

Уносящие сон на вокзале…

Причем, знаю я, что и тогда

Не узнали бы вы — если б знали.

Почему мои речи резки

В вечном дыме моей папиросы,

— Сколько темной и грозной тоски

В голове моей светловолосой.

Знаю, умру на заре! На которой из двух,

Вместе с которой из двух — не решить по заказу!

Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!

Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!

Пляшущим шагом прошла по земле!

Неба дочь! С полным передником роз!

Ни ростка не наруша! Знаю, умру на заре!

Ястребиную ночь Бог не пошлет по мою лебединую душу!

Нежной рукой, отведя нецелованный крест,

В щедрое небо рванусь за последним приветом.

Прорезь зари — и ответной улыбки прорез… –

Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!

Ведущий: Город Елабуга — последнее земное пристанище неукротимой души
поэта. 31 августа 1941 года великий русский поэт Марина Цветаева
покончила с собой.

Ведущий: Сын ничего не смог передать. Аля отбывала срок, Сергей Яковлевич
будет расстрелян, сам же Георгий Эфрон погибнет на фронте.

Чтец: О, черная гора,
Затмившая весь свет!
Растоплены снега — и лес спален.
И если всё ж — плеча, крыла, колена
Сжав — на погост дала себя увезть,-
То лишь затем, чтобы, смеясь над тленом,
Стихом восстать — иль розаном расцвесть!

Звучит первая часть Концерта №2 С. В. Рахманинова.

Марина Цветаева: «Вся моя жизнь — роман с собственной душой».

Ведущий: 5 мая 1911 г. Марина приехала в Коктебель к Максимилиану
Волошину, другу на всю жизнь, одному из немногих. На пустынном,
усеянном мелкой галькой морском берегу, она встретилась с
семнадцатилетним Сергеем Эфроном. Любовь с первого же дня — и на
всю жизнь.

Диалог (Макс и Марина):

Марина Цветаева: “Макс, я выйду замуж только за того, кто из всего
побережья угадает, какой мой любимый камень”.

Макс: “Марина! Влюбленные, как тебе, может быть, известно, — глупеют. И
когда тот, кого ты полюбишь, принесет тебе булыжник, ты совершенно
искренне поверишь, что это твой любимый камень”.

Марина Цветаева: “Макс, я от всего умнею! Даже от любви! А с камешком
сбылось, ибо Сережа чуть ли не в первый день знакомства
открыл и вручил мне — величайшая радость — сердоликовую
бусину”.

Ведущий: Сережа и Марина нашли друг друга. Письма, которые они писали
друг другу всю жизнь, невозможно читать бесстрастно. Это –
потрясение, это невозможный накал страстей, обжигающий и
сегодня.

Юноша.(Сергей — Марине): «Я живу верой в нашу встречу. Без Вас для меня не
будет жизни, живите! Я ничего от Вас не буду
требовать — мне ничего не нужно, кроме того, чтобы
вы были живы… Берегите себя. Храни Вас Бог.
Ваш С.»

Девушка (Марина — Сергею): «Мой Сереженька! Не знаю, с чего начинать.
То, чем и кончу: моя любовь к Вам бесконечна».

Чтец: Я с вызовом ношу его кольцо!
Да, в Вечности — жена, не на бумаге!
Чрезмерно узкое его лицо
Подобно шпаге.
Безмолвен рот его, углами вниз.
Мучительно великолепны брови
В его лице трагически слились.

Пора-пора-пора

Творцу вернуть билет.

Отказываюсь — быть.

В Бедламе нелюдей.

Отказываюсь — жить.

С волками площадей.

С акулами равнин

Отказываюсь плыть

Вниз — по теченью спин.

Не надо мне ни дыр

Ушных, ни вещих глаз.

На твой безумный мир

Ответ один — отказ.

“Пригвождена…”

Пригвождена к позорному столбу

Славянской совести старинной,

С змеею в сердце и с клеймом на лбу,

Я утверждаю, что — невинна.

Я утверждаю, что во мне покой

Причастницы перед причастьем,

Что не моя вина, что я с рукой

По площадям стою — за счастьем.

Пересмотрите всё мое добро,

Скажите — или я ослепла?

Где золото мое? Где серебро?

В моей ладони — горстка пепла!

И это всё, что лестью и мольбой

Я выпросила у счастливых.

И это всё, что я возьму с собой

В край целований молчаливых.

— Помолись дружок, за бессонный дом,

За окно с огнем.

Ведущий: На кладбище в Елабуге есть такая надпись: «В этой части кладбища
похоронена Марина Цветаева».

Идешь, на меня похожий,

Глаза устремляя вниз.

Я их опускала — тоже

Прохожий, остановись!

Прочти — слепоты куриной

И маков набрав букет;

Что звали меня Мариной;

И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь г могила,

Что я появляюсь, грозя…

Я слишком сама любила

Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились…

Я тоже была, прохожий!

Прохожий остановись!

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед.

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,

Главу опустив на грудь.

Легко обо мне подумай,

Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли…

«Певунья – мятежница» или «жизнь и бытие Марины Цветаевой».

(Литературный вечер, посвященный 120 летию со дня рождения Марины Ивановны Цветаевой)

Подготовила учитель русского языка и литературы

МБОУ «СОШ №5»

города Донской, Тульской области

МАШКОВА ОЛЬГА ВИКТОРОВНА

Презентация вечера:

Портрет М.И.Цветаевой.

Название литературно-музыкальной композиции.

1. Презентация жизни и творчества поэтэссы.

   Музыкальное сопровождение вечера.

Цитаты: «…Разбросанным в пыли по магазинам,

(Где их никто не брал и не берет,)

Настанет свой черед.»

М.Цветаева. Май 1913.

«Как и сама ты предсказала,

Лучом, дошедшим до земли,

Когда звезды уже не стало,

Твои стихи до нас дошли.

Пусть безоглядным был твой путь

Бездомной птицы-одиночки, -

Себя ты до последней строчки

Успела родине вернуть.

С.Я.Маршак.

Ведущий (слайд детство) : Она родилась в Москве 8 октября (26 сентября по старому стилю) 1892 года, в полночь, на Иоанна Богослова, почти в самом центре Москвы, в тихом Трехпрудном переулке, в небольшом уютном доме, похожем на городскую усадьбу, фамусовских времен.

(Звучит музыка П.И.Чайковского «Времена года» (Осень) октябрь на фоне тихой музыки звучит стихотворение М.И.Цветаевой «Красной кистью»).

Чтец : Красною кистью

Рябина зажглась

Падали листья

Я родилась

Спорили сотни колоколов

День был субботний:

Иоанн Богослов

Мне и до ныне

Хочется грызть

Жаркой рябины

Горькую кисть.

Ведущий (слайд отец и мать) : Отец Марины Цветаевой Иван Владимирович Цветаев был профессор Московского университета, основателем Музея изобразительных искусств. Будучи уже немолодым человеком Иван Владимирович Цветаев, похоронив горячо любимую первую жену, от которой остались дочь и сын, женился вторично. Этого не знали, но чувствовали его дочери от второго брака – Марина и Анастасия. Впрочем, отец был нежно привязан к их матери – Марии Александровне, женщине романтической, расставшейся в юности с любимым человеком, одаренной и самоотверженной.

«Счастливая, невозвратимая пара детства» была связана с рождественскими елками, с первыми книгами и рассказами матери.

Ведущий : Благополучие покинуло семью в тот год, когда Марине исполнилось 10 лет. Мария Александровна заболела чахоткой; ее здоровье требовало теплого, мягкого климата, и с осени 1902 года семья уехала за границу; Мария Александровна лежала в Италии, Швейцарии и Германии; Марина и ее сестра Ася жили и учились в частных пансионах. Иван Владимирович разрывался между Москвой и заграницей. Тоска полусиротства чередовалась с впечатлениями от недолговечных дружб, перемен мест и незабвенных впечатлений от прелестного итальянского Нерви, швейцарских величественных Альп, сказочного германского Шварцвальга.

Ведущий : Одиночество на людях – слишком рано познала юная Марина Цветаева, этот подарок жизни, раздвоивший ее душу. Мечтательная девочка, ищущая уединения, нуждающаяся в ласке, она редко бывала одна.

Мать – единственная, которая могла бы внести гармонию в ее смятенное сердце, - не была рядом; долгие зимние месяцы она оставалась лишь мечтой, - до каникул, когда дети наконец съезжались с родителями.

Ведущий : В Германии, холодной осенью 1904 года, Мария Александровна сильно простудилась; на следующий год решено было ехать в Россию, в Ялту. Год, прожитый в Крыму, принес Марине Цветаевой юношеское увлечение революционной героикой, - у всех на устах был лейтенант Шмидт; среди новых знакомых оказались радикально настроенные люди. Но крымские впечатления вскоре сменились безутешным горем; так и не выздоровевшая Мария Александровна, которую летом 1905 года привезли в Тарусу, скончалась там 5 июля. Осенью Марина по собственной воле пошла в интернат при московской частной гимназии, предпочтя целый год жить среди чужих людей, но не в стенах осиротевшего Трехпрудного дома, где она появлялась лишь в конце недели, беспорядочно читала книги и жила жизнью их героев, исторических и вымышленных, реальных и литературных, одинаково страдая за всех.

Ведущий 9слайд портрет) : Она уже писала стихи и рассказы, вела дневники. Если б чудом можно было воссоздать весь тот хаос переживаний и впечатлений, что царил тогда в ее сердце и голове, и все, что она доверяла бумаге, получился бы объемный сумбурный психологический роман. В жизни юная Цветаева были диковата и дерзка, застенчива и конфликтна. Не уживалась в гимназиях и меняла их: за 5 лет – три. Замкнутая в себе, она с огромной жаждой стремилась узнать мир, и в первую очередь – литературный.

Ведущий (слайд произведения) : Юная Цветаева посещала издательство «Мусагет», где редактором был Андрей Белый, вслушивалась в непонятные ей споры. Ее интересовала и одновременно отталкивала личность и поэзия Валерия Брюсова. И, вероятно, в ее детской, гордой и робкой душе постепенно созревал честолюбивый замысел: войти в этот малознакомый мир со своим миром, своим словом рассказать другим то, что она пережила, только она одна. Однажды она собрала стопку стихов – исповедь души за два последние года, отнесла в Леонтьевский переулок, заплатила за печатанье 500 экземпляров и через месяц уже держала в руках книгу в сине-зеленой картонной обложке под названием «Вечерний альбом».

Ведущий : Почти полудетские стихи, очень искренние, непосредственные и чистые. В них Марина Цветаева просто и неискушенно обрисовала семейный уклад родительского дома в Трехпрудном. Но это были очень талантливые стихи.

Итак, она вступила на путь, откуда ход назад был невозможен. Она послала свои стихи Брюсову, Волошину в издательство «Мусагет». Это была большая смелость: отправить полудетские стихи Брюсову «с просьбой посмотреть». Наивная первозданность, особое обаяние непосредственности, подкупили читателей «Вечернего альбома». На книгу последовали одобрительные отклики Максимилиана Волошина, Николая Гумилева, Валерия Брюсова. Автор «Вечернего альбома» приглашал в свою страну – блаженную страну детства, прекрасного, хотя и не всегда безоблачного, с нежной и печальной матерью

«Видно, грусть оставила в наследство

Ты, о мама, девочкам своим».

с любимыми книгами, говорил о «счастье быть на свете», о первых робких попытках любить; о скуке и обыденности жизни среди равнодушных лиц; о волшебных сказках Соловьева, о Даме с камелиями и многом-многом другом.

Ведущий : Но самым красноречивым было стихотворение «Молитва». Лирическая героиня полна вдохновенной силы и любви к жизни.

Христос и Бог! Жажду чуда

Теперь, сейчас, в начале дня!

О, дай мен умереть, покуда

Вся жизнь как книга для меня.

Ты мудрый, ты не скажешь строго:

«терпи, еще не кончен срок»

Ты сам мне подал – слишком много!

Я жажду сразу – всех дорог!

Всего хочу: с душой цыгана

Идти под песни на разбой,

За всех страдать под звук органа

И амазонкой мчаться в бой

Гадать по звездам в черной башне,

Вести детей, вперед, сквозь тень…

Чтоб был легендой – день вчерашний,

Чтоб был бездушным – каждый день!

Люблю и крест, и шелк, и каски

Моя душа мгновенный след…

Ты дал мне детство – лучше сказки

И дай мне смерть – в семнадцать лет!

Под стихотворением дата семнадцатилетия Цветаевой.

Чтец : Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я – поэт,

Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

Как искры из ракет,

Ворвавшимся, как маленькие черти,

В святилище, где сом и фимиам,

Моим стихам о юности и смерти

Нечитанным стихам! –

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет!)

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед.

Коктебель.

Ведущий : Жизнь и смерть, их постоянное сосуществование не покидает Цветаеву до конца дней. «В этой жизни – ничего нельзя», - скажет Цветаева, но поразительная жизненная энергия кипящая в ней, будет находиться в вечном противоборстве с этим ощущением, покуда не оборвется… А пока она жива, в ней будет неугомонно гореть душевный и творческий костер – любви к жизни и к живым людям, к природе, к «святому ремеслу поэта! Это тайный жар», скажет она словами Александра Блока: «Тайный жар и есть жить». И еще девизы, повторенные ею впоследствии, а небольшими вариациями:

«Вся моя жизнь – роман с собственной душой.

Мне ничего не нужно, кроме своей души!»

И это была правда.

Ведущий (слайд коктебель): Выпустив в свет свою первую книгу, 17-летняя Марина Цветаева познакомилась, а потом подружилась с 37-летним Максимилианом Волошиным, благословившим ее на путь поэзии. Их дружба продолжалась 20 лет. В мае 1911 года по приглашению Волошина Марина приезжает в Крым. В Коктебеле на дачах, принадлежавших матери Волошина, собралась большая артистическая компания. Бродя по окрестностям Коктебеля в поисках красивых камешков, которым славится Крымское побережье, Марина встречает высокого юношу с поразительными, огромными голубыми глазами, которые пленили ее.

Что смолкаешь, им не вторя.

Что предвидишь чудеса.

Есть огромные глаза

Цвета моря…

Заглянув в них и все прочтя наперед, Марина загадала: если он, подойдет и подарит мне сердолик, я выйду за него замуж. Так и случилось. Сердолик этот он нашел тот час же, и вложил ей его в ладонь, изнутри освещенный крупный камень, который она хранила всю жизнь.

(Звучит вальс Шопена).

Ведущий (слайд Анна и Сергей) : В январе 1912 года в Москве, в Палашевской церкви они обвенчались. Та Марина Цветаева стала женой Сергея Эфрона. Кончилось детство. Кончилась пора ученичества. Из девчонки, пишущей стихи, Марина Цветаева стала поэтом. Знающим себе цену. Идущим своим путем. В сентябре 1912 года у Цветаевой родилась дочь Ариадна, в половине шестого утра, под звон колоколов.

«Девочка – царица была!

Или схимница – Бог весть!

Сколько времени? – светало

Кто-то мне ответил: - Шесть

Чтобы тихая в печали,

Чтобы нежная росла,

Девочку мою встречали

Ранние колокола.

Ведущий (слайд отец) : В августе 1913 года скончался отец Марины Цветаевой Иван Владимирович. Закончилась радостная жизнь в любимом доме №8 по Трехпрудному переулку. Марина и Сергей поселились в Свинцовом Вражке, купили дом на Большой полянке, потом жили в Борисоглебском переулке в доме, где сейчас находиться музей М.И.Цветаевой. А старый дом после смерти отца унаследовал брат Андрей Иванович: в 1914 году он отдал его под лазарет.

Вскоре дом наполовину сгорел, после революции его растащили на дрова. Тема старого дома всегда стучала в сердце Марины Ивановны.

Чтец (слайд произведения): Ты, чьи сны еще непробудны,

Чьи движенья еще тихи,

В переулок сходи трехпрудный,

Если любишь мои стихи.

О, как солнечно и как звездно

Начат жизненный первый том,

Умоляю – пока не поздно,

Приходи посмотреть наш дом!

Будет скоро тот мир погублен,

Погляди на него тайком,

Пока тополь еще не срублен

И не продан еще наш ном.

Этот тополь! Под ним ютятся

Наши детские вечера.

Этот тополь среди акаций

Цвета тепла и серебра.

Этот мир невозвратно-чудный

Ты застанешь еще, спеши!

В переулок сходи Трехпрудный

В эту душу моей души

В 1912 году выходит второй сборник стихов Марины Цветаевой «Волшебный фонарь», посвященный мужу Сергею Эфрону. В том же году печатается сборник «Из двух книг».

Ведущий (слайд Анна с Алей) : Замужество и рождение дочери послужило творческим импульсом в развитии Марины Цветаевой. И как личности, и как поэта. В стихах появляются новые темы, новые ритмы. Центром внимания и любви становится маленькая Аля – дочь Ариадна, названная в честь героини греческой легенды о Минотавре.

Ты будешь невинной, тонкой,

Прелестной – и всем чужой,

Пленительной амазонкой,

Стремительной госпожой!

И косы свои, пожалуй,

Ты будешь носить, как шлем,

Ты будешь царицей бала –

И всех молодых поэм.

И многих пронзит царица,

Насмешливый твой клинок,

И все, что мне только снится,

Ты будешь иметь у ног.

Все будет тебе покорно,

И все при тебе – тихи.

Ты будешь, как я – бесспорно –

И лучше писать стихи…

Не будешь ли ты – кто знает. –

Смертельно виски сжимать

Как их вот сейчас сжимает

Твоя молодая мать.

Стихи, посвященные Але, обжигают любовью и нежностью. Прочитанные вместе цикл «Детство» и стихи, посвященные дочери, открывают нам Цветаеву более близкую и понятную читательской аудитории, скажем, «Поэма горы» или «Поэма воздуха», требующие большой внутренней работы.

Ведущий (Чайковский музыка) : Наступил 1917 год. Для Цветаевой наступил трудный период. Беззаботные, быстро промчавшиеся времена, когда можно было позволить себе жить тем, чем хотелось, отступали все дальше в прошлое, «из истории не выскочишь» - эти слова, сказанные позднее, сбывались почти на каждом шагу.

Цветаева хотела жить личной жизнью, а время неустанно вторгалось в эту жизнь, она стремилась уйти в единоличие чувств, погрузиться в написание стихов, и не подозревала, что история диктовала «сюжеты» ее чувствам и творчеству, ведь всякий писатель побуждался временем, обстоятельствами. Тогда-то и обозначились в поэтическом сознании Цветаевой две враждующие силы: быт и бытие. Быт в широком понимании означал для нее «жизнь как она есть», начиная с исторических событий и кончая житейским чувством (которое для Цветаевой всегда было неустройством) к февральской революции она отнеслась безучастно. Ее строки: «Пал без славы орел двуглавый.

Царь! – Вы были не правы». – смутны по смыслу, неопределенны. Происходившие события не затронули души Цветаевой, она как человек в них отсутствует, и стихотворение остается закрытым.

Ведущий: В апреле у Цветаевой родилась вторая дочь. Она собиралась назвать ее в честь Анны Ахматовой Анной, но потом передумала «ведь судьбы не повторяются» - и назвала ее Ириной. Размышляя, какою будет Ирина (девочке было 2 недели) , она писала о себе так, словно вокруг ничего не происходило:«Множество всяких планов – чисто внутренних (стихов, писем, прозы) и полное безразличие, где и как жить. Мое теперь убежденье главное – это родиться, а дальше все устроится».

Ведущий : Но ничего не устроилось: «В Москве безумно трудно жить» - писала Цветаева Максимилиану Волошину. В августе Москва 1918-1922 годах описана подробно в русской литературе. Безденежье, бездомность, голод, холод, страх, ночная стрельба, допросы, доносы, всеобщая подозрительность! С врагами революции борется недавно созданное ЧК(чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем). Почти все стихи, написанные в это время, войдут в сборник «Версты», изданный в 1922 году. Цветаева в своих стихах предельно откровенна.

Ведущий (слайд революционные события): В 1917 году любимый муж Марины, студент Московского университета, уходит на фронт. Воспитанный в семье революционных детей, Сергей Эфрон сражался против революции в Белой Добровольческой армии на Дону:

Вчера еще в глаза глядел,

А нынче – все косится в сторону

Вчера еще до птиц сидел, -

Все жаворонки нынче – вороны

Увозят милых корабли,

Уводит их дорога белая

И стон стоит вдоль всей земли:

Мой милый, что тебе я сделала?

М.И.Цветаева

«Вчера еще в глаза глядел».

Она как будто предсказывала разлуку со своим мужем. За четыре года Марина не получила от мужа ни одной весточки. Младшая дочь Ирина умирает в возрасте трех лет от голода. Ариадну от голода спасают в приюте. Таково было за эти четыре года ее хождение по мукам «жизни, где мы так много можем…»

Ведущий (слайд произведения ): Зато столь много она могла – в своих тетрадях! Как ни удивительно, но никогда еще ни писала Цветаева так много, вдохновенно, напряженно и разнообразно. С 1917-1920 годы она успела создать больше трехсот стихотворений, большую поэму-сказку «Царь-Девица», шесть романтических пьес (не говоря о трех незавершенных). И кроме того – сделать множество записей-эссе: она очень любила этот жанр. Цветаева находилась в поразительном расцвете творческих сил. Создается впечатление, что ее поэтическая энергия становилась тем сильнее, чем тяжелее делалось для нее внешнее, бытовое существование. Самая ее заветная тема – философия и психология. Она веровала в бога, и господь одарил ее талантом поэта. Она выслушивала грохочущий, грозный мир. Выслушивала и ставила собственный диагноз.

Ведущий: Цветаева не поняла и не приняла Октябрьской революции. Казалось, что почва выбита из-под ног. Но в сущности своей, по самому глубокому счету, она обладала истинным демократизмом; никогда не ощущала себя «барыней», призирала малейшее проявление буржуазности, «ожирения»:

«Два на миру у меня врага,

Два близнеца, неразрывно слитых:

Голод голодных – и сытость сытых!»

Ей нравилось вступать в разговоры с простыми людьми – она записывала эти разговоры на улице, в дороге: «Вольный поезд», «Октябрь в вагоне». И в стихах все увереннее звучала русская, народная речь. Ручейки народных стихотворений: «Полюбил богатый – бедную…», «Сколько у тебя дружочков…?», «Чтобы помнил не часочек, не годок…».

Чтец: В море цветаевской лирики первых лет революции обнаруживаются также стихи, которые можно было бы назвать ее словами «Просто сердце». Это как бы нескончаемая песнь любящей женщины:

Я – страница твоему перу

Все приму. Я белая страница

Я – хранитель твоему добру:

Возвращу и возвращу его сторицей.

Я – деревня, черная земля

Ты мне – луч и дождевая влага.

Ты – Господь и Господин, а я –

Чернозем – и белая бумага.

Как правая и левая рука –

Твоя душа моей близка.

Мы смежены, блаженно и тепло,

Как правое и левое крыло

Но вихрь встает – и бездна пролетела

От правого – до левого крыла.

Судя поспешно не чини:

Непрочен суд земной!

И голубиной – не черни

Галчонка – белизной.

А впрочем – что ж, коли не лень!

Но всех перелюбя,

Быть может, я в тот черный день

Очнусь – белей тебя!

Ведущий : Но сердце поэта не просто. Два начала, две силы несет в себе любовь, которая по Цветаевой, всегда – противоборство земли и неба, Евы (плоти) и Психеи (души). Обе бессмертны, обе непобедимы. Но – и это тоже типичная цветаевская заветная идея – кем бы ни была она, героиня, - сила всегда на ее стороне, она сильнее и правее его – слабого, в лучшем случае – безучастного:

В нынешней жизни выпало так:

Мальчик поет, а девочка плачет

В будущей жизни – любо глядеть!

Ты будешь плакать, я буду петь!

И в этот же самый период в лирике Цветаевой появились стихи, которые провозглашали высокое предназначение поэта:

В черном небе – слова начертаны,

И ослепили слова прекрасные…

И не страшно нам ложе смертное,

И не сладко нам ложе страстное.

В поте – пишущий, в поте – пашущий!

Нам знакомо иное рвение:

Легкий огонь, над кудрями, пляшущий, -

Дуновение – вдохновения!

Ведущий (слайд произведения) :Гений вдохновения – единственный повелитель поэта; он парит над ним в облике огненного всадника: «пожирающий огонь мой конь!...»

«С красной гривою свились, в волоса…

Огневая полоса – в небеса!»

И сама она, женщина-поэт, как птица Феникс, что поет «только в огне», и этому костру приносит в жертву все:

«Я и жизнь маню,

Я и смерть маню

В легкий дар моему огню».

Тема поэта достигает своей мощи в маленькой, энергичной поэме «На красном коне». Героиня приносит к ногам Гения-повелителя-всадника на красном коне -свою жизнь, чтобы он умчал ввысь, в иной мир – в небо поэта. Поэма «На красном коне», 1921 год обозначили рубеж в цветаевской поэзии; она приобрела черты высокой трагедийности. Поэзия Цветаевой достигла своих вершин; почти каждое стихотворение стало классикой широко известной, повторяясь ныне из сборника в сборник (циклы «Ученик», «Марина», «Разлука», «Хвала Афродите» и другие).

Она выступала на вечерах, была в курсе литературной жизни. Никто не узнал бы теперь в этой подтянутой, стремительной женщине, с обострившимися чертами, ранней сединой, пристальным взглядом близоруких зеленых глаз прежнюю застенчивую румянощекую гимназистку в пенсне. Не только жизнь, но и воля изменили облик Марины Ивановны: свой облик она сотворила сама. Событие, перевернувшее всю последующую жизнь Цветаевой произошло 14 июля 1921 года. В этот день она получила первое за четыре года письмо от мужа. Он находился после разгрома белой армии и бегства за границу в Чехословакии и учился в парижском университете. Разыскал его по просьбе Марины Цветаевой Илья Эренбург, отправившийся весной за границу. У Цветаевой нет сомнений – надо ехать к мужу. Она прощается с молодостью, со страной, с друзьями, подводит итоги прошлого. Отъезд ее не раз откладывался, были трудности с оформлением паспортов, не хватало денег. Уезжали налегке, все вещи были проданы или раздарены.

Чтец : Ты меня любивший фальшью

Истины – и правдой лжи,

Некуда! – За рубежи!

Ты, меня любивший дольше,

Времени. – Десницы взмах! –

Ты меня не любишь больше:

Истина в пяти словах.

Ведущий : Цветаева шла навстречу своей ломающейся судьбе, не переставая ощущать себя слитой с русскими поэтами. Писала восторженные письма Ахматовой, восхищалась ее стихами. Ложная весть о самоубийстве Ахматовой в связи с расстрелом Гумилева повергла Марину Ивановну в отчаяние; когда слух был опровергнут (как она считала Владимиром Маяковским), она написала ему стихотворение «В благодарность за Ахматову». Маяковского она узнала и высоко оценила еще в 1918 году, а может быть, и раньше. В великом бескорыстии, в полной свободе от малейшей зависти она признавала Ахматову «единодержицею струн» поэзии; оплакивала ее, осиротевшую после смерти Гумилева и Блока:

Высоко твои братья!

Не докличешься!

Яснооконька моя,

Чернокнижница!

На смерть Александра Блока откликнулась в августе и ноябре 1921года торжественным реквиемом, в котором хотела передать скорбь всей России:

Чтец: Так, Господи! И мой обол

Прими на утверждение храма.

Не свой любовный произвол

Пою – своей отчизну рану.

Не скаредника ржавый ларь –

Гранит, коленами протертый!

Все отданы герой и царь,

Всем – праведник – певец – и мертвый.

Днепром разламывая лед,

Гробовым не смущаясь тесом,

Русь – Пасхою к тебе плывет,

Так, сердце, плачь и славословь!

Пусть вопль твой – тысяча который? –

Ревнует смертная любовь.

Другая – радуется хору.

Ведущий : Стихи продолжали литься, вернее – рваться из души поэта, напряжение их все нарастало. Звучала в них тоска и боль расставания с родиной – исстрадавшейся и «лютой», в пожарищах и крови, - она представала как бы живой мученицей. Стихи рождались самые разные, от высокоторжественных до «простонародных», - только уже на ином – трагическом уровне. Разлука вырастала до грандиозных масштабов, ибо речь шла уже не о расставании с человеком, с любовью к нему, а с родиной, которая вот-вот станет для поэта «тридевятым царством»…

Чтец : О неподатливый язык!

Чего бы попросту – мужик,

Пойми, певал и до меня:

Россия, родина моя!

Но и с калужского холма

Мне открывалася она –

Даль, - тридевятая земля!

Чужбина, родина моя!

Даль прирожденная, как боль,

Настолько родина и столь –

Рок, что повсюду, через всю

Даль – всю ее с собой несу!

Даль, отдалившая мне близь,

Даль, говорящая: «Вернись

Со всех – до горних звезд –

Меня снимающая мест!

Недаром, голубей воды,

Я далью обдавала лбы.

Ты! Сей руки своей лишусь –

Хоть двух! Губами подпишусь

На плахе: распрь моих земля –

Гордыня, родина моя!

: 15 мая 1922 года Цветаева приехала в Берлин. В то время там кипела литературная жизнь, существовало множество русских издательств; В «Доме искусств» выступали поэты и писатели, приезжавшие из Советской России. Одни возвращались домой, другие оставались – Андрей Белый, Алексей Ремизов, Илья Эринбург, Виктор Шкловский, Алексей Толстой, Владимир Ходасевич, Нина Берберова. Там произошла мимолетная встреча с Сергеем Есениным. В Берлине состоялась самая главная, хотя и заочная встреча с Борисом Пастернаком, которая вдохновила Цветаеву на рецензию – отзыв о его книге «Сестра моя – жизнь» и переросшая в настоящую дружбу. Здесь она встретилась с мужем, приехавшим из Праги. Берлин не был долгим пристанищем Цветаевой; решили ехать в Чехию, где учился муж. Жизнь в Чехии длилась 3 с небольшим года. Она полюбила холмы, ручьи, долины Чехии. Никогда она еще так не погружалась в природу всем существом своим. Деревья, тянущиеся ввысь, для нее -проводники в ВЕЧНОСТЬ:

Древа вещая весть!

Лес, возвещающий: - Есть

Здесь, под сбродом кривизн, -

Совершенная жизнь;

Где ни рабств, ни уродств,

Там, где все во весь рост,

Там, где правда видней:

По ту сторону дней.

Ведущий (слайд произведения Цветаевой) : В Чехии были написаны поэмы «Молодец» (на сюжет сказки А.Афанасьева «Упырь»), «Поэма Горы», «Поэма Конца», «Крысолов». В Чехии Марина Цветаева выросла в поэта, который в наши дни справедливо причислен к великим. Лирика Цветаевой тех чешских лет это взрыв тоски по родине, но родине идеальной, не исковерканной, не измученной:

«Покамест день не встал

С его страстями стравленными

Во всю горизонталь

Россию восстанавливаю!

И наконец, в Чехии Цветаева написала две большие статьи: «Кедр (Апология)» - на книгу своего старого друга С.М.Волконского «Родина» и «Герой труда» - на кончину В.Я.Брюсова. в этих вещах она выявила свои дар прозаика – эссеиста.

Ведущий 9слайд портрет Цветаевой) : 1 февраля 1925 года у Цветаевой родился сын Георгий. В семье его звали Мур. Она много времени уделяет сыну, а поэзия отходит на второй план. «Он не должен страдать от того, что я пишу стихи, - пусть лучше стихи страдают!» - говорила она. Марина не забывала, как погибла ее дочь Ирина. 1 января 1925 года Марина Ивановна с детьми приехала в Париж, ее семью временно приютили знакомые. Во Франции она прожила тринадцать с половиной лет. Здесь она заявила о себе быстро и энергично. 6 февраля 1926 года в одном из парижских клубов состоялся ее литературный вечер, который принес ей триумф и одновременно зависть и нелюбовь очень многих из эмигрантских литературных кругов, почувствовавших в ней силу, а главное – независимость. Мысленно она не покидала поэтов, оставшихся в России; еще в Берлине читала на вечере Маяковского и перевела на французский язык его стихотворение «Сволочи», в Чехии, как уже говорилось, написала реквием Брюсову, в начале 1926 года задумала поэму на кончину Сергея Есенина, но так и не осуществила замысел. Продолжала переписку с Пастернаком.

Ведущий : Весною 1926 года Пастернак заочно познакомил Цветаеву с Рильке, - поэтом, перед которым она преклонялась издавна. Так возник эпистолярный «роман троих» - «Письма лета 1926 года», изданный ныне во многих странах. В те месяцы Цветаева, переживавшая подъем творческой энергии, написала поэмы «С моря» - Пастернаку, «Попытка комнаты» - Пастернаку и Рильке одновременно, - и «Лестница». Никогда еще, вероятно, известное противостояние быта и бытия не внедрялось так глубоко в ее поэтическое сознание. С одной стороны – заоблачная высь творческого общения с великими поэтами, «свидания душ» в приснившемся мире, «по ту сторону дней», разговор об Истине, Любви, Совершенстве, Гармонии. С другой – еще не остывшие впечатления от первых месяцев в Париже, фабричной окраины, общения с бедняками – знакомыми в их нищей, убогой обстановке – от жизни, которая угнетает, убивает души. Смерть так никогда и не увиденного Рильке, в канун нового 1927 года, глубоко потрясла Цветаеву. Она откликнулась большим стихотворением-реквиемом «Новогоднее», затем «Поэмой Воздуха». «Новогоднее» - плач по родному поэту; крик тоски, попытки выразить смятение чувств, проносящиеся мгновенные мысли.

Ведущий (слайд стихи) :Большинство произведений, которые писала Цветаева на чужбине, как правило, выходило в свет. Она много пишет прозы. «Эмиграция делает меня прозаиком» - говорила она. Она пробует разные жанры, кроме беллетристики – повести с выдуманным сюжетом не для нее. Она писала очерки: «отец и его музей», «Мать и музыка», «Лавровый венок», «Музей», «Сказка матери», «Дом у старого Пимена» и другие. Интересны письма Цветаевой. Это своего рода заочные романы с незнакомыми или почти незнакомыми людьми. Это монологи взволнованной души, обращенные к Пастернаку, Р.М.Рильке. марина увлеклась не только стихами, но и поэтами. Эту ее способность ценил О.Э.Мандельштам и говорил, что таким образом проявляется ее бескорыстие. Такие увлечения были не долговечными, но бурными, как ураган. Жена Мандельштама – Надежа – вспоминала: «Я уверена, что наши отношения с Мандельштамом не сложились бы так легко и просто, если бы раньше на его пути не повстречалась дикая и яркая Марина. Она расковала в нем жизнелюбие и способность к спонтанной и необузданной любви, которая поразила меня с первой минуты. Я не сразу поняла, что этим я обязана именно ей, и мне жаль, что не сумела с ней подружиться». Это были «романы души», а не романы тела, но Марину никто не хотел понять. По-настоящему она любила только Эфрона и была однолюбкой.

Ведущий : В июне 1939 года Марина Ивановна Цветаева уехала с СССР. Наконец-то ее семья воссоединилась; жили в подмосковном поселке Болшево. Но это последнее счастье длилось недолго: в августе арестовали дочь, в октябре – мужа Цветаевой. Они с сыном скитались по чужим углам, снимали комнату в Голицине, переменили три жилья в Москве. Цветаева ездила с передачами к дочери и мужу, вскоре узнает она об аресте сестры Анастасии. Об этом периоде пишет Цветаева в дневнике: «Никто не видит, не знает, что я год уже (приблизительно) ищу глазами крюк». Анна Ахматова говорила: «Я не знаю судьбы страшнее, чем у Марины Цветаевой».

Чтец: Знаю, умру на заре! На которой из двух,

Вместе с которой из двух – не решить по заказу!

Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!

Что б на вечерней заре и на утренней сразу!

Пляшущим шагом прошла по земле! – Неба дочь!

С полным передником роз! – Ни ростка не наруша!

Знаю, умру на заре! Ястребиную ночь

Бог не пошлет на мою лебединую душу!

Нежной рукой отведя нецелованный крест,

В щедрое небо рванусь за последним приветом.

Прорезь зари – и ответной улыбки прорез…

Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!

декабрь 1920г.

Ведущий (слайд портрет Цветаевой): По-прежнему, как и двадцать лет назад, она общалась со многими людьми, но, как и прежде, все было лишь «людной пустошью» в ее неизбывном одиночестве и горе, которое и доверить-то кому-либо было рискованно. Но она все еще была способна зажигаться от людей. Свидетельство тому – несколько прекрасных лирических стихотворений, затерянных в переводческих тетрадях. Осенью 1940 года Госполитиздат решил издать маленький сборник стихов; Марина Цветаева старательно и волнуясь (сохранились попутные записи об этом) составляла его… сборник был отвергнут Зелинским. Судя по ее записям ей не сообщили о враждебной рецензии, она знала только, что человек, в лицо хваливший ее стихи, объявил их формалистическими». В апреле 1941 года Марину Цветаеву приняли в профком литераторов при Госполитиздате. С фотографии на удостоверении смотрит старая женщина (а ей всего 48 лет) с остриженными, не к лицу завитыми волосами с вымученной и слабой улыбкой.

Ведущий : Война 1941 года застала Цветаеву за переводом Фредерико Гарсиа Лорки. Работа была переведена; события привели поэта в состояние паники, безумного страха за сына, полной безысходности. Тогда-то, вероятно, и начала слабеть ее воля к жизни.

О, слезы на глазах!

Плачь гнева и любви!

О, Чехия в слезах!

Испания в крови!

О, черная гора,

Затмившая весь свет!

Пора – пора – пора

Творцу вернуть билет.

Отказываюсь – быть

В бедламе нелюдей

Отказываюсь – жить

С волками площадей.

Отказываюсь выть

С акулами равнин.

Отказываюсь плыть –

Вниз – по теченью спин.

Не надо мне ни дыр

Ушных, ни вещих глаз.

На твой безумный мир

Ответ один – отказ.

Ведущий (слайд портрет Цветаевой) : В августе Марина Цветаева уехала из Москвы в эвакуацию. Вместе с несколькими московскими писателями приехала в городок Елабугу на Каме. Работы не было, стихи Цветаева уже не пишет. Марина Ивановна поехала в Чистополь, чтобы получить прописку и оставила заявление: «В Совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в столовую Литфонда. 26 августа 1941 года». Немного как будто бы обнадеженная она вернулась в Елабугу. А 31 августа, в воскресенье, когда все ушли из дома, повесилась. И оставила три записки: Асеевым в Чистополь – чтобы взяли к себе Мура «Я для него больше ничего не могу и только его гублю… У меня в сумке 150 рублей и если постараться распродать все мои вещи… А меня – простите – не вынесла». Людям, которых просила помочь ему уехать «Я хочу, чтобы Мур жил и учился. Со мною он пропадет». И сыну: «Мурлыка! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але – если увидишь – что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик».

Ведущий: Здесь, у последней черты, все чувства Марины Ивановны достигли своего абсолюта. Тоска полнейшего одиночества и заброшенности; предстоящие впереди мрак и зима в глуши; трагическое ощущение собственной ненужности, беспомощности; роковое убеждение, что она ничего не умеет; паралич воли; страх за сына, которого она невольно втягивала в лабиринт отчаяния и безнадежности…

Через три года Муру будет суждено погибнуть на войне. Разумеется, сын ни в коей мере не был виноват в смерти матери, как ошибочно писала Анастасия Цветаева. Марина Ивановна ушла из жизни, когда в ней погасли остатки последней энергии. Жизнь задувала этот огонь со всех сторон…

В 1990 году по ходатайству жителей Елабуги и с благословения его святейшества Патриарха Московского и всея Руси Алексея II был проведен обряд отпевания Марины Цветаевой по полному чину Русской Православной Церкви.

Литература

Белкина М. Скрещение судеб – М.: Книга, 1988г.

Саакянц А.А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. – М.: Эллис Лак, 1997г.

Турков А. «Сей громкий зов…» – М.: Советская Россия, 1988г.

Цветаева М.И. Избранное – М.: Просвещение, 1990г.

Цветаева М.И. Стихотворения. Поэмы. – М.: Советская Россия, 1988г.

Цветаева М.И. Автобиографическая проза – М.: Советская Россия, 1991г.

Цветаева М.И. Лебединый стан. Стихотворения. Поэмы. Проза. – М.: Скифы, 1992г.

Швейцер В.А. Быт и бытие Марины Цветаевой – М.: СП Интерпринт, 1992г.

Юрьева Н.Ю. Марина, Ася и Сережа: Драматические страницы из жизни русского поэта марины Цветаевой – 2005г.

Юрьева Н.Ю. Театр круглый год -2005г.

Музыкальное оформление

Чайковский. П.И. «Времена года»

Романс на стихи Цветаевой.