ницах определенной территориальной зоны.

Институт зонирования территорий имеет существенное значение при определения правового режима земель и достигает своей цели лишь тогда, когда в отношении конкретного земельного участка возможно однозначно установить его правовой режим. Таким образом, по нашему мнению, любые изменения законодательства относительно института зонирования территорий следует направить именно на решение этой задачи.

Полагаем, что в случае внесения изменений, предусматриваемых законопроектом, правила землепользования и застройки утратят свое значение как документ, представляющий собой единство взаимосвязанных элементов. Этот вывод объясняется тем, что документ территориального зонирования, определяющий разрешенное использование, может не соответствовать и даже противоречить градостроительному регламенту, поскольку взаимосвязь между этими документами законопроектом не предусмотрена, за исключением того, что они являются составными частями правил землепользования

и застройки. Необходимость соответствия одного документа другому не устанавливается, а значит, и разрабатываться они могут обособленно друг от друга.

Изложенный подход не может быть расценен положительно, поскольку надлежащим образом установить разрешенное использование без учета определяемых градостроительным регламентом (в редакции законопроекта) параметров строительства, а также предельных размеров земельных участков не представляется возможным.

Таким образом, считаем, что принятие данного законопроекта не будет способствовать формированию более ясной процедуры определения правового режима земель, а наоборот, усложнит правовое регулирование градостроительного зонирования.

Библиографический список

Комментарий к Градостроительному кодексу Российской Федерации (постатейный). 3-е изд. / под ред. С. А. Боголюбова. М., 2009.

Правовое зонирование города. Введение в проблемы градорегулирования в рыночных условиях / под ред. Э. К. Трутнева. М., 2002.

Экстерриториальные нормы и доктрина международного частного права

МОРОЗОВ Денис Владимирович,

аспирант отдела международного

частного права ИЗиСП

Развитие коллизионного регулирования и подробное исследование наукой международного частного права особенностей норм непосредственного применения1 порождает

1 В статье нами используется термин

«нормы непосредственного применения» в качестве синонима понятий «сверхимпера-тивные нормы», «императивные нормы осо-

необходимость анализа тех из них, которые связаны с публично-правовыми институтами. Такие нормы,

бого значения» и иных принятых в науке международного частного права определений, обозначающих особые императивные нормы, которые вследствие указания в них самих «или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права» (п. 1 ст. 1192 ГК РФ).

обязанные своим происхождением антимонопольному праву, правовому регулированию рынка ценных бумаг, а также в некоторых случаях другим отраслям права, получили название экстерриториальных норм. В частности, А. А. Данилова отмечает, что нормы непосредственного применения в том числе могут представлять собой нормы публичного права, которые оказывают воздействие на частноправовые отношения2. Указание на особый характер нормы, что обычно и понимается под экстерриториальностью, является связующим звеном между ней, правоотношением и правоприменительным органом. Однако характер экстерриториальных норм, их соотношение с нормами непосредственного применения требуют детального анализа.

Настоящая статья посвящена определению категории «экстерриториальный эффект нормы права» с позиций науки международного частного права на примере обязательств, связанных с ограничением конкуренции. Безусловно, данный термин используется при рассмотрении вопросов международного публичного права, что, однако, не имеет отношения к предмету настоящего исследования. Так, экстерриториальное действие уголовного закона или норм о налогообложении прибыли не только не представляет интереса для международного частного права и не входит в его предмет, но и полностью исключает какое-либо коллизионное регулирование и может определяться лишь международными отношениями. Значение же для науки международного частного права имеют нормы, отвечающие по меньшей мере двум признакам: во-первых, они оказывают непосредственное влияние на частноправо-

2 См.: Данилова А. А. Нормы непосредственного применения (mandatory rules, lois de police, regles de applicacion immediate) в международном частном праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 15.

вые отношения и, во-вторых, порождают коллизионную проблему.

Первый признак лучше всего иллюстрируется на примере антимонопольного законодательства. В частности, предписания законодательства о защите конкуренции в коммерческой практике неизбежно влияют: на действительность соглашений между конкурентами (горизонтальных соглашений) и соглашений между не конкурирующими друг с другом участниками рынка (вертикальных и диагональных соглашений), на решение вопроса о правомерности отказа от исполнения обязательства, на определение правового статуса группы лиц и аффилированности3 и, что является особенно важным, на возмещение вреда, причиненного действиями, вызванными нарушениями конкуренции. В практике иностранных государств последнее охватывается понятием частного принуждения к исполнению антимонопольного права4.

Второй признак представляет собой самостоятельную проблему. Еще Л. А. Лунц отмечал, что законы об «обратной связи» обмениваемых старых и новых валют отличаются экстерриториальным эффектом, однако считал неуместным ссылку

3 Понятие «аффилированное лицо» было дано в Законе РСФСР от 22 марта 1991 г. № 948-I «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках», что позволяет говорить о регулировании связанных с ним отношений нормами антимонопольного законодательства. Однако некоторые авторы выступают с обоснованным предложением разделять понятие аффилированности в зависимости от целей отдельных отраслей права. См., например: Шиткина И. С. Правовое регулирование корпоративным и антимонопольным законодательством экономической зависимости хозяйствующих субъектов // Хозяйство и право. 2006. № 11.

4 См., например: White Paper on Damages

Actions for Breach of EC Antitrust Rules COM

(2008) 165. 02.04.2008.

на валютную привязку5. Это объясняется отсутствием какой-либо коллизии, так как по общепризнанной практике только национальное право может регулировать национальную валюту. Совершенно к иным выводам можно прийти, анализируя антимонопольное регулирование. Существует большое число причин экономического характера, по которым несколько государств претендуют на регулирование одного и того же отношения, возникающего в сфере конкуренции. Однако наиболее очевидным является то, что конкуренция в условиях глобальной экономики не ограничивается государственными границами и затрагивает рынки нескольких государств. Для целей настоящей работы наличие коллизии антимонопольных законов будет предполагаться, однако в соответствии с первым признаком экстерриториальной нормы суд будет разрешать только частноправовые последствия действия публичных предписаний.

Любопытно, что наличие второго признака экстерриториальной нормы, которая бы подходила для применения коллизионного инструментария, было поставлено под сомнение американской судебной доктриной. В деле Хардфорд Файер6 Верховный суд США счел, что между правом США и Англии отсутствует коллизия, которую следовало бы разрешить с помощью коллизионного метода. В данном деле английские перестраховщики договорились между собой оказывать давление на американских страховщиков, чтобы те отказались от отдельных элементов страховой политики. Иными словами, имел место сговор между конкурентами в Англии, который приносил убытки страховщикам в США. Такие действия запрещались правом США, и суд счел возможным распростра-

5 См.: Лунц Л. А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве. М., 2004.

6 См.: Hartford Fire Ins. Co v. Cal. 509 U.S. 764 (1993).

нить запрет на иностранное соглашение благодаря экстерриториальному действию американского антимонопольного права7. Отсутствие коллизии суд объяснил тем, что компании могут одновременно выполнить условия законов обоих государств.

Стоит отметить, что это крайне неудачное обоснование решения. Во-первых, немыслимо требовать от участников гражданского оборота подчинения законам всех стран мира, особенно если речь идет о возможности частного иска, подчиняющегося совершенно непредсказуемому праву (в отсутствии коллизионной нормы). Во-вторых, это решение не дает универсального правила, применимого к другим ситуациям. Право Англии не запрещает подобных соглашений, но если бы оно прямо разрешало такие соглашения, то пришлось бы искать другое обоснование «отсутствию коллизии». К тому же, как разрешение, так и отсутствие запрета являются выражением публичной воли, которой нельзя необоснованно пренебречь.

С доктриной международного частного права вполне согласуется ситуация «частного принуждения» к исполнению законодательства о конкуренции, т. е. иск о возмещении убытков, вызванных ограничением конкуренции8. Использование норм о деликтах по аналогии предполагает возможность коллизии законов. На-

7 Как будет показано в дальнейшем, корректнее говорить об экстерриториальном эффекте, а не о действии. Так, если представить, что данный спор рассматривался бы в английском суде и такой суд согласился бы с логикой истцов, то маловероятно в связи с соображениями государственного суверенитета, что суд назвал бы это «действием американского закона на территории Англии». В данном случае следует говорить о признании экстерриториального эффекта, оказываемого иностранным законом на частноправовые отношения.

8 См.: Базедов Ю. Перспективы антимоно-

польного деликтного права // Вестник гражданского права. 2008. № 4. С. 233.

пример, антимонопольный сговор может запрещаться как в государстве истца, так и в государстве ответчика, однако основания ответственности и ее размер могут существенно различаться. То есть и в отношении антимонопольного спора имеет место один из фундаментальных вопросов трансграничных деликтов - коллизии деликтных статутов9. Логика Л. А. Лунца представляется применимой и в этом случае - если потенциально две или более правовые системы могут претендовать на регулирование, то присутствует коллизия.

Следует заметить, что Верховный суд США не был единодушен в принятом решении, и один из судей, А. Скалиа, составил особое мнение, в котором подробно обосновал применение коллизионного права в сфере антимонопольного регулирования.

Особенностью приведенного примера является то, что в данном деле публичный интерес был ярко выражен - истец оспаривал антиконкурентное соглашение между несвязанными с ним лицами - и применение коллизионного регулирования было бы более обоснованным в несколько модифицированных обстоятельствах: если бы решался вопрос о понуждении к исполнению соглашения или о возмещении причиненного вреда. Именно этот пример заставляет нас более детально рассмотреть понятие «экстерриториальность действия правовой нормы».

Экстерриториальность является важной категорией в теории и практике международного публичного права, однако коллизионная наука уделяет ей недостаточное внимание. Правовая природа данного явления недостаточно разработана в юридической литературе по международному частному праву, хотя первое значительное исследование экстерриториальности с точки зрения тео-

9 См., например: Звеков В. П. Обязательства вследствие причинения вреда в коллизионном праве. М., 2007.

рии международного частного права появилось еще в 1994 г. в статье Н. Р. Баратянц10. Сегодня остается большое количество неразрешенных вопросов, в частности о роли экстерриториальности в решении коллизионной проблемы, о месте этой категории в системе нормативно-правового регулирования, о применении инструментария международного частного права. Так, некоторые авторы с уверенностью отождествляют экстерриториальность с основными категориями и принципами международного частного права11. Другие авторы применяют более консервативный подход, отмечая, что экстерриториальность свойственна личному статуту в силу его особого значения, что позволяет регулировать статус юридических и физических лиц единообразно, где бы они ни на-ходились12. Такое состояние доктрины не позволяет выделить характерные черты экстерриториальных норм. В результате как наука международного частного права, так и правоприменительная, и прежде всего судебно-арбитражная, практика находятся в состоянии поиска инструментария, позволяющего им разрешать конкретные правовые коллизии и проблему выбора применимого права.

Исторически появление категории экстерриториальных норм было связано с новеллами законодательства о монополистической деятельности, в частности Законом Шермана 1890 г.13 Суды США исходят из возможности применения права США к отношениям, которые возникли за пределами их территории, а также к связанным с ними искам. Такая позиция

10 См.: Баратянц Н. Р. Проблемы экстерриториального действия правовых норм и международное частное право // Международное частное право: современные проблемы. М., 1994.

11 Там же. С. 245.

12 См.: Лунц Л. А. Курс международного частного права: в 3 т. М., 2002.

13 См.: Sherman Act. 15 U.S.C. § 1-7.

вызывает активное сопротивление со стороны других государств. Суды, как правило, отказывают в применении иностранного права либо в признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений14. Существуют и более специфические ситуации, связанные с законодательством об экспортном контроле и с взаимодействием с отдельными государствами в сфере применения санкций, когда непосредственно законодатель принимает акты, запрещающие судам применять иностранные законы к частноправовым искам. Такой эффект имеет, в частности, Регламент ЕС от 22 ноября 1996 г. № 2271/96 «О защите от последствий экстерриториального применения правовых актов, принятых в третьей стране»15. Однако и сам Европейский Союз имеет примеры экстерриториального применения антимонопольного права. Подобное внимание к проблеме и одновременно активное использование такого механизма вызывают необходимость детального анализа теоретических основ этого института и форм его использования на практике.

Институт экстерриториальности не является принципиально новой правовой категорией. Символично, что как раз для международного публичного права вопрос был по-

14 Любопытно, что практика в основном признает возможность разрешения вопросов антимонопольного права в порядке международного коммерческого арбитража (см.: Mitsubishi Motors Co. vs Soler. 473 U.S. 614, 637 (1985)). Данное явление не рассматривается подробно в настоящей статье, однако может служить иллюстрацией первого признака коллизионного характера экстерриториальной нормы - использования антимонопольного права для разрешения частноправового по своей природе спора.

15 Данный регламент распространяется на имевшее место широкое применение судами США актов, направленных на принуждение частных компаний, в том числе иностранных, к соблюдению режима санкций в отношении Кубы.

ставлен сравнительно недавно. В то же время в коллизионном праве экстерриториальность была условием самого его появления как отрасли права. Возможность для акта одного государства быть признанным и примененным другим государством стала основой международного частного права, хотя изначально базировалась на принципе международной вежливости, соображениях суверенитета и не дистанцировалась существенно ни от гражданского, ни от международного права. Важно оговориться, что с точки зрения международного частного права крайне некорректно говорить об экстерриториальном действии16. Следует отметить, что далеко не все нормы иностранного права, применяемые судами (в том числе судами Российской Федерации), имеют указание на экстерриториальное применение. Скорее в практике международного частного права таких случаев меньшинство. Прежде всего среди них следует отметить законы о личном статуте, семейном положении. Однако не следует делать вывод о принадлежности института экстерриториальных норм к коллизионному регулированию только на основании некоторого доктринального сходства.

Пример личного статута может служить удачной иллюстрацией проблемы экстерриториальных норм17. Особенность его заключается в том, что суды применяют иностранное право не потому, что это предписано самим иностранным правом, а потому, что обязанность его применения содержится в национальных коллизионных нормах. Так, приводится пример Французского Гражданского кодекса, в кото-

16 См.: Усенко Е. Т. Проблемы экстерриториального действия национального закона // Московский журнал международного права. 1996. № 2. С. 15.

17 См., например: Канашевский В. А.

Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование. М., 2008.

ром сказано, что его нормы распространяются на французских граждан, где бы они ни находились. Причем сложившаяся мировая практика признания иностранного личного статута не позволяет заключить, что требование иностранного закона соблюдается применяющим государством в силу указания на это в таком законе. Применение иностранного личного статута, как и любой другой иностранной нормы непосредственного применения, нормы публичного права или экстерриториальной нормы (как бы эти категории ни соотносились), возможно только в силу прямой санкции национального суда18.

Вызывает затруднения и конструкция экстерриториальной нормы в качестве коллизионной нормы. Экстерриториальность нормы текстуально выражается иначе. Основой формулировки является не «отношения, возникшие за рубежом и регулирующиеся национальными нормами», а «национальные нормы, распространяющиеся на отношения, возникшие за рубежом». И хотя на первый взгляд лишь происходит перестановка слов, на самом деле весьма существенно меняется смысл - в первом случае мы имеем дело с коллизионной нормой, во втором - выделяется граница суверенитета, на иностранный суд как бы возлагается обязанность применить такую норму или столкнуться с последствиями ее применения в одностороннем порядке, после чего суд может отказывать в приведении иностранного судебного решения в исполнение. Но даже если признать тождество данных формулировок, первая из них останется односторонней коллизионной нормой национального права, которую иностранный суд применять не обязан.

18 См.: Международное частное право: Постатейный комментарий раздела VI Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. П. В. Крашенинникова. М., 2010.

Возникает необходимость сопоставить формулировки норм непосредственного применения и экстерриториальных норм. Удачное описательное определение дает М. И. Абдулаев: «Экстерриториальное действие закона имеет место в тех случаях, когда законом признается возможность применения юридических норм данного государства к гражданам и организациям, находящимся за границей».19 Данное определение следует адаптировать под требования коллизионного регулирования. Исходя из анализа норм, которые доктрина относит к экстерриториальным, следует предложить следующее определение: «Экстерриториальная норма - это норма национального права, не относящаяся к традиционным частноправовым институтам, которая в силу прямого указания в законе и оказания эффекта на территорию данного государства должна применяться к частным правоотношениям сторон, где бы они ни возникли». Настоящее определение содержит существенную часть формулировки норм непосредственного применения, однако включает дополнительные элементы: эффект как основание применения; возможность опосредованного применения данной нормы через коллизионные привязки, которые предполагают наличие эффекта; публично-правовой характер нормы или невозможность отнести ее к традиционным частным нормам; возникновение в области гражданского разбирательства, в котором ни один из участников не выступает как носитель власти. Поэтому, хотя особенности экстерриториальных законов заставляют относить их к сфере международного права в связи с установлением границ суверенитета, нет оснований для того, чтобы эти нормы не применялись судами так же, как могли бы быть применены иностранные императивные нормы.

19Абдулаев М. И. Теория государства и права: учебник. М., 2004.

Взаимодействие международного и коллизионного права20 обусловлено обстоятельствами возникновения данного вопроса. Как отмечалось, именно антимонопольное законодательство является основной сферой экстерриториального применения права. Данная область правовой практики не рассматривалась в рамках международного частного права до конца ХХ в., хотя практика США представляет много примеров коллизионного анализа данного института21, которые, однако, завершаются полным отказом от какой-либо коллизионной логики22. Соответствующие предпосылки возникли с введением в коллизионное право континентальной Европы норм о недобросовестной конкуренции и об ограничении конкуренции23. К мо-

20 См. об этом: Michaels R. EU Law as Private International Law? Re-conceptualizing the Country-of-Origin Principle as Vested Rights Theory. Bremen. 2006. URL: http:// scholarship.law.duke.edu/cgi/viewcontent.cgi? article=2280&context=faculty_scholarship.

21 См., например: Timberlane Lumber Co. vs Bank of America. 549 F.2d 597, 609 (9th Cir. 1976).

22 См.: Hartford Fire Ins. Co vs Cal. 509 U.S. 764 (1993).

2007 г. № 864/2007 «О праве, подлежащем применению к внедоговорным обязательствам («Рим II»)», ст. 1222 ГК РФ. Следует отметить, что проблемы коллизионного регулирования обязательств из недобросовестной конкуренции уже становились предметом детального научного исследования (см.: Вознесенский Н. Н. Обязательства вследствие недобросовестной конкуренции в международном частном праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008). С утверждением Н. Н. Вознесенского о разной правовой природе обязательств из недобросовестной конкуренции и обязательств, связанных с монополистической деятельностью, следует согласиться хотя бы в той мере, в какой коллизионное регулирование таких обязательств будет различаться. Хотя вопрос о разделении статута ст. 1222 ГК РФ не решен, Регламент Рим II особо оговаривает, что его правила распро-

менту введения таких норм уже не только существовали акты, ограничивающие последствия экстерриториального применения иностранного права, и активно обсуждался подход международного права к этому вопросу, но и сформировалась соответствующая судебная практика. Проблема заключается в том, что указанные обстоятельства делают неизбежным пересечение областей регулирования международного и коллизионного права, но для эффективного взаимодействия не созданы ни теоретические, ни законодательные основы.

Формальной основой для разграничения коллизионного и международного права является область регулирования. Следует отметить, что международные соглашения существенно сужают область действия международного частного права в сфере обязательств из ограничения конкуренции. Это является положительной тенденцией, так как антимонопольное законодательство относится к публично-правовому регулированию, поэтому нельзя допускать неограниченного применения иностранного конкурентного законода-тельства24. Соответственно, коллизионное право действует в отношении обязательств из причинения вреда, возникающего вследствие ограничения конкуренции, а международное право направлено на ограничение последствий применения права экстерриториально. Эффективность такого распределения зависит от степени развития практики, так как применение иностранного права к обязательствам из причинения вреда может повлечь последствия, недопустимые с точки зрения международного права, но и неограниченное применение принципа суве-

страняются и на ограничения конкуренции, несмотря на то что в его ст. 6 специального коллизионного регулирования не предусмотрено.

24 См.: Богуславский М. М. Международное частное право: учебник. 5-е изд. М., 2005.

ренитета может лишить коллизионное регулирование всякого смысла, а принятые решения - признания за рубежом. Поэтому важно определить формы взаимодействия, а также способы взаимопроникновения международного публичного и международного частного права.

Требование об исключении отрицательных последствий применения иностранных норм в международном частном праве относится к категории публичного порядка. Причем это в одинаковой степени влияет на приведение в исполнение иностранных судебных решений. Российское законодательство также позволяет «принимать во внимание» иностранные императивные нормы, к которым относятся и нормы с экстерриториальным действием (ст. 1192 ГК РФ). Преимуществом такого подхода является само по себе наличие инструментария, позволяющего с большей вероятностью принять решение, признаваемое в максимальном количестве государств, не отвергая иностранное право автоматически по соображениям суверенитета. Принятая сегодня привязка к праву страны, рынок которой затронут антиконкурентными действиями, противоречит экстерриториальному действию в его основе (так как обычно будет применяться право страны в отношении ее же территории), однако, учитывая возможность применения права, вытекающего иным образом из существа обязательства, судом может быть вынесено решение в соответствии с экстерриториальным законом третьего государства. Несовершенство категории публичного порядка, применения иностранных императивных норм заключается в оценочном характере нормы. Нет гарантии, что аналогичные вопросы будут решены одинаково судами разных государств и даже разными судами одного государства. Поэтому следует, расширяя практику частноправового регулирования, согласовывать ее с международным публичным правом.

В отсутствие комплексных международных актов в сфере защиты конкуренции обобщение практики экстерриториального применения иностранного права требуется уже для деятельности национальных судебных органов. Формулировка обстоятельств, которые служат основанием для отказа в признании экстерриториального эффекта иностранного права, необходима для сбалансированного применения категорий публичного порядка и императивных норм с привлечением международно-правовой экспертизы. Это позволит учесть требования международного публичного права и защитить интересы вовлеченных государств, не требуя от судов нарушения национального правопорядка. Объективное соотношение норм и концепций международного и коллизионного права в связи с экстерриториальным применением иностранного права будет способствовать применению закона другого государства в максимально допустимых пределах, достижению гармонии решений и их исполнению без ущерба для суверенитета заинтересованных государств.

Библиографический список

Michaels R. EU Law as Private International Law? Re-conceptualizing the Country-of-Origin Principle as Vested Rights Theory. Bremen. 2006. URL: http://scholarship.law. duke.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=2280& context=faculty_scholarship.

Абдулаев М. И. Теория государства и права: учебник. М., 2004.

Базедов Ю. Перспективы антимонопольного деликтного права // Вестник гражданского права. 2008. № 4.

Баратянц Н. Р. Проблемы экстерриториального действия правовых норм и международное частное право // Международное частное право: современные проблемы. М., 1994.

Богуславский М. М. Международное частное право: учебник. 5-е изд. М., 2005.

Вознесенский Н. Н. Обязательства вследствие недобросовестной конкуренции в между-

народном частном праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.

Данилова А. А. Нормы непосредственного применения (mandatory rules, lois de police, regles de applicacion immediate) в международном частном праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005.

Звеков В. П. Обязательства вследствие причинения вреда в коллизионном праве. М., 2007.

Канашевский В. А. Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование. М., 2008.

Лунц Л. А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве. М., 2004.

Лунц Л. А. Курс международного частного права: в 3 т. М., 2002.

Международное частное право: Постатейный комментарий раздела VI Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. П. В. Крашенинникова. М., 2010.

Усенко Е. Т. Проблемы экстерриториального действия национального закона // Московский журнал международного права. 1996. № 2.

Шиткина И. С. Правовое регулирование корпоративным и антимонопольным законодательством экономической зависимости хозяйствующих субъектов // Хозяйство и право. 2006. № 11.

На правах рукописи

ХАСНУТДИНОВ Ренат Рафаильевич

ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ И ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ

ДЕЙСТВИЕ УГОЛОВНОГО ЗАКОНА

Специальность: 12.00.08 – уголовное право и криминология;

диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Казань – 2007 2

Работа выполнена на кафедре уголовного права и криминологии Самарского юридического института Федеральной службы исполнения наказаний Российской Федерации

Научный руководитель : доктор юридических наук Марков Владимир Петрович

Официальные оппоненты : доктор юридических наук, профессор, Тарханов Ильдар Абдулхакович кандидат юридических наук, доцент Мельников Михаил Григорьевич

Ведущая организация : Уфимский юридический институт МВД России

Защита состоится 19 апреля 2007 года в 12 часов на заседании диссертационного совета Д.212.081.13 по присуждению ученой степени доктора юридических наук при Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В.И. Ленина» по адресу: 420008, г. Казань, ул. Кремлевская, 18, ауд. 324.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Казанский государственный университет им. В.И. Ленина»

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат юридических наук, доцент А.Р. Каюмова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. Права и свободы человека, получившие закрепление в Конституции России, а также повышение роли личности в общественной жизни обусловливают необходимость применения наиболее адекватных средств уголовно-правового воздействия. Это очень важно, поскольку нормы уголовного права предусматривают наиболее острые формы вмешательства в общественные отношения.

Именно поэтому они требуют особого внимания и более глубокого изучения.

Современное состояние взаимоотношений различных государств в области борьбы с преступностью актуализировали интерес, высветили новый уровень понимания и подходов к проблемам пространственной характеристики реализации уголовно-правовых норм. На сегодняшний день потребности научного анализа принципов действия уголовного закона в пространстве, регламентированных в уголовном законодательстве России, связаны, прежде всего, с интеграцией России в мировое сообщество.

Действие норм национального права осуществляется в свойственных ему сферах – во времени, в пространстве. Среди них именно пространственные пределы действия национальных правовых норм имеют наиболее важное значение с точки зрения международного и отечественного уголовного права. Действие национальных правовых норм может локализовываться как на территории принявшего норму государства, так и вне его территории. Данное явление называется экстерриториальным действием национальных правовых норм1.

В юридической литературе экстерриториальное действие закона достаточно часто характеризуется как свойство частного права, способного регулировать отношения, включающие иностранный элемент. Это связано с тем, что за пределы государственной территории чаще выходят именно нормы частного права. Выход за пределы национальных границ публичных норм рассматривается скорее как исключение.

Вместе с тем совершенно очевидно, что установление пределов действия национальных правовых норм может происходить как через внутригосударственное, так и через международное право. По сути, речь идет о различных возможностях и разновидностей установления пределов их действия. При этом предметные области внутригосударственного и международно-правового регулирования установления пределов действия национальных правовых норм Экстерриториальный (от лат. exterritorium) – то есть находящийся вне территории. В юридической литературе последних лет используется термин «экстратерриториальность». Применяя в диссертации термин «экстерриториальность», мы следуем традиции русской дореволюционной и современной науки. Об этом понятии писали С.Б. Крылов, Л.А. Лунц, М.С. Строгович, А.А. Тилле, М.М. Богуславский, Е.Т. Усенко и др. Кроме того, в переводе с латинского «ex» и «extra» фактически означают одно и тоже: «из, вне»; «вне, сверх».

сходны. Отличие касается, прежде всего, направления регулирующего воздействия. Для внутригосударственного права характерна тенденция к экспансии национального правового порядка и, соответственно, к максимальному ограничению иных правовых порядков. Для международного же права наиболее характерно воздействие, ориентированное на установление ограничений для национальных правовых порядков.

Возросшие в последнее время требования и задачи борьбы с преступностью, направленные на урегулирование правопорядка в стране и защиту прав и интересов граждан, а также потребности правоприменительных органов приводят к необходимости дальнейшего развития и исследования наиболее крупных и сложных теоретических проблем в уголовном праве. Одной из таких актуальных проблем является исследование территориального и экстерриториального действия уголовного закона и осмысление практики применения соответствующих уголовно-правовых норм в деятельности правоохранительных органов.

Принятый в 1996 г. Уголовный кодекс РФ впервые законодательно определяет понятие пространства, где действует уголовное законодательство, во многом по-новому решает вопросы об уголовной ответственности граждан России, совершивших преступления на территории других государств, вновь после длительного времени закрепил реальный принцип действия уголовного закона в пространстве, а также имеет ряд других новелл, в целом соответствующих международным стандартам и историко-правовым традициям нашего государства. Рассмотрение вопросов территориального и экстерриториального действия уголовного закона приобретает особую актуальность в связи с внесением изменений в ст.12 УК РФ Федеральным законом от 27 июля 2006 г.(№ 153-ФЗ). Это свидетельствует о том, что законодатель предпринимает попытки устранения пробелов в праве относительно действия уголовного закона в пространстве, которые на практике могут привести к серьезным проблемам. Однако нельзя еще говорить о полном совершенстве законодательного закрепления норм, регулирующих пространственные пределы уголовно-правовых норм.

В связи с этим более глубокий анализ вопросов действия уголовного закона в пространстве позволит определить факторы, влияющие на формирование уголовно-правовой системы в России, проследить эволюцию указанного института уголовного права, осмыслить отечественный и зарубежный опыт соответствующих политико-правовых решений и позитивно использовать его в практике реализации правовых предписаний в современных условиях.

Учет указанных факторов требует самостоятельного сравнительноправового исследования отечественных и зарубежных учений о действии уголовного закона в пространстве, тенденций их развития и определения на этой основе системы реализации современных уголовно-правовых норм, что, в свою очередь, должно способствовать более глубокому пониманию всего спектра теоретических и практических проблем, возникших в связи с внесением последних изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации.

Указанные обстоятельства, обусловливают настоятельную необходимость разработки ряда принципиальных положений, касающихся проблем действия уголовного закона в пространстве.

Степень разработанности темы исследования. Проблема территориального и экстерриториального действия уголовного закона всегда привлекала внимание ученых как специалистов в общей теории права, так и криминалистов. В дореволюционный период этой проблемой занимались такие видные правоведы, как Л.С. Белогриц-Котляревский, А. Бернер, Е.В. Васьковский, А. Градовский, В.В. Есипов, А.Ф. Кистяковский, П.Д. Колмыков, П.Л. Люблинский, А. Лохвицкий, В.Н. Латкин, М.И. Мышь, Н.Д. Сергиевский, В.И. Сергеевич, Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий и др. В последующем к ней обращались в своих работах Ю.Г. Барсегов, Е.В. Благов, М.И. Блум, А.И. Бойцов, Б.В. Волженкин, Н.Д. Дурманов, М.П. Журавлев, Ю.А. Зюбанов, Л.В. Иногамова-Хегай, А.Г. Князев, М.И. Ковалев, В.Н. Кудрявцев, А.А. Лакеев, И.И. Лукашук, Л.А. Лунц, Ф. Мартенс, Ю.И. Ляпунов, А.В. Медведев, М.Г. Мельников, А.В. Наумов, З.А. Незнамова, В.П. Панов, А.А. Рубанов, И.И. Солодкин, А.А. Тилле, Ю.А. Тихомиров, Е.Т. Усенко, М.Д. Шаргородский и др.

Указанные авторы внесли значительный вклад в развитие исследуемой проблемы. Однако их работы либо были подготовлены в советский период, либо проблема действия уголовного закона в пространстве рассматривалась в них параллельно с вопросами действия уголовного закона во времени. Специальных монографических исследований, посвященных территориальному и экстерриториальному действию уголовного закона, в настоящее время практически нет. Все это вызывает необходимость углубленной разработки ряда принципиальных положений, касающихся проблем действия уголовного закона в пространстве, а также определяет актуальность и значимость исследуемой темы.

Объектом исследования является правовое регулирование территориального и экстерриториального действия уголовного закона.

Предметом исследования выступают нормы международного права, Конституции РФ, современного уголовного права России, нормы русского уголовного законодательства и уголовного законодательства зарубежных государств, существующие в теории взгляды и концепции, имеющие отношение к исследуемой проблеме, а также практика применения уголовноправовых норм при реализации территориальной и экстерриториальной юрисдикции России.

Цель исследования заключается в изучении территориального и экстерриториального действия отечественного уголовного закона, определении оптимальных пределов его действия в пространстве.

Для достижения указанной цели диссертантом определены следующие задачи:

– сформулировать понятие уголовно-правовой юрисдикции государства, территориального и экстерриториального действия уголовного закона;

– изучить эволюцию норм отечественного уголовного права, регламентирующих территориальное и экстерриториальное действие уголовного закона;

– провести сравнительно-правовой анализ норм зарубежного уголовного права, регламентирующих их пространственное действие;

– проанализировать систему и виды принципов действия уголовного закона в пространстве с учетом положений международного уголовного права;

– изучить правовую регламентацию принципов действия уголовного права в пространстве;

– выявить недостатки в правовом регулировании действия уголовного закона в пространстве и разработать меры по их устранении.

Методологическая и теоретическая основа исследования базируется на диалектическом методе познания объективной действительности. Кроме этого при подготовке работы применялись общенаучные методы анализа и синтеза, а также частнонаучные методы: исторический, сравнительно-правовой, формально-юридический, системный, социологический (интервьюирование, анализ документов).

Теоретической основой диссертации послужили научные труды по философии, общей теории и истории права, уголовному, международному и иных отраслей права, относящиеся к теме настоящего исследования. Среди них работы Ю.Г. Барсегова, Е.В. Благова, М.И. Блум, А.И. Бойцова, Б.В. Волженкина, Н.Д. Дурманова, Ю.А. Зюбанова, Л.В. Иногамовой-Хегай, А.Р. Каюмовой, А.Г. Кибальника, В.П. Коняхина, Н.И. Костенко, А.Г. Князева, В.Н. Кудрявцева, Г.И. Курдюкова, А.А. Лакеева, И.И. Лукашука, А.М. Медведева, М.Г. Мельникова, А.В. Наумова, З.А. Незнамовой, А.И. Рарога, Н.С. Таганцева, А.А. Тиле, Ю.А. Тихомирова, Е.Т. Усенко, Ю.Н. Харламовой, А.И. Чучаева, О.С. Черниченко, М.Д. Шаргородского и др.

Нормативную базу исследования составляют международные документы, регламентирующие применение уголовного закона в пространстве, Конституция Российской Федерации, уголовное законодательство современной России, русское и советское уголовное право, законодательство ряда зарубежных государств.

Эмпирической основой исследования являются: материалы опубликованной практики Верховного Суда РФ. В ходе исследования было изучено более 100 приговоров суда. При подготовке диссертации было проинтервьюировано 37 ученых, 173 представителя различных правоохранительных органов городов Москвы, Рязани, Самары, Тольятти, Томска, использован личный опыт работы автора в должности следователя органов внутренних дел.

Научная новизна диссертации заключается в том, что она является одним из первых комплексных правовых исследований, посвященных изучению территориального и экстерриториального действия уголовного закона с учетом последних изменений, внесенных в ст.12 УК РФ Федеральным законом от 27 июля 2006 г.(№ 153-ФЗ).

На основе анализа соответствующих нормативных актов, теоретических воззрений определен понятийный ряд категорий, связанных с реализацией уголовного закона в пространстве, выявлены пробелы в правовом регулировании действия уголовного закона в пространстве, намечены меры по их восполнению. В частности, в работе дается понятие уголовно-правовой юрисдикции государства, территориального и экстерриториального действия уголовного закона, через призму которых раскрывается механизм реализации уголовно-правовых норм, обосновывается система принципов, регламентирующих действие уголовного закона в пространстве. С учетом зарубежного опыта, а также истории развития положений о действии уголовного закона в пространстве, автором предлагается концепция по совершенствованию положений УК РФ, регламентирующих территориальный, персональный, реальный и универсальный принципы реализации закона. Указанные принципы рассматриваются через общую систему территориального и экстерриториального действия уголовного закона.

Основные положения , выносимые на защиту:

1. Генезис института территориального и экстерриториального действия уголовного закона в пространстве относится к Х в., однако окончательно он сформировался только к концу ХIХ – началу ХХ в. На его становление большое влияние оказало зарубежное законодательство, соответствующие западные школы и теории. Однако значительный вклад в развитие учений о действии уголовного закона в пространстве и интерпретацию их применительно к российской правовой системе внесли русские ученые правоведы.

Это позволило закрепить в нормативных актах (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Уголовное уложение 1903 г.) практически все известные в современном праве принципы действия уголовного закона в пространстве.

В советском уголовном праве отмечался отказ от реального и универсального принципов действия уголовного закона в пространстве. И если универсальный принцип вновь был закреплен в УК РСФСР 1960 г., то реальный принцип восстановлен только в УК РФ 1996 г.

2. Современное уголовное законодательство зарубежных государств закрепляет территориальный, персональный, реальный и универсальный принципы территориального и экстерриториального действия уголовного закона. В их регламентации имеется ряд особенностей, отличающих зарубежное уголовное право от отечественного, которые могут быть учтены при дальнейшем совершенствовании уголовного законодательства России.

В частности, при формулировке правил реализации персонального, реального и универсального принципов действия уголовного закона в пространстве законодатель использует перечневый подход, указывая конкретные составы преступлений, а также практически всегда закрепляет понятие места совершения преступления (в том числе в отношении соучастников и неоконченных преступлений).

3. Под территориальным действием уголовного закона понимается возможность применения действующего уголовного закона к лицу, совершившему преступление на территории государства в рамках ее государственных границ.

4. Действие уголовного закона в пространстве основано на территориальном, персональном, реальном и универсальном принципах. Данные принципы являются основаниями реализации уголовно-правовой территориальной и экстерриториальной юрисдикции России.

5. В ч. 1 ст. 11 УК РФ следует законодательно закрепить понятие места совершения преступления, исходя как из момента начала, так и момента окончания преступления, а также учитывая продолжаемые, длящиеся и совершенные в соучастии преступления. В связи с этим предлагается изложить ч. 1 ст. 11 УК РФ в следующей редакции: «Лицо, совершившее преступление на территории Российской Федерации, подлежит уголовной ответственности по настоящему Кодексу. Преступлением, совершенным на территории Российской Федерации, следует признавать преступление, которое начато, продолжалось или окончено на ее территории либо совершено в соучастии с лицами, осуществившими преступную деятельность на территории иностранного государства».

6. Редакция ч. 3 ст. 11 УК РФ не соответствует международному договору Российской Федерации. Согласно Конвенции ООН по морскому праву 1982 г юрисдикция государства может распространяться лишь на те суда, которые в открытом пространстве следуют под флагом, а потому данная норма должна быть включена и в отечественный закон. В связи с этим ч. ст. 11 УК РФ необходимо привести в соответствие с нормами международного права, а именно первое предложение ч. 3 ст.11 УК РФ после слов «вне пределов Российской Федерации» дополнить словами «под флагом или опознавательным знаком Российской Федерации» (далее – по тексту).

7. Ч. 1 ст. 12 УК РФ необходимо дополнить положением следующего содержания: «Граждане Российской Федерации и постоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов территориальной юрисдикции Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации, гражданина Российской Федерации, постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства либо российской организации или общественного объединения».

8. Согласно действующей редакции ч. 3 ст.12 УК РФ при реализации реального принципа действия уголовного закона в пространстве вне пределов уголовно-правовой охраны остаются интересы российских организаций и общественных объединений. Поэтому предлагается изложить ч. 3 ст.

12 УК РФ в следующей редакции: «Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации, гражданина Российской Федерации, постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства либо российской организации или общественного объединения, если иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации».

9. Универсальный принцип действия уголовного закона в пространстве необходимо законодательно закрепить отдельно от реального принципа. В связи с этим представляется желательным дополнить ст. 12 УК РФ частью 4 следующего содержания: «Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации, если они не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации».

В ч. 4 ст. 12 УК РФ необходимо также указать перечень преступлений, за совершение которых уголовная ответственность наступает по УК РФ в рамках универсального принципа действия уголовного закона в пространстве.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем определяется понятие территориального и экстерриториального действия уголовного закона, детально раскрываются его принципы, конкретизируется и уточняется ряд положений Общей части уголовного права, имеющих отношение к анализируемой проблеме. Выводы и предложения, полученные в ходе работы, могут быть использованы при дальнейшей разработке вопросов, относящихся к институту действия уголовного закона в пространстве.

Практическая значимость работы заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы в правотворческой деятельности по совершенствованию норм уголовного права, регламентирующих территориальное и экстерриториальное действие уголовного закона, в правоприменительной деятельности судов и других правоохранительных органов.

Положения и выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы в учебном процессе при преподавании курсов: «Уголовное право», «Международное уголовное право», «Уголовное право зарубежных государств» и «Теоретические основы квалификации преступлений» в учебных заведениях, осуществляющих подготовку юристов, а также при подготовке учебно-методических материалов и учебных пособий, имеющих отношение к теме проведенного исследования.

Апробация и внедрение результатов диссертационного исследования. Основные положения, выводы и предложения исследования нашли отражение в шести опубликованных научных статьях, в выступлениях автора на: международной научно-практической конференции «Юридическая наука:

проблемы и перспективы развития», состоявшейся в Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого (30-сентября – 1 октября 2005 г.), на Всероссийской научно-практической конференции «Уголовноисполнительная система в правоохранительном пространстве РФ: актуальные вопросы, инновационные процессы, подготовка кадров», состоявшейся в Самарском юридическом институте ФСИН России (февраль 2006 г.) Отдельные положения диссертационного исследования используются в учебном процессе при проведении занятий по уголовному праву в Академии ФСИН России, Самарском юридическом институте ФСИН России.

Структура диссертации . Структура диссертации, ее содержание обусловлены объектом, предметом, целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, объединяющих семь параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложений.

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, определяются его цели и задачи, объект, предмет, раскрывается методология и методика, научная новизна, формулируются основные положения, выносимые на защиту, теоретическая и практическая значимость, приводятся данные об апробации и внедрении результатов исследования.

Первая глава «Общая характеристика территориального и экстерриториального действия уголовного закона в пространстве» содержит три параграфа.

В первом параграфе «Понятие территориального и экстерриториального действия уголовного закона» анализируются общетеоретические вопросы, связанные с действием уголовного закона различных государств в их пространственных пределах, определяется общее понятие юрисдикции государства, территориального и экстерриториального действия уголовного закона.

По мнению диссертанта, пространственные пределы реализации уголовного закона определяются через соотношение таких понятий как «суверенитет государства», «территория государства», «территориальная и экстерриториальная юрисдикция государства».

С позиций современного международного права государственный суверенитет определяется как верховенство государства на своей территории и его независимость в сфере международных отношений. Важнейшим проявлением государственного суверенитета является юрисдикция государства, под которой понимается возможность, которой обладает государство, с учетом его международно-правовых обязательств, обеспечивать реализацию своего права путем угрозы применения или применения правового принуждения. При этом следует указать о двух неразрывно связанных друг с другом, но разных категориях – законодательной юрисдикции, то есть возможности, которой обладает государство, в своем законодательстве, с учетом своих международно-правовых обязательств, определять, в каких пределах оно обеспечивает реализацию своего права путем угрозы применения правового принуждения, и исполнительной юрисдикции, то есть возможности, которой обладает государство, обеспечить с учетом своих международноправовых обязательств реализацию своего права непосредственно путем применения правового принуждения.

Юрисдикция государства распространяется не только на его территории, но и за ее пределами. Суверенитет государства неразрывно связан с его территорией, но различного рода его проявления могут иметь место и за ее пределами. Действие законов государства, в принципе не ограничено строго его территорией. Это позволяет говорить о территориальном и экстерриториальном действии закона, в том числе и уголовного.

Основа юрисдикции государств строится на принципах, которые устанавливают, до каких пределов их юрисдикция может распространяться. Такие пределы определяются международным правом, а в этих пределах границы юрисдикции государства устанавливают по собственному усмотрению.

Территориальной называется юрисдикция государства, осуществляемая в пределах его территории, к которой относятся в рамках государственных границ суша, внутренние воды и территориальное море, воздушное пространство над ними и недра. Территориальная юрисдикция является полной и основана на территориальном принципе, который в доктрине и практике считается фундаментальным. Данный принцип рассматривается в качестве основы уголовной юрисдикции.

Практика свидетельствует о том, что территориальный принцип толкуется более широко, чем это может показаться на первый взгляд. Основанная на нем юрисдикция распространяется не только на территорию государства, но и, обобщенно говоря, на движущиеся объекты, связанные с этой территорией, - морские и воздушные суда, космические объекты. В международном праве данные объекты называют квазитерриторией. Более того, он используется в значительной степени как основа юрисдикции государства в отношении районов, примыкающих к его территории, прилежащей зоны, континентального шельфа, исключительной экономической зоны, которые относятся к территории со смешанным режимом. Конечно, юрисдикция государства в указанных районах не аналогична той, которая устанавливается и осуществляется в пределах его территории. Поэтому здесь, на взгляд диссертанта» следует говорить не о территориальной юрисдикции, а об экстерриториальной юрисдикции, основанной на территориальном принципе.

Экстерриториальная юрисдикция представляет собой проявление суверенитета государства за пределами его территории. В отличие от территориальной она практически никогда не бывает полной. Следует различать экстерриториальную юрисдикцию в пространствах, не принадлежащих какомулибо государству (территории с международным режимом), и в пределах территории иностранных государств. В принципе в пространствах, не принадлежащих государствам, т.е. не входящих в состав территории того или иного государства (в открытом море, воздушном пространстве над ним, Антарктике и т.д.), ее объем может быть шире. Экстерриториальная юрисдикция основана на принципе персональном, реальном и универсальном принципах.

Персональный принцип заключается в том, что основанием юрисдикции государства служит тесная связь лица с государством, которая продолжает существовать и во время нахождения лица за его пределами.

Реальный принцип лежит в основе распространения юрисдикции государств на иностранцев, совершивших за границей действия, угрожающие их безопасности.

Универсальный принцип служит основой распространения юрисдикции государств на лиц, не являющихся их гражданами и совершивших определенные действия вне их территории, которые не направлены ни против них, ни против их граждан. Этот принцип относится практически к уголовной юрисдикции. В соответствии с ним государства имеют право привлекать к уголовной ответственности упомянутую категорию лиц, как только они окажутся в пределах их исполнительной юрисдикции. В одностороннем порядке государства не вправе устанавливать свою юрисдикцию на основе указанного принципа. Установление так называемой универсальной юрисдикции допустимо лишь в случаях, предусмотренных международными договорами и нормами международного обычного права.

Понятие юрисдикции является весьма важной категорией, заслуживающей специального изучения не только в рамках международного, но и уголовного права. Примечательно, что рассмотренные выше положения территориальной и экстерриториальной юрисдикции, если говорить применительно к уголовно-правовой сфере, отражены в действующем УК РФ. Так, в ст. и 12 УК РФ закреплены основные принципы территориального и экстерриториального действия уголовного закона: территориальный, персональный, реальный и универсальный.

Под уголовно-правовой юрисдикцией России следует понимать возможность, которой обладает Российская Федерация, с учетом ее международно-правовых обязательств, определять пределы территориального и экстерриториального действия уголовного закона и обеспечивать реализацию уголовно-правовых норм путем угрозы применения или применения правового принуждения.

Под территориальным действием уголовного закона понимается возможность применения действующего уголовного закона к лицу, совершившему преступление на территории государства в рамках ее государственных границ.

Экстерриториальное действие уголовного закона можно определить как возможность применения действующего уголовного закона к лицу, совершившему преступление вне территориальной юрисдикции государства, а именно на квазитерритории, территории со смешанным или международным режимом, территории иностранного государства.

Во втором параграфе «Эволюция норм отечественного права, регламентирующих территориальное и экстерриториальное действие уголовного закона» диссертант отмечает, что в отечественном праве нормы, регламентирующие исследуемый институт, встречаются в Х веке. Это обусловлено установлением Древней Русью отношений с другими государствами, необходимостью устранения коллизий между обычным правом восточных славян и зарубежным правом. В основном они содержались в ряде договоров, заключенных русскими князьями с рядом иностранных государств.

Поскольку в России до ХVI в. отсутствовали единое государство и законодательство, впервые нормы, имеющие отношение к предмету исследования, были закреплены в одном из первых общероссийских законодательных актов, которым явился Судебник 1550 г. Судебником было окончательно запрещено издание «тарханных» грамот, освобождающих определенные местности от действия общих норм. Тем самым юрисдикция государства распространялась на всю его территорию.

Более подробная регламентация действия уголовного права в пространстве была осуществлена в Соборном уложении 1649 г. Впервые в нем была закреплена норма, согласно которой уголовной ответственности подлежали русские за совершение государственных преступлений за пределами России. Подобное положение впервые обусловило формирование персонального принципа действия уголовного закона.

В дальнейшем на развитие норм, регулирующих территориальное и экстерриториальное действие уголовного закона, большое влияние оказало зарубежное законодательство, а также соответствующие западные школы и правовые теории. Однако значительный вклад в развитие учений о действии уголовного закона в пространстве и интерпретацию их применительно к российской правовой системе внесли русские ученые правоведы Л.С. Белогриц-Котляревский, Е.В. Васьковский, А. Градовский, В.В. Есипов, А.Ф. Кистяковский, П.Д. Колмыков, П.Л. Люблинский, А. Лохвицкий, В.Н. Латкин, И.А. Малиновский, Ф. Мартенс, М.И. Мышь, Д. Никольский, Н.Д. Сергиевский, В.И. Сергеевич, Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий и др.

Это позволило сформулировать и закрепить в основных нормативных актах ХIХ в. – начала ХХ в. – Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Уголовном уложении 1903 г. – практически все известные в современном праве принципы действия уголовного закона в пространстве: территориальный, персональный (национальный), защиты (реальный), универсальный, а также покровительствующий. В теории уголовного права обосновывался также и оккупационный принцип.

Изменение общественно-политического строя в октябре 1917 г. разрушило все сферы жизни России, в том числе и правовую. Вместе с тем, образование Советского государства сопровождалось и созданием нового права, в том числе и уголовного, где стали находить свое отражение принципы действия закона в пространстве. Первым в советском уголовном праве был закреплен территориальный принцип. Это было сделано в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г.

В Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. нашли свое отражение уже не только территориальный, но и персональный и реальный принципы действия уголовного закона в пространстве. Однако в принятых позднее нормативных актах вопросы территориального и экстерриториального действия уголовного закона развития не получили. Более того, в Уголовном кодексе 1926 г. не был закреплен реальный принцип, который был восстановлен только в УК РФ 1996 г.

В принятых позднее нормативных актах (Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республиках 1958 г., Уголовном кодексе РСФСР 1960 г.) были закреплены территориальный, персональный и универсальный принципы действия уголовного закона в пространстве. Возвращение к универсальному принципу и его закрепление в советском уголовном законе было показателем роста международного уголовного права и его влияния на внутригосударственное право. Ко времени принятия указанного кодекса СССР был не только участником, но и активным разработчиком многих международных документов.

В третьем параграфе «Генезис и современное состояние института территориального и экстерриториального действия уголовного закона в уголовном праве зарубежных государств» отмечается, что зарождение института действия уголовного закона в пространстве относится к периоду существования Римской империи. Причиной этого явились проблемы, возникшие в связи с действием нескольких уголовных законов на территории нынешней северной Италии. В этот период были сформулированы правила относительно территориального действия уголовного закона.

Однако подробно вопросы действия уголовного закона в пространстве в западной правовой системе стали разрабатываться в ХIV веке в работах итальянских ученых (С. Бартол). В последующем теория действия уголовных законов в пространстве длительное время не развилась. К ней вернулись в ХVII веке голландские юристы (Бургунд, Губер, Гроций), а затем и представители других государств (Монтескье, Беккариа и др.). В их работах получил теоретическое обоснование территориальный принцип. Несколько позже, в конце ХIХ – начале ХХ века в уголовно правовой науке были сформулированы принцип личного подчинения (Э. Эли, А. Бернер, Л. Бар), реальный (Э.

Пессина, Э. Белинг), универсальный (Ф. Мартиц, Р. Шмид, Ж. Ортлан) принципы. Разработанные ими теории учтены при разработке современного уголовного права зарубежных стран, где получили закрепление и развитие.

В работе проанализировано уголовное законодательство ряда зарубежных стран (Франции, Германии, Австрии, Голландии, Швейцарии, Японии и др.). Проведенное исследование позволило диссертанту прийти к выводу, что современное зарубежное уголовное законодательство в регламентации вопросов действия уголовного закона в пространстве, характеризуется определенными особенностями.

Закон закрепляет все известные правила и принципы его действия в пространстве, но в различных нормах и по смешанному типу. Один и тот же принцип может быть закреплен в нескольких статьях. При этом нормы построены таким образом, что, в целом, можно выделить два правила действия закона: на территории государства и вне его территории (то есть определяются особенности реализации территориальной и экстерриториальной юрисдикции государства).

При формулировке правил реализации персонального, реального и универсального принципов действия уголовного закона в пространстве законодатель использует перечневый подход, указывая конкретные составы преступлений (УК Франции, ФРГ, Голландии, Австрии и др.).

Особенности действия закона на морских и воздушных судах в кодексах регламентируются отдельно (в самостоятельной норме) от территориального принципа. При этом большинство западных государств не выделяют никаких различий распространения на эти объекты своей юрисдикции в зависимости их принадлежности к военному ведомству.

При детализации принципов действия уголовного закона в пространстве в зарубежном законодательстве практически всегда закрепляется понятие места совершения преступления, в том числе в отношении соучастников и неоконченных преступлений. За отдельные деяния, совершенные против интересов государства, уголовная ответственность может наступать вне зависимости от наказуемости этого же деяния по законодательству места совершения преступления (Франция, ФРГ, Голландия, Австрия и др.).

Указанные особенности могут быть учтены при совершенствовании норм российского уголовного законодательства.

Вторая глава «Принципы территориального и экстерриториального действия уголовного закона России» включает четыре параграфа.

В первом параграфе исследуется территориальный принцип уголовного закона в пространстве.

В диссертации исследуются территории действия уголовного закона в пространстве, к которым относятся: 1) территория Российской Федерации; 2) территориальные воды или воздушное пространство Российской Федерации; 3) континентальный шельф и исключительная экономическая зона Российская Федерация; 4) судно, приписанное к порту Российской Федерации, находящееся в открытом водном или воздушном пространстве вне пределов Российской Федерации; 5) военный корабль или военное воздушное судно Российской Федерации независимо от места их нахождения.

При этом автор обращает внимание, что следует различать понятия «правовое пространство», «территория России» и «юрисдикция России». В частности, морские, воздушные и космические корабли лишь условно относятся к территории России, а уголовная юрисдикция в пределах территориального моря, континентального шельфа и экономической морской зоны существенно отличается от территориальной, так как регламентируется на основе международного права. Континентальный шельф и экономическая зона в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву 1982 г. - это специальные территории, где прибрежные государства наделены суверенными правами для осуществления деятельности, разрешенной этой Конвенцией.

Из этого следует, что в ст. 11 УК РФ территориальное действие уголовного закона определяется лишь ч. 1 и ч. 2, где непосредственно говорится о территории России. В остальных случаях территориальный принцип реализуется посредством экстерриториального действия закона. В последнем случае уголовный закон России имеет силу на объектах и территориях как бы приравненных к территории Российской Федерации, исходя из международной практики. Вследствие этого они и выделяются в особые образования, где реализуется экстерриториальная юрисдикция России, основанная на территориальном принципе действия закона в пространстве.

Диссертантом рассматривается также проблема места совершения преступления. При решении этого вопроса следует исходить, что деяние, совершенное за рубежом, но имеющее или могущее иметь отрицательные последствия на территории данного государства, попадает в сферу его действия. В странах общего права, например, известен принцип так называемого «территориального эффекта». В соответствии с данным правилом устанавливается, что если преступление началось на территории государства, но получило завершение на иностранной территории, или если оно началось на иностранной территории, но завершилось на его территории, то оно в обоих случаях подпадает под юрисдикцию этого государства. В Уголовном кодексе Российской Федерации отсутствует определение места совершения преступления.

На взгляд диссертанта, в ч. 1 ст. 11 УК РФ термин «совершение преступления на территории Российской Федерации» следует понимать исходя не только из положения ст. 9 УК РФ о времени совершения преступления, но и учитывать момент его окончания (в частности, в ряде случаев учитывать и время наступления последствий преступления). В связи с этим, ч. 1 ст. 11 УК РФ следовало бы изложить в следующей редакции:

«Лицо, совершившее преступление на территории Российской Федерации, подлежит уголовной ответственности по настоящему Кодексу. Преступлением, совершенным на территории Российской Федерации, следует признавать преступление, которое начато, продолжалось или окончено на ее территории либо совершено в соучастии с лицами, осуществившими преступную деятельность на территории иностранного государства».

Рассматривая пространственные пределы действия уголовного закона, автор обращает внимание на уточнение, содержащееся в уголовном законодательстве ряда стран относительно того, что юрисдикция государства распространяется лишь на те гражданские воздушные или водные суда, которые в открытом пространстве следуют под флагом или иным опознавательным знаком государства. Однако российский уголовный закон не содержит такой оговорки. В то же время требование флага на гражданском судне предусмотрено ст.ст. 90-92 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., а потому указание на него должно быть включено и в отечественный закон. В связи с этим предлагается ч. 3 ст. 11 УК РФ привести в соответствие с нормами международного права, а именно первое предложение ч. 3 ст.11 УК РФ после слов «вне пределов Российской Федерации» дополнить словами «под флагом или опознавательным знаком Российской Федерации» (далее – по тексту).

Второй параграф посвящен анализу персонального принципа действия уголовного закона в пространстве.

В диссертации определены природа и предназначение персонального принципа. Его сущность заключается в том, что между гражданином России, находящимся за рубежом и его государством сохраняется определенная правовая связь, которая ограничена верховенством территориального действия закона страны пребывания. В силу этого государство обязывает своих граждан соблюдать свои законы независимо от места их нахождения.

При одновременной реализации территориального и персонального принципов действия уголовного закона в пространстве избежать двойной ответственности позволяет ограничение персональной юрисдикции за счет приоритета территориальной на базе общих принципов и положений международного права. При этом автор критически относится к законодательному положению ч. 1 ст. 12 УК РФ в связи с тем, что в рамках персонального принципа действия уголовного закона в пространстве невозможно будет привлечь граждан России и постоянно проживающих в Российской Федерации лиц без гражданства к уголовной ответственности по УК РФ в тех случаях, когда последние совершают преступления за пределами территориальной юрисдикции России против интересов РФ, ее граждан, постоянно проживающих в РФ лиц без гражданства, российских организаций или общественных объединений, и по данному преступлению имеется решение суда иностранного государства. А ведь решение суда может быть различным, как в форме оправдательного или обвинительного приговора, так и в форме какого-либо постановления об освобождении от уголовной ответственности и т.д.

Здесь речь идет о том, что вынесение иностранным судом формального решения в отношении российского гражданина или апатрида, постоянно проживающего на территории РФ может обеспечить им иммунитет от реального наказания на территории Российской Федерации, против интересов которого и было направлено преступление. Данный пробел нельзя рассматривать иначе, как искусственное ограничение государственного суверенитета Российской Федерации и правомочий суда России. Подобный подход во многом может ущемлять интересы России.

В этой связи действующую редакцию ч.1 ст.12 УК России предлагается дополнить положением следующего содержания: «Граждане Российской Федерации и постоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов территориальной юрисдикции Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации, гражданина Российской Федерации, постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства либо российской организации или общественного объединения».

В третьем параграфе исследуется сущность и содержание реального принципа действия уголовного закона в пространстве.

Формулируя данный принцип, законодатель, как представляется диссертанту, на первый план выдвинул значимость объекта уголовноправовой охраны, интересы защиты установленного государством правопорядка от посягательств извне. Его наличие дает возможность преодолеть несовершенство территориального и персонального принципов и обеспечивает защиту интересов Российской Федерации, ее граждан и постоянно проживающих на территории России апатридов, в случае совершения преступления вне пределов государства.

Реальный принцип (принцип защиты), по мнению автора, расширяет возможности экстерриториального действия уголовного закона в целях защиты интересов того или иного государства. В соответствии с этим принципом государство вправе привлечь к уголовной ответственности любое лицо, независимо от места совершения преступления, но при условии, что оно окажется в сфере его исполнительной юрисдикции По мнению автора, ч. 3 ст. 12 УК РФ и после внесенных изменений не отличается совершенством. В работе предлагается норму, регламентирующую действие реального принципа, закрепить отдельно от универсального принципа, а перечень объектов, подлежащих уголовно-правовой защите расширить.

В связи с этим, представляется целесообразным изложить ч. 3 ст. УК РФ, в следующей редакции: «Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации, гражданина Российской Федерации, постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства либо российской организации или общественного объединения, если иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации».

Соответственно, ст. 12 УК РФ следует дополнить ч. 4, в которой самостоятельно будет регламентироваться универсальный принцип действия уголовного закона в пространстве.

В четвертом параграфе исследуется универсальный принцип действия уголовного закона в пространстве. Он представляет собой многоаспектную проблему, разрешаемую на стыке международного и уголовного права.

Его сущность заключается в том, что каждое государство на основании общих и специальных положений (как правило, различных конвенций и соглашений в области борьбы с преступностью) имеет право наказывать любое лицо, совершившее преступление, невзирая на его место совершения и гражданство преступника.

Исходной базой формирования универсального принципа является признание того, что правопорядок, рассматриваемый как часть всего общественного порядка, который складывается в результате соблюдения юридических норм – это достояние всех государств и поэтому лицо, посягнувшее на права одного государства, в силу существующей солидарности интересов, своим деянием порождает право всех стран на защиту общего правопорядка.

В реализации универсального принципа существуют два основных направления. Первое заключается в защите устоев универсального правопорядка путем объявления преступности и наказуемости деяния непосредственно общим международным правом. Данные деяния рассматриваются как посягательства на все мировое сообщество. Сюда относятся, прежде всего, преступления против мира и человечности, военные преступления.

Реализация этого направления связана, таким образом, с совершенствованием уголовно-правовых систем государств и интеграцией международного уголовного права с национальным уголовным правом. Однако подобным путем идут немногие страны. Так, соответствующее положение было включено в Конституцию Польской республики: «Уголовной ответственности подлежит только тот, кто совершил деяние, запрещенное под страхом наказания законом, действовавшим в период его совершения. Этот принцип не препятствует наказанию за деяние, которое во время его совершения являлось преступлением в соответствии с международным правом» (ч.1 ст. 42).

Однако большинство государств, в том числе и Российская Федерация, осуществляет реализацию универсального принципа вторым путем, а именно в пределах заключенных международных конвенций и договоров, в том числе и в области борьбы с отдельными видами преступлений, затрагивающих общие интересы всех государств.

При этом, как разъясняет постановление Пленума Верховного Суда РФ «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» от 10 октября 2003 года, международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно. Международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами Российской Федерации в тех случаях, когда норма Уголовного кодекса Российской Федерации прямо устанавливает необходимость применения международного договора Российской Федерации.

Диссертант обращает внимание, что в УК РФ универсальный принцип четко не выражен, а упоминается совместно с реальным. В связи с этим детальное решение вопросов универсальной юрисдикции требует совершенствования. Для этого универсальный принцип предлагается закрепить в самостоятельную норму уголовного закона, а именно ст. 12 УК РФ дополнить частью 4 следующего содержания: «Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации, если они не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации».

Кроме того, по мнению автора, необходимо использовать опыт ряда зарубежных стран, где при определении сферы реализации универсального принципа действия уголовного закона выделяется отдельная статья, где четко перечислены все преступления, в отношении которых уголовный закон того или иного государства действует, независимо от закона места совершения такого деяния.

Подобная регламентация указанных вопросов позволила бы сочетать в себе так называемые концептуальный и перечневый подходы определения универсальной юрисдикции Российской Федерации. Этот метод позволяет совместить принцип «нет преступления без указания на то в законе» с обоснованием причин отнесения того или иного деяния к преступлению. Перечневый подход отвечает при этом на вопрос: «Какие деяния являются преступлениями?», а концептуальный – «Почему они являются таковыми?». Это позволило бы снять многие спорные теоретические и практические вопросы в области действия уголовного закона в пространстве.

Заключение содержит основные теоретические выводы, полученные в ходе проведения диссертационного исследования. Автором сформулированы предложения по совершенствованию норм уголовного права, регламентирующих территориальное и экстерриториальное действие уголовного закона в пространстве.

1. Хаснутдинов Р.Р. Формирование основных принципов действия уголовного закона в пространстве в зарубежном законодательстве // Научный альманах «Телескоп». Выпуск 10. Самара: «Издательство «Научнотехнический центр», 2005. – 0,18 п.л.

2. Хаснутдинов Р.Р. Универсальный принцип действия уголовного закона в пространстве // Вестник Самарской государственной экономической академии «Актуальные проблемы правоведения». 2005. № 1(10). – 0,37 п.л.

3. Хаснутдинов Р.Р. Разрешение вопросов двойной юрисдикции при реализации территориального и персонального принципов действия уголовного закона в пространстве // Материалы международной научнопрактической конференции (30 сентября – 1 октября 2005 года) «Юридическая наука: проблемы и перспективы развития (региональный аспект)». Великий Новгород: Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого, 2006. – 0,25 п.л.

4. Хаснутдинов Р.Р. Основные этапы развития принципов территориального и экстерриториального действия уголовного закона в отечественном законодательстве дореволюционного периода // Материалы Всероссийской научно-практической конференции (2-3 февраля 2006 года) «Уголовноисполнительная система в правоохранительном пространстве РФ: актуальные вопросы, инновационные процессы, подготовка кадров». Самара: Самарский юридический институт ФСИН России, 2006. – 0,3 п.л.

5. Хаснутдинов Р.Р. Институт территориального и экстерриториального действия уголовного закона в пространстве в современном уголовном праве зарубежных стран // Вестник Самарского государственного экономического университета «Актуальные проблемы правоведения». 2006. № 1 (13). – 0,7 п.л.

6. Хаснутдинов Р.Р. Реальный принцип действия уголовного закона в пространстве // Проблемы уголовной ответственности и наказания (уголовноправовой и криминологический аспекты): Сборник научных трудов. Рязань:

Академия права и управления Федеральной службы исполнения наказаний, 2006. – 0, 3 п.л.

Похожие работы:

«ЕМЕЛЬ Я НОВ Даниил Николаевич УдК 678:541.64 ИЗМЕНЕНИЕ РЕОЛОГИЧЕСКИХ СВОйСТВ и"стРУКТУРООБРАЗОВАНИЕ В РЕАКЦИОННЫХ СИСТЕМАХ ПРИ РАДИКАЛЬНОИ ПОЛИМЕРИЗАЦИИ ВИНИЛОВЫХ МОИОМЕРОВ Специальность: 02.00.06-химия высокомолекулярных соединений Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора химических наук МОСКВА...»

«Крекотень Анна Валериевна ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ НАНОКОМПОЗИТНЫХ МАТЕРИАЛОВ, ПОЛУЧАЕМЫХ ТЕМПЛАТНО МЕТОДОМ УПРАВЛЯЕМОГО ЗОЛЬ-ГЕЛЬ СИНТЕЗА 02.00.04 – физическая химия АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата химических наук Владивосток – 2013 Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном учреждении науки Институте химии Дальневосточного отделения Российской академии наук (ИХ ДВО РАН) Научный руководитель: член-корреспондент РАН, доктор...»

«Федюк Елена Рафаильевна АКАДЕМИК СЕРГЕЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ХРИСТИАНОВИЧ И ЕГО НАУЧНЫЕ ШКОЛЫ Специальность 07.00.10 – История наук и и техники АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук Томск – 2010 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность и научная значимость темы. Наука является важнейшим компонентом современной цивилизации. На протяжении последних десятилетий влияние результатов научных исследований на развитие общества постоянно увеличивалось....»

«Малахова Светлана Игоревна СВЯЗЬ ПСИХОМЕТРИЧЕСКОГО ИНТЕЛЛЕКТА С ЛИЧНОСТНОЙ САМОРЕГУЛЯЦИЕЙ СТУДЕНТОВ 19.00.07 - Педагогическая психология (психологические наук и) Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата психологических наук Москва - 2013 Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова Научный руководитель: Смирнов Сергей...»

«Костев Константин Олегович Пути встраивания российских нанотехнологических компаний в международные кластеры Специальность 08.00.14 – Мировая экономика Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата экономических наук Москва – 2012 Работа выполнена на кафедре Управление внешнеэкономической деятельностью Государственного университета управления. Научный руководитель: доктор экономических наук, профессор Якушкин Виктор Сергеевич Официальные оппоненты: доктор...»

«Нагирная Анастасия Викторовна ГЛОБАЛЬНЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ (ХХ – начало XXI вв.) Специальность 25.00.24 – Экономическая, социальная, политическая и рекреационная география АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата географических наук Москва – 2012 Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном учреждении науки Институте географии Российской академии наук, в Лаборатории географии мирового...»

«Зайцева Мария Игоревна ОБОСНОВАНИЕ НОВОЙ ТЕХНОЛОГИИ ПЕРЕРАБОТКИ ПОРУБОЧНЫХ ОСТАТКОВ В КОМПОНЕНТ СУБСТРАТА ДЛЯ ВЫРАЩИВАНИЯ СЕЯНЦЕВ С ЗАКРЫТОЙ КОРНЕВОЙ СИСТЕМОЙ 05.21.01 - Технология и машины лесозаготовок и лесного хозяйства Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук Петрозаводск - 2010 Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования Петрозаводский государственный университет Научный...»

«Якшина Татьяна Александровна ИСТОРИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ БАЗЫ АСТРОФИЗИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В ОПТИЧЕСКОМ ДИАПАЗОНЕ Специальность 07.00.10 – История наук и и техники АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук Москва – 2011 Работа выполнена в ГОУ ВПО Ставропольский государственный университет Научный руководитель: доктор физико-математических наук, профессор Панчук Владимир Евгеньевич Официальные оппоненты: доктор физико-математических...»

«СТРЕМОУХОВ Сергей Юрьевич Нелинейно-оптический отклик атома в полях околоатомной напряженности и многочастотных лазерных полях Специальность 01.04.21 - лазерная физика АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата физико - математических наук Москва - 2011 Работа выполнена на кафедре общей физики и волновых процессов физического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова Научный руководитель: доктор физико-математических наук,...»

«Торкунов Олег Викторович Динамика психических состояний офицеров запаса в период адаптации к гражданской жизни Специальность: 19.00.13 –психология развития, акмеология Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата психологических наук Казань – 2006 2 Работа выполнена на кафедре психологии развития и психофизиологии Института экономики, управления и права (г. Казань) Научный руководитель: кандидат психологических наук, доцент Сережкина Анна Евгеньевна...»

«МАСЛОВА Наталья Владимировна МАКСИМАЛЬНЫЕ ПОДГРУППЫ НЕЧЕТНОГО ИНДЕКСА В КОНЕЧНЫХ ПОЧТИ ПРОСТЫХ ГРУППАХ 01.01.06 математическая логика, алгебра и теория чисел Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук Екатеринбург 2011 Работа выполнена в отделе алгебры и топологии Института математики и механики УрО РАН. Научный руководитель: доктор физико-математических...»

«ОНОФРЕЙ ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ ПРОГНОЗИРОВАНИЕ РЫНКА КОММЕРЧЕСКОЙ НЕДВИЖИМОСТИ В ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Специальность 08.00.05 – Экономика и управление народным хозяйством (экономика предпринимательства) АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата экономических наук Москва - 2010 Диссертация выполнена на кафедре макроэкономики Государственного университета управления. Научный руководитель: кандидат экономических наук, доцент Казанцева Наталья Васильевна...»

«БАБУШКИН Валерий Евгеньевич Развитие интеграционных процессов в корпоративном секторе экономики Специальность 08.00.01 – Экономическая теория АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата экономических наук Казань – 2007 Работа выполнена в Казанском государственном финансово-экономическом институте Научный руководитель – доктор экономических наук, профессор Мальгин Виктор Андреевич Официальные оппоненты: доктор экономических наук, профессор Ерзнкян Баграт...»

«Путинцева Анастасия Андреевна Целые функции типа синуса. Применение к исследованию систем экспонент в весовых гильбертовых пространствах 01.01.01 – вещественный, комплексный и функциональный анализ АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук Уфа – 2011 Работа выполнена на кафедре программирования и экономической информатики ГОУ ВПО „Башкирский государственный университет“ Научный руководитель: доктор физико-математических наук,...»

«СЕМИВОЛКОВА Анастасия Михайловна ПРАВО СЛЕДОВАНИЯ В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИИ И ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИХ СТРАН Специальность 12.00.03 - гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук Москва 2011 2 Работа выполнена на кафедре гражданского и трудового права юридического факультета Российского университета дружбы народов. Научный руководитель: кандидат юридических...»

«ПОЛУЯН Людмила Владимировна ВЕРОЯТНОСТНЫЙ АНАЛИЗ ЦЕЛОСТНОСТИ И НАДЕЖНОСТИ ТРУБОПРОВОДНЫХ СИСТЕМ С АКТИВНО РАСТУЩИМИ ДЕФЕКТАМИ Специальность 01.02.06 – Динамика, прочность машин, приборов и аппаратуры АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук Уфа – 2009 2 Работа выполнена в Научно-инженерном центре Надежность и ресурс больших систем машин УрО РАН (НИЦ НиР БСМ УрО РАН). Научный руководитель: доктор техн. наук, проф. ТИМАШЕВ Святослав...»

«КИЯМОВА ЭЛЬВИРА РАИСОВНА РАЗВИТИЕ ГОСУДАРСТВЕННО-ЧАСТНОГО ПАРТНЕРСТВА В СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИКЕ Специальность 08.00.01 – Экономическая теория АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата экономических наук Казань – 2012 Диссертация выполнена в Институте экономики и финансов ФГАОУ ВПО Казанский (Приволжский) федеральный университет Научный руководитель: доктор экономических наук, профессор Мальгин Виктор Андреевич Официальные оппоненты: доктор экономических...»

«Созыкин Андрей Владимирович СЕМАНТИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ УПРАВЛЕНИЯ ДОСТУПОМ К СЕРВИСАМ Специальность 05.13.11 – Математическое и программное обеспечение вычислительных машин, комплексов и компьютерных сетей АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук Пермь – 2008 Работа выполнена в Институте механики сплошных сред Уральского отделения Российской академии наук (ИМСС УрО РАН) Научный руководитель: кандидат технических наук Масич Григорий...»

«СОФИЕНКО Мира Борисовна Правовая свобода как способ реализации индивидуальной свободы в социальной системе Специальность 09.00.11 социальная философия. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Томск – 2007 Диссертационная работа выполнена на кафедре гуманитарных дисциплин НОУ “Новосибирский институт экономики и менеджмента” Научный руководитель: заслуженный деятель науки РФ, доктор философских наук, профессор Черненко Альберт...»

«ИЗМОДЕНОВА Татьяна Юрьевна МОДЕЛИРОВАНИЕ ТЕПЛОЗАЩИТНЫХ СВОЙСТВ ГАЗОВЫХ ЗАВЕС ПРИ ПАРАМЕТРАХ, ТИПИЧНЫХ ДЛЯ ОРГАНИЗАЦИИ ПЛЕНОЧНОГО ОХЛАЖДЕНИЯ Специальность - 01.04.14 Теплофизика и теоретическая теплотехника Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук Санкт-Петербург - 2011 Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования государственный Санкт-Петербургский политехнический университет Научный...»

Не будет преувеличением сказать, что вопросу об экстерриториальном действии некоторых правовых норм международное частное право как наука обязана своим существованием. Разумеется, последнее занимается не им одним, но большая часть подлежащих разрешению в его рамках проблем, если не все, в той или иной степени вызваны именно феноменом экстерриториальности действия определенных правовых норм.

Для начала следует разобраться с некоторыми терминологическими нюансами, а именно с тем, являются ли понятия экстерриториальности и экстратерриториальности тождественными. В одной из новейших работ по данному вопросу отмечалось, что в зарубежной литературе эти понятия в некоторых случаях разграничиваются: экстерриториальность понимается как действие дипломатических иммунитетов в соответствии с международным правом, а экстратерриториальность - как любое распространение действия и применения правовых норм за пределы границ определенного государства. Иными словами, при такой постановке вопроса экстерриториальность отождествляется с «правом экстерриториальности».

В то же время совершенно очевидно, что это лишь частный случай распространения действия норм отечественного права за пределы территории государства. По этим причинам множество исследователей рассматривают экстерриториальность и экстратерриториальность как абсолютно тождественные понятия. Л.А. Лунц считал термин «экстерриториальность» не более чем сокращением от «экстратерриториальности». Именно так будет пониматься соотношение понятий экстерриториальности и экстратерриториальности и в настоящей работе.

Человечество не сразу пришло к идее о том, что право может действовать территориально, распространять свое действие только на определенную территорию: «принцип территориального права и суверенитета в Древнем мире был неизвестен». Первоначально право мыслилось как нечто, прикрепленное к людям - его носителям. Суверенитет «не ассоциировался с господством над территорией. Это был племенной суверенитет». Между «суверенными» племенами, однако, существовали определенные отношения, «породившие» международное частное право, оформившиеся в такие институты, как мена, экзогамия и гостеприимство. Это не могло не порождать проблему взаимодействия «персональных» правовых систем участников таких отношений. Первобытным аналогом персонального статута было воплощение первобытного коллектива в тотеме. Этот тотем воплощал и племенное право, повсюду следовавшее за его носителем. В этом усматривают «самые ранние следы экстерриториальности».

Отмечается, однако, что «международное частное право не могло возникнуть в древности. Не говоря уже о народах теократических - Египтянах, Индусах, Евреях, ни Греки, ни даже Римляне не возвысились до признания личности иностранца». Действительно, египтяне рассматривали все иностранцев как «нечистых», предоставляя им возможность жить в относительно уединенных эксклавах, таких как греческая колония Навкратис или «лагерь тирян» (финикийцев-выходцев из города Тир) в Мемфисе, руководствуясь своим собственным правом. У вавилонян, впервые, по-видимому, учредивших институт специальных судей, рассматривающих споры, в которых участвовали исключительно иностранцы, этот подход проявился совершенно иначе: хотя они и приветствовали чужих богов и судебные решения, вынесенные от их имени, их право на иностранцев не распространялось - они, по-видимому, были готовы скорее «исключить их из-под собственной священной юрисдикции, чем позволить им пользоваться ею». Специальные суды создавались и в более позднее время другими народами - такими как греки (полемарх) и римляне (претор перегринов, praetor peregrinus ); еще даже в самом недавнем времени находились примеры таких «смешанных» судов.

Помимо специальных чиновников, рассматривающих споры с участием иностранцев, греки и римляне учредили и институт покровительства местных граждан над иностранцами. Иностранцы в Древней Греции именовались метеками и находились под покровительством специального лица, назначавшегося либо «принимающим» государством, либо государством происхождения метека - проксены . Данный институт в целом назывался проксенией. В Древнем Риме же аналогичное учреждение называлось патронатом, отношения между клиентом-иностранцем и патроном-римлянином - патронатом и клиентелой.

Все приведенные факты ясно свидетельствуют о том, что феномен экстерриториальности существовал уже на самых древних этапах истории человечества. Кроме того, говорить о том, что международного частного права в ту эпоху не существовало и существовать не могло, было бы, по-видимому, преждевременно: отмечается, что именно тогда в практике зародились такие коллизионные привязки, как lex loci contractus и lex domicilii ; кроме того, отмечается существование в Древнем Египте «имплицитных» коллизионных норм - как, например, норма, согласно которой договор регулировался тем правом, на языке которого он написан. Имелись коллизионные нормы и в Ветхом Завете. Суммируя сказанное выше, следует заключить, что в Древнем Мире существовал как феномен экстерриториальности, так и коллизионные нормы .

Древний Рим же подошел к коллизионному вопросу другим путем - не через формулирование коллизионных норм и разграничение пределов действия правовых норм в пространстве и по кругу лиц, но посредством создания автономной правовой системы, регулирующей отношения всех лиц - права народов, jus gentium .

Науки же международного частного права, очевидно, к тому моменту существовать не могло. Л.А. Лунц отмечал, что для её возникновения нужны, во-первых, интенсивный торговый оборот, а во-вторых, объективные различия правопорядков; более того, эти предпосылки хотя и «необходимы, но не всегда достаточны». Культурные факторы (отрицание иностранного права) и фактическое удовлетворение практической потребности в разрешении коллизионного вопроса через применение норм jus gentium , то есть методом материально-правовой унификации, не позволили науке международного частного права возникнуть. В её соответствующая проблематика не разрабатывалась, коллизионная проблема не осмыслялась, коллизионный вопрос, соответственно, не ставился.

Таким образом дело обстояло до конца XII века - расцвета школы глоссаторов. Впервые коллизионный вопрос был поставлен, как указывается в литературе, неким магистром Алдриком - либо, как указывается некоторыми другими исследователями, неизвестным глоссатором в глоссе Аккурсия. Как бы там ни было, наиболее известна именно постановка коллизионной проблемы в глоссе Аккурсии (glossa ordinaria ) применительно к делу о болонце в Модене (quod si Bononiensis ). Автор глоссы привел совершенно не относящийся к делу текст конституции императоров Грациана, Валентиниана и Феодосия 380 года «Об утверждении веры в Святую Троицу» (именуемой на латыни Cunctos populos - по первым словам текста конституции), вывел из него, что власть правителей распространяется только на подвластных - а следовательно, и право, издаваемое ими, - и применил этот вывод к казусу, заключив, что законам Модены болонец не подвластен. В дальнейшем вопросы конфликтного права рассматривались именно при комментировании этой глоссы.

Вопрос о разграничении действия различных статутов был, по сути, вопросом о том, действуют ли те или иные из них за пределами собственной территории, то есть имеют ли они экстерриториальное действие (эффект). Прямо же, однако, он был сформулирован лишь Бартолом - «простирают ли статуты свой эффект за пределы территории?»; сам же он на него и ответил - «одни - простирают, другие - нет». Он попытался выработать общий принцип решения коллизионного вопроса посредством классификаций, породив тем самым проблему «атрибутации» статута - от того, в какую классификационную группу, «коробку» следует «положить» закон, будет зависеть вопрос о том, имеет ли он экстерриториальный эффект. Эта методология атрибутации статутов имела основанием их разделение на вещные (реальные) и личные (персональные), к чему потом добавилась категория смешанных статутов (у Б. Д"Аржантре - таких, которые говорят и о лице, и о вещи, и характеризуемых в целом как имеющие тот же эффект, что и реальные статуты; у голландских статутариев же - статутов, говорящих о форме юридического акта). Этот классификационный метод и лёг в основу теории статутов, господствовавшей в Европе до второй четверти XIX столетия, когда её в 1841 году «разгромил» К. Вехтер.

Бартол, однако, еще не формулирует понятия эффекта закона или, иначе говоря, действия права - он не разграничивает вопрос эффекта закона (статута) от вопроса о его объекте. Разграничил эффект и объект закона лишь Павел Фут в XVII веке. Формулирование понятия эффекта закона (статута) позволяет сформулировать первый исторический подход к определению того, что же понимается под экстерриториальным действием (эффектом) права. Экстерриториальное действие закона - это такое его действие, которое распространяется за пределы территории суверена, издавшего закон (принявшего правовую норму). В основном именно таким же образом понимается экстерриториальное действие права и настоящее время. В то же время само понятие экстерриториального действия права критикуется - по той причине, что правовая норма локализации не поддается, а следовательно, невозможно определить и то, где она «действует». В таком контексте, несмотря на предполагаемую невозможность конструирования понятия экстерриториального действия права, вполне допустимо экстерриториальное его применение - постольку, поскольку установить местонахождение правоприменителя вполне возможно, тем паче когда этот правоприменитель облечен публично-властными полномочиями.

Попробуем опровергнуть вывод о невозможности локализации действия права через обращение к зарубежному опыту - опыту Соединенных Штатов Америки. Право США согласно «тесту поведения» (conduct test) распространяет своё действие на те поведенческие акты, которые имеют место на территории США. Этот подход в американской литературе характеризуют как «традиционное понимание» вопроса, то есть классический подход. С 1946 г., хотя и не в практике Верховного Суда США, стал применяться тест эффекта (effects test) в различных его интерпретациях - первоначально, во всяком случае, в антимонопольной сфере, совершенно неограниченно, затем с определенными ограничениями. Согласно неограниченному варианту теста, право США распространяется на все поведение, которое имеет определенные последствия, на территории США.

Вернемся к вопросу о невозможности локализовать действие права. В таком контексте с этим невозможно согласиться: если руководствоваться тестом поведения, то такая локализация вполне допустима - право действует там, где его предписания распространяются на поведение определенных субъектов права. Очевидно, что поведения вне определенного пространства не существует. Вопрос в том, как конкретно локализовать само поведение в каждом конкретном случае. Здесь мы возвращаемся к высказанному выше тезису: субъекты права не могут действовать вне пространства. Если акт имеет место на территории, являющейся пространством действия правовой нормы, то такая норма распространяет действие на этот акт. Именно такое действие права является территориальным ; именно таким образом, с нашей точки зрения, и следует ее характеризовать.

Деление права на территориальное и экстерриториальное представляется дихотомическим: в одном случае утверждается наличие некоего признака (здесь - территориальности действия права), в другом, напротив, наличие того же признака отрицается. С этих позиций и следует подойти к определению экстерриториальности действия права . Его обычно определяют как такое действие, «когда законом признается возможность применения юридических норм данного государства к гражданам и организациям, находящимся за границеи?». «За границей» - значит за пределами государственной территории. Но ведь и в пределах этой территории такие нормы действуют и должны применяться. Следовательно, экстерриториальное действие - это действие, которое не ограничено пределами определенной территории .

Иными словами, в таком случае вопрос, распространяется ли действие права на определенное поведение, решается не исходя из того, где имеет место поведение, а исходя из некоторых иных критериев. Примером такого иного критерия может быть вышеупомянутый тест эффекта. Разумеется, и здесь есть некоторая связь с территорией, но совершенно иного характера: сами отношения имеют место за рубежом, и локализуется, соответственно, не поведение, но его эффект; т.е. связь поведения с территорией здесь не непосредственная, но опосредованная эффектом этого поведения на соответствующую территорию. Классический пример экстерриториального действия права - распространение действия персонального статута лица за пределы территории, с которой его правовая личность признается наиболее связанной. Именно в таком ключе вопрос экстерриториальности ставился и разрешался, в частности, в теории статутов.

В теории международного частного права Э. Цительманном предлагался международно-правовой универсалистский подход, по которому все коллизионные решения могут быть выведены из двух начал международного права: начала территориального верховенства государства (его предписания распространяются на подвластную ему территорию) и начала его персонального верховенства (его предписания действуют в отношении лиц, имеющих его национальность, например, граждан). Таким же образом - как территориальный принцип и национальный принцип - эти начала формулируются и в современной литературе; в американской литературе к ним иногда добавляется «принцип эффекта» (или, точнее говоря, принцип последствий; effects principle), на чем право США основывает «тест эффекта». Принцип эффекта довольно сходен с пассивным персональным принципом уголовной юрисдикции. В таком контексте национальный принцип - это та самая опора экстерриториальности в международном праве.

В то же время обычно термин «экстерриториальность» употребляется применительно к регулированию, пределы которого не основаны ни на национальном, ни на территориальном принципе. Исходя из данного нами выше характеристики экстерриториального действия, следует заключить: и регулирование, основанное на национальном принципе, является экстерриториальным. Дело в том, что оно при этом является и допустимым . Экстерриториальное же действие норм права, которое не обосновывается национальным принципом, допустимым не признается . Из всего сказанного выше вытекает, что экстерриториальное действие права - это не такое его действие, которое распространяется за пределы территории, подвластной субъекту правотворчества, а действие права, пределы которого определяются не на основании территориального принципа либо не исключительно на таком основании (в том числе на основании национального принципа). Таким образом, эта классификация - дихотомическая.

В таком случае экстерриториальное применение права - это применение права, имеющее результатом издание индивидуального правового акта, обязательность которого не ограничена определенной территорией. Это, разумеется, не означает, что эта обязательность является неограниченной : пределы такой обязательности лишь определяются иным образом, нежели территориальный. Экстерриториальная юрисдикция же в широком смысле включает в себя и экстерриториальное действие права, и экстерриториальное его применение; в узком (экстерриториальная юрисдикция разрешать споры (jurisdiction to adjudicate)) - определение международной подсудности по иным основаниям, нежели территориальный принцип (нахождение субъектов или совершение ими действий на определенной территории). И хотя в литературе об «экстерриториальной юрисдикции» обычно говорят тогда, когда такая юрисдикция не основывается ни на территориальном, ни на национальном принципах, юрисдикцию, основанную на последнем, также следует отнести к экстерриториальной, поскольку она базируется на ином, нежели территориальный, критерии.

Отметим, что поскольку от того, какой именно орган будет разрешать тот или иной спор, осуществлять правоприменение вообще, зависит и определение применимого, то есть распространяющего свое действие на определенные отношения с точки зрения такого органа, права (в частности, национальный суд применяет коллизионные нормы lege fori ), постольку решение вопроса о юрисдикции (конфликта юрисдикций) с неизбежностью влечет за собой и решение вопроса о том, какое право будет признаваться действующим в данном конкретном случае. Иными словами, юрисдикция влияет на действие права. Это было особенно ярко отмечено А. Эренцвейгом в его теории lex fori in foro proprio .

Вернемся к характеристике действия права. Как и любая другая дихотомическая классификация, разделение действия права на территориальное и экстерриториальное страдает определенным недостатком: отрицая наличие определенного признака, она тем самым, однако, никак позитивно не определяет содержание понятий, входящих в описываемую негативно классификационную группу. Именно по этой причине следующим шагом должна быть, в свою очередь, классификация экстерриториального действия права . Такая классификация недавно была осуществлена А.А. Самариным. Согласно этой классификации экстерриториальное действие права, имеющего государственное происхождение, делится на: 1) экстерриториальное действие отдельных юридических норм; 2) правоприменительное признание субъективных прав; 3) признание документов и результатов нотариального правоприменения; 4) экстерриториальность правоприменительных решений иностранных судов. При этом автор сразу же делает оговорку, что «следует различать» экстерриториальное признание иностранных судебных решений и их исполнение, с одной стороны, и признание иностранного права и его применения - с другой.

С последним тезисом невозможно не согласиться: совершенно очевидно, что это не одно и то же. При этом под признанием права А.А. Самариным понимается «пассивная позиция» «в плане одобрения правового статуса иностранного лица», а под применением - «активная деятельность правоприменительных органов». Очевидно, применение права предполагает его признание. Вывод о том, что применяется нечто, что не признается, был бы абсурдным. Не вполне, однако, ясно, в чем заключается критерий деления: сам автор это нигде не формулирует. Да и классификация ли это? Охватывает ли она все явления, означенные автором? Куда отнести признание, допустим, правоприменительных решений не судов и не нотариусов, а органов исполнительной власти - в признание документов? Но ведь это не простые документы, а правоприменительные акты. Или в целях классификации это не имеет значения? Если так, то почему? Эти вопросы автор, к сожалению, в своей работе не ставит.

Неясна и функция такого подразделения экстерриториального действия права. Что она отражает? Какие-то сущностные особенности? Какие же? Некоторые ответы можно было бы предположить, но мы, пожалуй, воздержимся от «додумывания» мысли за её автора. Другая классификация, а именно признание действия либо 1) публично-правовых норм, либо 2) частноправовых норм, кажется намного более релевантной. В то же время конвергенция частного и публичного права (появление полупубличного права (semi-public law)), а также процесс «публицизации» частного права вообще и международного частного права в частности и её ставит под сомнение. Впрочем, до тех пор, пока мы все еще делим право на публичное и частное, эта классификация, очевидно, не может утратить своего, безусловно, очень важного значения.

Долгое время в науке международного частного права незыблемым считался постулат о том, что иностранное публичное право не распространяет свое действие за пределы территории издавшего его государства ни в каких случаях. В настоящее время он, однако, практически полностью отвергнут. Этот вопрос будет подробно рассмотрен в дальнейшем (§ 2.2); пока мы лишь обозначим эту проблему как имеющую чрезвычайное значение.

Экстерриториальное действие права можно также разделить по критерию основания такой экстерриториальности. Построить, однако, такую модель, которая исчерпывала бы все возможные варианты, была бы классификацией в подлинном смысле слова , достаточно проблематично: таких оснований может быть столько, сколько законодательных решений о них - или, иначе говоря, бесконечное множество. В частности, экстерриториальность действия права может основываться на субъектном (национальный принцип) критерии; критерии эффекта, упомянутом выше; субъективном критерии - волевом (наличие у определенного субъекта намерения повлечь определенные последствия) или когнитивном (осознание субъектом необходимости наступления таких последствий); критерии интереса (поведение затрагивает определенный интерес того или иного государства) и т.д.

С нашей же точки зрения, самым важным, существенным и в теоретическом, и в практическом отношении подразделением экстерриториального действия права является экстерриториальное действие права с точки зрения самого этого права (правовой системы) , с одной стороны, и экстерриториальное действие права с точки зрения иностранной правовой системы - с другой. Очевидно, что различные правовые системы, будучи независимыми друг от друга (пока это еще никто не опроверг) по-разному оценивают пределы своего действия в пространстве и по кругу лиц. Об экстерриториальности как юрисдикции, так и действия права обычно говорят именно в тех случаях, когда оно действует экстерриториально само по себе, то есть в отношении первого вида экстерриториальности. Другой же вид экстерриториальности касается вопросов коллизионного регулирования; тот факт, что экстерриториальность опосредуется им, отнюдь не нивелирует, но, напротив, подтверждает ее существование.

Во многом эта классификация пересекается с предыдущей, но не повторяет её. Конечно, большая часть правовых норм, действующих экстерриториально сами по себе, ipso jure - это нормы публичного права, а действующих опосредованно, в силу признания такого действия иностранным государством - нормы права частного. Но «большая часть» не означает «все нормы». Именно это подразделение послужило причиной возникновения националистического подхода в международном частном праве, обосновывающего национальный, а не универсальный характер внутренних (принятых конкретным государством) коллизионных норм, вытекающий из правовой культуры, традиций и правосознания населения конкретного государства.

Этим же объясняется и существование, во-первых, конфликтов коллизионных норм, «коллизий», в международном частном праве, а также его «побочного продукта» - «хромающих отношений», и, во-вторых, норм непосредственного применения, являющихся таковыми именно с точки зрения правопорядка-источника таких норм, но отнюдь не обязательно рассматривающихся как действующие экстерриториально с позиций иностранного права. Думается, никто не станет оспаривать, что «хромающие» семейные отношения с точки зрения большинства правопорядков являются отношениями частного характера. Уже одного этого достаточно, чтобы признать эту и предыдущую классификации нетождественными друг другу.

Надлежащая постановка проблемы экстерриториального действия иностранного права с точки зрения отечественной правовой системы требует предварительной разработки вопроса о сущности иностранного права, того, как именно оно «воспринимается» с позиций другой национальной правовой системы - иными словами, решения вопроса о том, что же из себя представляет иностранное право и какова связь иностранного права с правом отечественным - как устанавливается и опосредуется эта связь, какие формы она принимает, к каким практическим результатам приводит. Именно этому вопросу посвящен следующий параграф настоящей работы.

Практика и формы экстерриториальности

Обычной практикой экстерриториальности является институт дипломатических и консульских привилегий и иммунитетов.

Однако, применительно к данному случаю термин «экстерриториальность» постепенно вытесняется более точными обозначениями различных форм иммунитета от юрисдикции иностранного государства. Это связано с тем, что ранее из принципа экстерриториальности делали вывод о том, что освобождаемое от уголовных, административных и экономических правовых норм, ответствующее лицо (или учреждение) считается как бы находящимся на территории государства, гражданство (или национальность, если речь идет не о физических лицах) которого оно имеет. Поскольку эта юридическая фикция может послужить обоснованием безграничного расширения иммунитетов и привилегий, термин экстерриториальность не рекомендуется толковать расширительно.

В истории экстерриториальность также могла быть навязана одним государством другому в одностороннем порядке, причем её действие не ограничивалось дипломатическим персоналом, а включало всех граждан страны (иногда в рамках определённой территории), пользующейся данным правом, и на граждан этой страны фактически не распространялись нормы и законы принимающей страны (неравные договоры )

Экстерриториальностью, например, пользуются военные базы в зарубежных государствах, а также здания, которые занимают учреждения ООН .

В некоторых отраслях международного права экстерриториальность сохранила своё значение. Например, в международном морском праве она применяется для характеристики статуса военного корабля в иностранном порту, поскольку такой корабль и в этом случае рассматривается как плавучая территория государства флага. Согласно статье 32 Конвенции ООН по морскому праву 1982 года морские суда в пределах иностранной территории, если оказались там законным путём, пользуются экстерриториальностью.

Экстерриториальностью также пользуется и военное воздушное судно, находящееся на иностранной территории с согласия территориального суверена, поскольку оно считается частью территории государства, опознавательные знаки которого имеет.

Случаи и объекты, на которые распространён принцип экстерриториальности

• Неприкосновенность главы государства при визите в другую страну
• Штаб-квартира ООН в Нью-Йорке , учреждения ООН в Женеве , Вене , Найроби , а также здание Гаагского суда и здание Международного трибунала по морскому праву, Гамбург.
• Межпарламентская Ассамблея государств-участников Содружества Независимых Государств в Санкт-Петербурге .
• Штаб-квартира НАТО в Брюсселе и Штаб объединенных вооруженных сил НАТО в Европе (SHAPE) в Монсе .
• Базы НАТО в рамках договора Status of Forces Agreement
• Комплекс ЦЕРН (Европейского Центра ядерных исследований).
• Собственность Ватикана - резиденция Папы Римского в Кастель-Гандольфо .
• Территория транслятора Радио Ватикан в Santa Maria di Galeria.
• Штаб-квартира Мальтийского Ордена в Риме.
• Европейский центральный банк во Франкфурте-на-Майне
• Европейский патентный офис в Мюнхене
• Архипелаг Шпицберген в Норвегии

Примечания

См. также

Wikimedia Foundation . 2010 .

Синонимы :

Смотреть что такое "Экстерриториальность" в других словарях:

Экстерриториальность … Орфографический словарь-справочник

- (лат.). Права владетельн. особ и членов посольства, во время пребывания в чужих краях, стоять вне закона, той страны, где они находятся. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ [Словарь иностранных слов русского языка

экстерриториальность - и, ж.exterritorialité f. 1. Изъятие иностранцев из местного законодательства, право их подлежать действию законов своего государства во время нахождения в иностранном государстве. Право экстерриториальности. Уш. 1940.< В посольстве> под… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

Современная энциклопедия

Иммунитет Словарь русских синонимов. экстерриториальность сущ., кол во синонимов: 1 иммунитет (6) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин … Словарь синонимов

Экстерриториальность - (от латинского ex из и territorialis относящийся к данной территории), подчинение граждан, юридических лиц, дипломатических представителей на территории иностранных государств законам своего государства и их полный иммунитет от юрисдикции… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

- (лат. ex вне + territorialis букв. внеземельность) статус физических или юридических лиц, учреждений либо объектов, изъятых из под действия местного законодательства и подпадающих (частично или в полном объеме) под действие законодательства… … Юридический словарь

- (от экс... и лат. territorialis относящийся к данной территории) подчинение законам собственного государства и полный Иммунитет от юрисдикции иностранного государства (см. также Иммунитет дипломатический) … Большой Энциклопедический словарь

Особые преимущества (неприкосновенность личности и жилища, неподсудность местным уголовным и гражданским судам, освобождение от повинностей и налогов), взаимно предоставляемые государствами иностранным дипломатическим представителям.… … Экономический словарь

- [тэ], экстерриториальности, мн. нет, жен. (от лат. ех из и territorialis находящийся на какой нибудь территории) (Право). Изъятие иностранцев из местного законодательства, право их подлежать действию законов своего государства во время нахождения … Толковый словарь Ушакова

«ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ ДЕЙСТВИЕ ПРАВА...»

На правах рукописи

САМАРИН Алексей Алексеевич

ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ

ДЕЙСТВИЕ ПРАВА

Специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства;

история учений о праве и государстве

диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Нижний Новгород – 2016

Работа выполнена в Приволжском филиале Российского государственного университета правосудия.

доктор юридических наук, профессор,

Научный руководитель :

заслуженный деятель науки Российской Федерации, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации Баранов Владимир Михайлович Оксамытный Виталий Васильевич,

Официальные оппоненты :

доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, Научный центр сравнительного правоведения Института международного права и экономики им. А. С. Грибоедова, руководитель;

Тенилова Татьяна Львовна, кандидат юридических наук, доцент, Нижегородский филиал федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Национальный исследовательский университет “Высшая школа экономики”», доцент кафедры теории и истории права и государства Саратовская государственная

Ведущая организация :

юридическая академия

Защита состоится «30» марта 2016 года в 9.00 на заседании диссертационного совета Д 203.009.01 на базе Нижегородской академии МВД России по адресу: 603950, г. Нижний Новгород, ГСП-268, Анкудиновское шоссе, д. 3. Зал ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке и на сайте Нижегородской академии МВД России: www.namvd.ru.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат юридических наук, доцент Миловидова М.А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. Особенности действия права в пространстве всегда привлекали внимание ученых в силу своей явно выраженной межотраслевой и междисциплинарной специфики.

От решения вопросов территориального характера зависит определение границ юридической силы и действительности нормы права, сферы влияния права на общественные отношения, решение практических проблем правоприменения. Важно при этом не упускать из виду, что «территориальный аспект дополняется таким явлением, как «правовое пространство», выражающее невидимые виртуальные связи и отношения»1.

Хотя внутреннее право государства обладает территориальным характером, интересы международного общения требуют признания и применения в определенных пределах иностранного права. В этих случаях говорят об экстерриториальном действии права. При перемещении человека из одного государства в другое за ним сохраняются имущественные и личные неимущественные права, приобретенные на основе права первого государства.

Право собственности на автомобиль, состояние в браке, право на имя и множество других субъективных прав признаются на территории иностранного государства. Это означает признание действия норм иностранного права, на основе которых эти права возникли. Принципы экстерриториального действия права в настоящий момент подвергаются пересмотру в связи с тем, что помимо государств активную роль в регулировании общественных отношений стали играть корпорации.

Экстерриториальное действие права в последнее время перестало рассматриваться лишь как проблема действия права в пространстве, так как существенно изменилось понятие пространства, а право получило новый импульс для своего развития вне территориальной привязки в ходе глобализации. Поэтому следует вести речь о феномене экстерриториальности права как особом современном социально-юридическом тренде, который может быть изучен с различТихомиров Ю.А. Право: прогнозы и риски: монография. М.: ИНФРА-М, 2015. С. 230.

ных ракурсов. Экстерриториальность права в плане объема теоретических вопросов предполагает различные интерпретации и исследовательские концепции, парадигмы и методологические направления. Среди них институциональная парадигма – экстерриториальность права предполагает существование особых правовых институтов межотраслевого характера, требующих комплексного теоретико-методологического, социолого-правового, морально-психологического, культурно-воспитательного анализа; правоприменительная парадигма, раскрывающая правореализационные контексты экстерриториальности права;

технико-юридическая парадигма, выявляющая понятийно-категориальные формы экстерриториальности права; инструменталистская парадигма, позволяющая определить механизм экстерриториального действия правовых норм.

Экстерриториальность права может быть изучена и с позиций особого правового статуса юридических или физических лиц, объектов или учреждений, которые были изъяты из-под действия местного территориального законодательства и подпадают в полном объеме или частично под действие законодательства того государства, «национальности» которого они принадлежат, либо иного субъекта Федерации внутри государства, где они зарегистрированы, если речь идет о внутригосударственной коллизии.

Ранее в юридической литературе экстерриториальность действия права рассматривалась чаще всего в контексте действия права иностранного государства. При этом мало внимания уделялось теоретико-правовым аспектам взаимосвязи права как социального явления с территорией государства и его юрисдикцией. Между тем развитие интеграционных процессов в мире требует переосмысления понятия права в контексте его территориальных оснований.

В связи с развитием международной торговли и иных форм сотрудничества все актуальней становится вопрос территориального статуса нормативных актов. Не случайно в юридической науке на смену категории «территориальная юрисдикция» приходит новый термин «правовое пространство».

Однако экстерриториальность действия права представляет собой значительно более широкую по своей сфере охвата правоотношений проблемную область. Экстерриториальное действие юридических норм имеет огромное значение не только для развития права в условиях современных интеграционных процессов, но и внутри государства, имеющего различные территориальные единицы. Для развития российского федерализма проблемы экстерриториальности права имеют актуальный политический характер. Этнокультурная специфика некоторых регионов диктует необходимость признания в качестве архиактуальных некоторых вопросов экстерриториальности права в контексте федерализма.

Нельзя обойти вниманием и геополитический контекст экстерриториальной экспансии американской юрисдикции. Уверенность в глобальной силе американского правосудия, активное распространение англосаксонского прецедентного права на сферу международного частного права, похищения и аресты граждан (в том числе российских) на территории третьих стран, посягательства на имущество физических и юридических лиц вне территории их регистрации – лишь некоторые примеры такого рода экспансии.

Особая актуальность темы диссертации заключается в том, что перед юридической наукой и практикой стоит задача масштабного и аргументированного противодействия призывам отказаться от якобы устаревшего принципа Устава ООН о нерушимости границ и государственных суверенитетов, попыткам создания Глобальной правовой системы, Мирового государства, Мирового правительства, Мирового суда, Мировой полиции2.

Степень научной разработанности темы. Разработке теоретикометодологических аспектов пространственного действия правовых норм в юридической литературе уделяется незначительное внимание. Особо следует выделить фундаментальные исследования территориальных аспектов действия права таких правоведов, как Д.А. Керимов, А.А. Тилле, Е.В. Белякович, И.П. Трайнин. Вопросы теоретико-правового анализа юрисдикции государств, их территориальной основы, юридической силы и иерархии правовых норм, коллизионных норм и механизма действия права рассматривались Подробнее см.: Зорькин В.Д. Право против хаоса // Российская газета. 2015. 24 ноября.

в трудах В.М. Баранова, С.Н. Бабурина, И.Н. Барцица, Н.А. Власенко, В.И. Гоймана, Б.М. Клименко, В.Л. Кулапова, А.В. Малько, В.В. Оксамытного, И.Н. Сенякина, Т.Л. Тениловой, Ю.А. Тихомирова, В.А. Толстика, Т.Я. Хабриевой, Б.С. Эбзеева и др. Кроме того, в диссертации использованы труды специалистов в сфере международного публичного, частного, гуманитарного, морского права – Ю.В. Барсегова, А.М. Барнашова, В.М. Корецкого, И.И. Лукашука, Л.А. Лунца, А.В. Мелешникова. Пространственные и экстерриториальные аспекты уголовного права и процесса раскрыты в трудах А.И. Бастрыкина, М.И. Блума, В.П. Божьева, А.И. Бойцова, Б.А. Галкина, М.К. Гуляловой, А.Г. Князева, М.И. Ковалева, В.М. Савицкого и др. Исследованию социокультурных и концептуальных аспектов развития российской правовой системы в условиях глобализации и распространению экстерриториальных норм в процессе правового сближения разных государств посвящены работы А.М. Величко, А.И. Овчинникова, А.В. Никитина, Т.В. Никифорова, П.Ф. Пашкевича, А.С. Пересыпкина, В.Н. Синюкова, О.Д. Третьяковой.

Однако до сих пор отдельного общетеоретического исследования экстерриториальности права не проведено.

Объектом исследования является пространственное измерение права, экстерриториальное действие права в теоретико-методологическом, техникоюридическом и правореализационном аспектах с учетом современных тенденций в сфере правовой глобализации.

Целью диссертационного исследования является теоретико-методологический и концептуальный анализ экстерриториального действия правовых норм в контексте различных подходов к праву, правовой интеграции государств и современных тенденций правовой глобализации, необходимый для разработки теоретической модели экстерриториального действия права.

Для достижения этой цели в работе ставятся следующие задачи :

– разработать теоретико-методологическую основу изучения экстерриториального действия права с учетом различных подходов к праву и типов правопонимания;

– осуществить концептуальный анализ основных проявлений и видов экстерриториального действия права и его норм;

– выделить и типологизировать экстерриториальное действие права;

– дать характеристику развитию экстерриториального действия права в условиях глобализации;

– определить исторические корни экстерриториальности в праве;

– предложить методы оптимизации внутригосударственных экстерриториальных правовых коллизий.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

– дано определение экстерриториального действия права, указаны его основные теоретико-методологические параметры в различных концепциях правопонимания;

– установлены основные типологические характеристики различных форм экстерриториального действия права, предложена их видовая характеристика;

– выявлены основные технико-юридические характеристики экстерриториального действия права, определены проблемные области применения иностранного права, установлен механизм, узловые компоненты и средства применения иностранного права;

– выделены главные тенденции в развитии новых форм и проявлений экстерриториальности права в условиях глобализации, определены признаки и направления трансформации правового пространства и территориальной юрисдикции государств под влиянием технологических и глобализационных процессов в политике, экономике, культуре Российского государства и международного сообщества;

– сформулированы приоритетные направления развития различных видов экстерриториального действия права в условиях российского федерализма, выявлены особенности внутригосударственной экстерриториальности права.

Теоретическая и практическая значимость работы. Предпринятый в диссертации теоретико-методологический анализ экстерриториальности права позволит осуществить разработку новых технологий правовой политики, скорректировать и оптимизировать курс модернизационных правотворческих реформ правовой системы; прогнозировать и использовать в национальных интересах процессы, протекающие в различных сферах международной жизни и правовой глобализации. Материалы исследования могут выступать в качестве вспомогательных источников по теории государства и права, социологии права, антропологии права, этнологии права, философии права, конституционному праву России и зарубежных стран.

Методология и методы диссертационного исследования. Теоретико-методологической основой диссертационного исследования наряду с общенаучными методами системно-структурного, концептуального, парадигмального анализа служат принципы и методы технико-юридического познания права, социологии права, философии права, теории правовой политики. Для рассмотрения различных аспектов экстерриториальности в праве использовались методы сравнительного правоведения, подходы и методы юридической антропологии и этнологии.

За основу изучения механизма экстерриториального действия права взят широкий подход к праву, учтены методологические разработки герменевтической философии права, коммуникативного подхода к праву, исторической школы права, социологического правопонимания. Автор исходил из того, что экстерриториальность права – комплексная категория, «открывающая» целый понятийный ряд: экстерриториальность права может и должна быть изучена в качестве особого правового института; специального юридического механизма; самобытного правового режима; оригинальной формы реализации юридических норм; канала продвижения правовых и иных социальных ценностей; средства передачи юридических инноваций; метода обеспечения государственного суверенитета;

технико-юридического инструмента «расширения» правового пространства.

Межпарадигмальный, плюралистичный подход, являющийся максимально широким и предельно абстрактным в рамках избранного предмета общетеоретического анализа, позволил охватить собой основные проблемы функционирования этого высокоценного юридического феномена. Экстерриториальное действие юридических норм образуют «ядро», «стержень» этих проблем, решить которые позволил системный подход, интегрирующий логико-гносеологический, герменевтический, социологический, психологический, культурологический и иной методологический материал. Речь идет не о механическом, а о творческом соединении методов разных типов правопонимания.

Основные положения , выносимые на защиту:

1. Экстерриториальное действие права в узком смысле следует понимать как признание в качестве юридически значимых нормативных велений, юридических фактов, правоотношений, статусов, нотариальных документов, судебных решений, возникших и принятых на территории иного государства, либо на территории иного субъекта Федерации, административно-территориальной единицы внутри одного и того же государства. В широком смысле экстерриториальное действие права может пониматься как отсутствие связи между правовым установлением (нормативным актом, договором, прецедентом) и территорией их действия. Экстерриториальное действие правовых норм представляет собой элемент экстерриториальной юрисдикции государства.

2. В контексте юридического позитивизма экстерриториальное действие права следует рассматривать как распространение юридической силы нормативных актов и правоприменительных решений за пределы территории государства, их принявшего, а также иных территориальных образований, обладающих нормоустановительной компетенцией. В социолого-правовой реальности экстерриториальное действие права раскрывается с позиции взаимосвязи между юридической силой источников права и территорией проживания социальных групп, их признающих. В парадигме естественного права экстерриториальность права означает признание за правовыми нормами универсального объективного действия независимо от государственных или иных территориальных пределов.

3. Экстерриториальное действие права, имеющего государственное происхождение, делится на виды: экстерриториальное действие отдельных юридических норм; правоприменительное признание субъективных прав;

правоприменительное признание документов и результатов нотариального правоприменения – доверенностей, выданных за границей; экстерриториальное действие личного закона физических и юридических лиц; экстерриториальность правоприменительных решений иностранных судов. При этом следует различать экстерриториальное признание иностранных судебных решений и их исполнение, а также признание иностранного права и его применение. Признание права – это пассивная позиция со стороны принимающего государства в плане одобрения правового статуса иностранного лица (точнее, субъективных прав, возникших под действием иностранного права), в то время как применение иностранного права – это активная деятельность правоприменительных органов по разрешению каких-либо вопросов на основе норм иностранного права.

4. Экстерриториальное действие внутригосударственного права отличается от экстерриториального действия иностранного права тем, что применение иностранного закона является исключением, установленным международными нормами и допустимым внутригосударственным правом, а признание экстерриториальной юридической силы нормативных актов отдельных субъектов внутри государства является правилом. Нормативные акты, изданные Федеральным центром (даже если адресатом являются отдельные территории), обязательны для всего государства, всех субъектов Федерации. Особым видом экстерриториальности внутригосударственного права является экстерриториальность юридической практики, прежде всего, нотариальной и адвокатской.

5. В силу не связанности с территорией государства значительной спецификой отличается экстерриториальное действие негосударственных форм права: канонического, обычного, корпоративного, теневого. Экстерриториальный характер права свойственен и сетевой государственности, когда возрастает роль негосударственных субъектов организации общественных связей и отношений и их все более возрастающее участие в процессах социального управления, сотрудничество в формировании публичной политики ведет к росту значения негосударственного нормирования общественных отношений.

6. Экстерриториальное действие права является, с одной стороны, элементом правового суверенитета, с другой стороны – его ограничителем.

С помощью универсальных свойств естественного права осуществляется попытка изменить понятие «суверенитет» как в целях гуманитарного характера (права человека), так и в целях финансово-правового контроля. Между тем для государственного суверенитета крайне важен принцип иммунитета от иностранной юрисдикции, который предполагает на государственной территории, на международной территории, где государству принадлежат суверенные права, а также международной территории (открытое море и космическое пространство), где государство осуществляет свою юрисдикцию применительно к аппаратам, зарегистрированным под его флагом, действие исключительно норм права данного государства.

7. Территория действия права не всегда совпадает с территорией государства. Во-первых, отдельные нормативные акты и нормы могут иметь законодательно закрепленный экстерриториальный статус, то есть распространять свое действие за пределы государственной территории. Во-вторых, закон может распространяться на всю территорию государства, не выходя за ее пределы, нормативно определяя абсолютное ограничение экстерриториальности акта. В-третьих, нормативный акт может иметь относительно ограниченный экстерриториальный статус, о чем, как правило, делается оговорка в тексте нормативного акта. В-четвертых, правовые нормы могут иметь в качестве пределов действия территориальные границы иных государств – данный тип экстерриториальности закона следует считать смежно-территориальным. В-пятых, некоторые законы государства могут быть экстерриториальными не в силу придания им такого статуса законодательной властью, а в связи с тем, что иностранные государства могут придавать им такую юридическую силу, при этом такие ситуации могут быть как определенными в законе, так и не предусмотренными им.

8. Экстерриториальность права формирует юридическое пространство государства, которое представляет собой социолого-правовое, а не политикогеографическое явление. Правовое пространство государства находится под влиянием юридических норм не только национальных, но и трансграничных, наднациональных, а также под воздействием надтерриториальных правовых систем. Правовое пространство государства – это не только нормативные акты, действующие на территории государства, но и сетевые взаимозависимости государств, транснациональных корпораций, торгово-экономических и иных союзов от международного правопорядка, договорных обязательств, норм корпоративного права, правовых ценностей и принципов, которым следует государство как в ходе своего исторического развития, так и в целях гуманитарного и экономического сотрудничества.

9. Основная сложность в ходе применения иностранного права заключается в отсутствии у правоприменителя господствующего в этом иностранном государстве стиля юридического мышления и правосознания, что мешает достижению главной цели: применить иностранное право так, как оно применяется у себя на родине. Механизм применения иностранного права предполагает обязанность суда обратиться к официальному толкованию норм иностранного права; изучить правовую доктрину иностранного государства, юридическую практику – заключения высших органов судебной власти; учитывать не только статутное, но и прецедентное право стран англосаксонской системы.

10. В условиях правовой глобализации суверенные права государства уменьшаются, а нормотворческие полномочия негосударственных субъектов увеличиваются, что приводит к росту объема экстерриториальной юрисдикции, так как связь территории и права осуществляется именно государством.

В современном мире экстерриториальная юрисдикция – это еще и юридические нормы надгосударственного, транснационального значения. Государства стали вступать в коммерческие отношения с транснациональными корпорациями, что привело к появлению транснационального права. В условиях глобализации экстерриториальность стала еще и характеристикой новых негосударственных видов правового регулирования: государственный суверенитет не распространяется на информационные сети, а киберпространство представляет собой некое вненациональное саморегулирующееся сообщество пользователей. Поэтому неизбежным является дальнейший рост негосударственного и, соответственно, экстерриториального регулирования в сфере электронной коммерции.

11. Внутри государства вопросы экстерриториального действия права связаны особенностями интерлокального правового взаимодействия различных территориальных единиц: во-первых, право другого региона основано на общем конституционном законодательстве, общих правовых принципах и является основанным на едином ценностном фундаменте, поэтому отказать в применении такого права судья из другого региона, ссылаясь на публичный порядок, как это возможно в случае применения иностранного права, не может; во-вторых, применение иностранного права является исключением из правила, а применение права другого региона внутри государства в том или ином случае является нормой; исполнение решений иностранного суда также является исключением из правила, а решение любого суда имеет юридическую силу на всей территории государства, учредившего данный суд; в затруднительной ситуации есть возможность обратиться в высшие судебные органы для преодоления коллизии.

12. Дальнейший рост и усиление этнокультурной идентичности разных народов России неизбежен ввиду глобализации, что создает в перспективе предпосылки правового плюрализма федеративного типа и позволит сохранить целостность государства. В случае отхода от конфликтогенного национально-территориального деления в России возникнет необходимость внедрять экстерриториальный правовой федерализм на основе национальнокультурных автономий экстерриториального типа.

Степень достоверности и апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения и результаты исследования изложены автором в 7 публикациях, 4 из которых – в изданиях ВАК Минобрнауки России, рекомендованных для опубликования материалов диссертационных исследований. Диссертант принял участие и выступил с научными сообщениями на трех международных научно-практических конференциях, обозначенных в списке авторских публикаций. Диссертация неоднократно обсуждалась на кафедре государственно-правовых дисциплин Приволжского филиала Российского государственного университета правосудия и кафедре теории и истории государства и права Нижегородской академии МВД России.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования и включает в себя введение, две главы, состоящие из восьми параграфов, заключение и библиографию, содержащую 570 источников, в том числе 47 – на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность темы исследования, оцениваются ее новизна, степень научной разработанности, определяются объект, предмет, цель и задачи, характеризуются методологическая, теоретическая и эмпирическая основы работы, отмечается теоретическая и практическая значимость диссертации.

В первой главе «Понятие экстерриториального действия права:

теоретико-методологический и историко-правовой аспект» автор формулирует теоретико-методологические, историко-правовые, концептуальные характеристики экстерриториальности права. Первый параграф «Экстерриториальное действие права: понятие и направления теоретикоправового анализа» посвящен анализу современных подходов к экстерриториальному действию права и феномену экстерриториальности права в целом.

Автор показывает, что чаще всего понятие «экстерриториальность» используется тогда, когда речь идет о действии юридических норм за пределами государства, их принявшего, либо когда речь идет о юрисдикционных иммунитетах. В диссертации обосновывается, что экстерриториальность права следует понимать значительно шире. Прежде всего, автор приводит аргументы в пользу понимания экстерриториального действия права в контексте понятия «признание», обращая внимание на придание юридической силы официальным документам другого государства.

В зависимости от объема осуществления власти принято различать различные уровни государственной юрисдикции: юрисдикцию предписывать нормы, юрисдикцию принимать обязательные решения, юрисдикцию принуждать к выполнению норм (И.И. Лукашук). Экстерриториальная юрисдикция – лишь один из элементов этой полной юрисдикции государства.

В ходе рассмотрения экстерриториального действия права диссертант выделил инструментальный, психологический и социальный механизмы действия права. Вследствие этого автор пришел к выводу, согласно которому в психологическом аспекте механизм действия права представляет собой целеполагание и ценностно-мотивационный фон права. Социальный аспект предполагает исследование вопросов о влиянии общества, социальных интересов на возникновение и понимание права. Инструментальный механизм предполагает анализ правовых средств, ведущих к освоению ценностей правовых норм. Только исследование всех сторон механизма правового регулирования дает возможность составить полное представление о нем, но для анализа экстерриториального действия правовых норм наибольшую сложность при этом имеет, конечно, инструментальный, специально-юридический аспект, так как форм экстерриториального действия права множество. В диссертации действие права понимается шире, нежели правовое регулирование, которое чаще всего теоретиками «сводится» к инструментальному механизму действия права.

Экстерриториальность права имеет некоторое сходство с другим процессом, но существенно отличается от процесса заимствования юридических моделей теми или иными государствами, которые зачастую, стремясь приобщиться к «прогрессивному» законодательству, в результате получают противодействие местных обычно-правовых культур.

Во втором параграфе «Виды экстерриториального действия права»

автором рассмотрены типологические характеристики экстерриториального действия права. В качестве самого распространенного типа в диссертации выделяется экстерриториальное действие права иностранных государств, в котором автором различается экстерриториальное действие норм публичного права и частного права. Нормы публичного права иностранного государства российский суд применять не может: он реализует нормы зарубежного частного права. Однако во внимание принимать публично-правовые нормы иностранного государства он должен, несмотря на то, что они имеют строго территориальный характер, так как некоторые публично-правовые нормы неразрывно связаны с частноправовыми отношениями (определяют их сферу действия, механизмы реализации и последствия). В диссертации аргументируется вывод об экстерриториальном влиянии нормы иностранного публичного права на правоприменительную мотивацию судьи.

Следующей разновидностью экстерриториального действия права автором констатируется правоприменительное признание субъективных прав.

Признание таких прав в качестве элемента фактического состава, порождающего правоотношения, также означает применение иностранного закона.

Еще одним видом экстерриториального действия зарубежного права диссертант считает правоприменительное признание документов и результатов нотариального правоприменения – доверенностей, выданных за границей.

Близко к этой разновидности примыкает экстерриториальность правоприменительных решений иностранных судов. При этом в диссертации обосновывается положение о том, что следует различать экстерриториальное признание иностранных судебных решений и их исполнение.

Автор обращает внимание на то, что целесообразно в экстерриториальном действии права различать признание права и применение права. Раскрывая их особенности, диссертант подчеркивает, что применение права иностранного государства шире, чем признание права, так как предполагает не пассивное легитимирование права иностранного государства, а активную деятельность правоприменительных органов с учетом или на основе норм иностранного права.

Анализируя виды экстерриториальности внутригосударственного права, диссертант указывает на экстерриториальный характер ряда норм федеративного права, а также норм субъектов Федерации, органов местного самоуправления. Проводится различие между межгосударственным и внутригосударственным принципом экстерриториальности, подчеркивается их единство и обозначаются пути усиления взаимодействия. Нормативные акты, изданные Федеральным центром (даже если адресатом являются отдельные территории, например «территории опережающего развития», Крым или территории обитания народов Крайнего Севера), обязательны для всего государства, всех субъектов Федерации.

В качестве еще одного вида экстерриториального действия внутригосударственного права диссертантом раскрывается и признается экстерриториальность юридической практики, прежде всего нотариальной и адвокатской, порождающей крайне важные концептуальные выводы для теории экстерриториального действия права.

Особо в диссертации обращается внимание на экстерриториальность негосударственных форм права, прежде всего обычного, корпоративного, теневого права, в экстерриториальности которых автором подчеркнуты особые свойства и механизмы воздействия на общественные отношения. Кроме того, диссертант отдельно исследует экстерриториальный характер права нового типа государства – сетевого. В настоящее время специалисты выступают за необходимость реального учета существенно возросшей роли негосударственных субъектов и их все более масштабное участие в процессах и социального руководства. В соответствии с таким подходом роль государства меняется от основного поставщика государственной политики к субъекту, обеспечивающему взаимодействие между различными интересами общества, значение которого может сводиться к координации и управлению такими процессами с позиции «стороннего наблюдателя». Следовательно, роль негосударственных регуляторов будет расти, а вместе с тем будет расти и экстерриториальность этих регуляторов.

В третьем параграфе «Суверенитет государства и экстерриториальность права» диссертант раскрывает взаимосвязь категорий «государственный суверенитет», «территориальный суверенитет», «экстерриториальное действие права» и приходит к выводу, что для понимания происходящих изменений в сфере правовой глобализации, интеграционных процессов требуется анализ понятия «правовой суверенитет». В диссертации раскрывается, что с помощью права, в сфере действия которого все чаще исследователи обнаруживают тенденцию обретения надтерриториальной универсальности, осуществляется попытка изменить понятие «суверенитет» как в целях гуманитарного характера (права человека), так и в целях финансовоправового контроля в сторону его узкой интерпретации, что не приведет к устойчивому развитию миропорядка. Автор обосновывает вывод о дальнейшем сохранении суверенности государств с одновременным ростом количества универсальных надтерриториальных норм.

Диссертант придерживается точки зрения, что экстерриториальное действие права является, с одной стороны, элементом правового суверенитета, с другой стороны – его ограничителем. Однако на современном этапе мирового развития с помощью универсальных свойств естественного права осуществляется попытка изменить понятие «суверенитет» как в целях гуманитарного характера (права человека), так и в целях финансовоправового контроля. Между тем для государственного суверенитета крайне важен принцип иммунитета от иностранной юрисдикции, который предполагает на государственной территории, на международной территории, где государству принадлежат суверенные права, а также международной территории (открытое море и космическое пространство), где государство осуществляет свою юрисдикцию применительно к аппаратам, зарегистрированным под его флагом, действие исключительно норм права данного государства.

Четвертый параграф «Экстерриториальная юрисдикция: историко-правовые аспекты» посвящен историко-правовым вопросам становления и современного понимания экстерриториальности права и делается вывод о том, что исторические корни экстерриториального действия права свидетельствуют о взаимосвязи появления в Новое время национальных государств и территориальной юрисдикции государств. Именно в этот период происходит отождествление права с территорией его действия – территорией национального государства. Вопрос о признании экстерриториального действия чужого права вставал еще в первобытные времена. Прежде всего речь идет о правовом статусе иноплеменника, торговых и семейных отношениях.

Греки считали, что право по природе – фюсис, то есть естественное право не имеет привязки к конкретному полису-государству, а право по человеческому установлению – номос, распространяется только на граждан конкретного полиса. В общем и целом в Древнем мире и частично в Средние века действовал принцип «личного закона» или принцип происхождения: салический франк подчинялся своим законам независимо от места нахождения, сакс – саксонским и т. д. Постепенно персональный принцип уступает место территориальному по мере развития национальных государств с собственной правовой системой. Благодаря формированию теории суверенитета рождается идея о верховенстве государственной власти, о единой, централизованной правовой системе. В связи с тем, что всякая государственная власть распространяется на определенную территорию, принцип суверенитета привел к возникновению и распространению принципа территориального действия закона: веления власти связаны с территорией, на которую распространяется ее господство.

Обычное право, которое исторически и традиционно было для юридической науки альтернативой официальному праву, исходящему от государства – позитивному праву, имеет совершенно иную связь с территорией.

Если для позитивного права характерно четкое формулирование территориальных пределов действия (территория государства, субъекта или района в пределах какой-либо единицы), то для обычного права связь с территорией носит не формализованный характер: это связь с культурой местности, а не географической частью земной поверхности.

Во времена Средневековья западные народы жили в системе правового плюрализма, который был связан как с процессом политической фрагментации, характерной для феодального общества, так и полиэтничностью европейских наций. С развитием буржуазных отношений, международной торговли принцип территориальности дополняется принципом экстерриториальности. Ведь государственный суверенитет в области правотворчества не должен был привести к невозможности экономических связей между субъектами экономик разных стран. Поэтому европейское общество приходит к необходимости признания экстерриториального действия некоторых законов, одновременно с этим вырабатывая принципы разрешения коллизий и установления применимого права.

Завершает параграф анализ российской истории внутригосударственной экстерриториальности права и делается вывод о том, что в России юридическая наука задалась вопросом о территориальном и экстерриториальном действии законов в связи с имперским государственным строительством, когда в разных частях империи была необходимость согласования правовых укладов разных наций. Не потеряли актуальности идеи В.М. Корецкого, который еще в период нэпа исследовал экстерриториальную силу советских декретов о национализации.

Глава вторая «Доктринальные и технико-юридические аспекты экстерриториального действия права» рассматривает концептуальные, технико-юридические, доктринальные, политико-правовые аспекты экстерриториального действия права.

В пятом параграфе «Территория государства и правовое пространство в контексте взаимодействия правовых систем» автором анализируются современные тенденции в сфере интеграционных процессов правовых систем различных государств и делается вывод о том, что во многом благодаря им все чаще территория действия права не совпадает с территорией государства, причем формы такого несовпадения различны с техникоюридической точки зрения: нормативный акт может определять и формулировать свой экстерриториальный статус либо, напротив, оговаривать его невозможность. При этом каких-либо исключений применительно к функционирующим субъектам, объектам и правоотношениям, находящимся или имеющим место на такой территории, он не предполагает, как не предполагает и выход за границы собственной территории. Автор полагает, что в таком случае речь идет о закреплении абсолютного ограничения экстерриториальности акта. Также автор отдельно рассматривает ситуации, когда нормативный акт содержит оговорку об относительно ограниченном экстерриториальном статусе и когда правовые нормы могут иметь в качестве пределов действия территориальные границы иных государств, называя данный тип экстерриториальности закона смежно-территориальным. Наконец, соискатель анализирует случаи, когда некоторые законы государства могут быть экстерриториальными не в силу придания им такого статуса законодательной властью, а в связи с тем, что иностранные государства могут придавать им такую юридическую силу, показывая, что такие ситуации могут быть как определенными в законе, так и не предусмотренными им, делая вывод о том, что такой тип следует называть договорным.

Указывая на ситуации, когда суды применяют чужое право в силу коллизионных споров и рассмотрения дел с иностранным элементом, автор подчеркивает, что происходит применение иностранного закона вне той изначальной территориальной сферы его действия, для которой он предназначался, из чего следует, что применение иностранного закона в этом случае одновременно означает применение закона своего государства, который в данной ситуации разрешает суду применять иностранное право. Этот случай автор предлагает считать легализованной экстерриториальностью права.

Показывая, каким образом экстерриториальность права формирует новое правовое пространство государств, автор, исходя из того, что современная его эволюция происходит благодаря взаимодействию правовых систем, а также формированию наднациональных и надтерриториальных правовых систем, отмечает, что понятие «правовое пространство», имея различные географические, социальные, культурные, физические интерпретации своих пределов, в условиях роста сетевых взаимозависимостей государств от субъектов макроэкономики, международных институтов, технологических центров и корпораций получает новое измерение. Такое широкое видение правового пространства нацеливает на учет всех сетевых и структурных узлов пространственной матрицы права, «отвязывая» ее от территории государства. Однако возможно и узкое понимание правового пространства: его порождают правовые нормы и правовые отношения, возникающие чаще всего в пределах государственной территории, то есть участка земли, очерченного государственной границей, а также за пределами территории – на континентальном шельфе и в пределах исключительной экономической зоны.

В шестом параграфе «Экстерриториальное действие юридических норм в отечественной правовой системе: технико-юридический аспект правоприменения» автор анализирует различные вопросы правоприменительных технологий в сфере экстерриториальности права, подчеркивает особую актуальность экстерриториальной системы защиты прав человека, раскрывает современные тенденции технико-юридического оформления экстерриториального действия права. Исходя из того, что существует устойчивая область правоотношений, в которых права порождаются независимо от принадлежности гражданства, автор делает вывод о том, что эти права имеют экстерриториальный в смысле гражданства и личного закона характер.

Юрисдикция государства по договорам в области защиты прав человека не ограничивается только его территорией, так как на государство могут налагаться обязательства также и в отношении экстерриториальных операций, проводимых за пределами его собственной территории при условии наличия особых обстоятельств, когда государство осуществляет власть либо контроль над определенной территорией или лицами.

Исходя из того, что для справедливого и правильного применения иностранного права требуется наличие определенного юридического механизма установления содержания иностранного права, который является в некотором смысле правоприменительной технологией, автор раскрывает его основные элементы, требующие отражения в тексте нормативных актов. Для работы этого механизма необходимы нормативные формулы и определения того, кто должен устанавливать содержание иностранного права, как установить его содержание и какие юридические последствия возникнут, если содержание иностранного права не будет установлено. Анализируя различные случаи из юридической практики, диссертант отмечает, что основная сложность в ходе применения иностранного права заключается в следующем: при применении иностранного права судья не должен руководствоваться своим правосознанием, которое вытекает из российской правовой системы. Ему желательно руководствоваться господствующим в данном иностранном государстве юридическим мышлением и правосознанием, что диктует необходимость привлечения целого ряда специалистов.

Чтобы правильно понимать и применить правовые нормы для разрешения конкретного дела, их надо правильно осознать в контексте всей правовой системы, правовой истории, правовой культуры и профессионального юридического мышления правоведов этого государства. Главная цель при этом у суда: применить иностранное право так, как оно применяется у себя на родине. Для этого автор раскрывает следующие механизмы. Во-первых, существует обязанность суда обратиться к официальному толкованию норм иностранного права.

Во-вторых, суд должен изучить правовую доктрину иностранного государства; ее основные положения аккумулируются в заключениях высших органов судебной власти, выступлениях законодателей и научных работах ученых, комментариях и учебниках. В-третьих, судья должен изучить юридическую практику, прежде всего судебную практику; судебная практика – это не только живое право, но и логика толкования права в контексте конкретных фактических обстоятельств. Автором указывается на необходимость учитывать не только статутное, но и прецедентное право стран англосаксонской системы.

В связи с тем, что ограничением применимости иностранного права является публичный порядок, автор обосновывает необходимость его юридической дефиниции. Под публичным порядком понимают некоторую совокупность внутренних норм права, которые в силу особой, принципиальной важности для защиты общественных и моральных устоев данного государства должны применяться всегда, даже если отечественная коллизионная норма отошлет к иностранному праву. Однако до сих пор отсутствует законодательное определение общественной нравственности, что, по мнению автора, существенно ограничивает методы оценки правомерности применения правила о публичном порядке в той или иной ситуации.

Седьмой параграф «Экстерриториальное действие права в условиях глобализации» посвящен современным тенденциям в сфере правовой глобализации, обусловливающим экстерриториальность права в качестве универсальной тенденции современности. Автор показывает, что в условиях правовой глобализации суверенные права государства уменьшаются, а права негосударственных субъектов увеличиваются. Увеличивается, следовательно, объем экстерриториальной юрисдикции, так как связь территории и права осуществляется именно государством.

Исходя из того, что в условиях экономической глобализации и интеграции государства заключают сделки, вступают в правоотношения с транснациональными корпорациями, союзами корпораций, фондами и организациями, часто имеющими более весомый статус в финансовом, политическом и макроэкономическом измерении, все чаще возникают ранее не существовавшие юридические технологии транснационального уровня их регулирования, что приводит к выводу о присущей негосударственным нормам права экстерриториальности. Диссертант обращает внимание на киберпространство, телекоммуникационные сети, Интернет-пространство и тому подобные формы экстерриториальной самоорганизации сообществ граждан разных стран, представляющие собой расположенное вне государственного суверенитета вненациональное саморегулирующееся сообщество пользователей. Ярким примером могут служить современные платежные системы, складывающиеся из правовых норм, процедур и технической инфраструктуры, сообщества всемирных межбанковских финансовых телекоммуникаций и другие организации. Например, SWIFT и е акционеры не подчинились требованиям ряда государств отключить отдельные институты и целые страны от своих сервисов, так как данная структура, формально основанная более сорока лет назад по бельгийскому законодательству, является нейтральным глобальным оператором.

Автор обращает внимание на то, что в силу глобализационных тенденций в сфере экстерриториальной юрисдикции, в ходе которой значительно изменяется объем трансграничных связей и перемещений, происходит развитие транснациональных отношений. Речь идет о договорных, трудовых, семейных и иных отношениях, возникновение которых происходит вследствие усиления взаимозависимости юридических и физических лиц разных стран.

Ученые-международники фиксируют необходимость признания новой области научного изучения права: науки о транснациональных (трансъюрисдикционных) частноправовых отношениях. Предметом изучения данной дисциплины должны стать правовые нормы и институты национального и иностранного права, применимые к регулированию всего разнообразия гетерономных, транснациональных, трансграничных, иначе – трансъюрисдикционных отношений (менее точно: отношений с «иностранным элементом») между частными лицами, среди которых следует рассматривать не только физические и юридические лица, но и публично-правовые учреждения, включая государство, вступающее в частноправовые отношения.

Экстерриториальность в праве растет и за счет увеличения объема негосударственного регулирования общественных отношений: от предписаний, являющихся результатом нормотворческой или правоприменительной деятельности государства и его органов следует отличать положения, возникшие в процессе деятельности самих участников делового оборота или организаций, их объединяющих, либо в связи с ней (обычные правила, заведенный порядок, договорные условия, арбитражная практика и др.). Несмотря на то, что государство участвует в их реализации, возникают они самостоятельно и имеют экстерриториальное значение.

Процессы экономической интеграции на региональном и международном уровнях протекают в условиях правовой интеграции стран-участников, так как она требует создания единого (целостного) правового поля для развития интеграционных процессов. С этой целью создаются межгосударственные союзы с формированием наднациональной правовой системы. Право таких организаций имеет экстерриториальный характер и называется в литературе интеграционным или коммунитарным правом. В отличие от международного права, его субъектами являются не только государства и другие субъекты международного права, но и частные лица, на которые распространяются права и обязанности, налагаемые законодательной властью их национальных государств, а также наднациональной властью. Интеграционное право порождает правопорядок, субъектами которого являются государства, физические и юридические лица, реализующие интеграционное право в пределах коммунитарной территории, то есть территории разных государств, наднациональной территории. Как правило, правовое регулирование, осуществляемое на ней, направлено в первую очередь на формирование единого рынка, а потому касается как вопросов публичного, так и частного права. Нормы интеграционного права создаются не государствами, а путем нормотворчества компетентных органов интеграционного объединения. Судебный и иной контроль за их исполнением возлагается также на органы этого сообщества.

Завершающий диссертацию восьмой параграф «Экстерриториальность права в условиях российского федерализма и этноправового плюрализма» посвящен вопросам внутригосударственной сферы экстерриториального действия права, так как данный феномен присущ государству, разделенному на административно-территориальные и национально-территориальные единицы. Автор обращает внимание на те особенности экстерриториальности права внутри государства, которые связаны в юридической науке единым термином – «интерлокальное правовое взаимодействие», и отмечает, что спецификой интерлокального действия права является то, что, в отличие от действия иностранного права, право другой территориальной единицы общего государства основано, как правило, на Конституции, Договоре и тем самым принадлежит единому правовому пространству. Диссертант описывает основные специфические черты такого действия права, перечисляя их и описывая особенности, обращая внимание на то, что важным обстоятельством является наличие инстанции для преодоления коллизии: в затруднительной ситуации есть возможность обратиться в Конституционный и Верховный суды РФ.

Анализируя особенности интерлокального действия права на территории Российской Федерации, диссертант обращает внимание на то, что обычное право, которое исторически и традиционно было для юридической науки альтернативой официальному праву, исходящему от государства – позитивному праву, имеет совершенно иную связь с территорией, чем последнее. Позитивное право возникает и развивается в период формирования национальных государств с централизованной правовой системой на определенной территории. Если для позитивного права характерно четкое формулирование территориальных пределов действия его норм, очерченных сферой государственной юрисдикции (территория государства, субъекта или района в пределах какой-либо единицы), то для обычного права связь с территорией носит не формализованный, не детализированный и определенный законодателем характер. Диссертант, рассматривая территориальные аспекты действия обычного права, делает вывод о том, что эта связь имеет несколько иной, не политикогеографический, а культурологический характер.

Рассматривая процессы формирования устойчивых комплексов этноконфессиональных обычно-правовых норм экстерриториального характера в единстве с процессами обретения и отражения в этих нормах этнокультурной идентичности народов Северного Кавказа, Поволжья и других регионов с преимущественным проживанием мусульман, автор прогнозирует дальнейший рост и усиление этнокультурной составляющей правосознания разных народов России ввиду глобализации, что создает в перспективе предпосылки правового плюрализма федеративного типа, который позволит сохранить целостность государства. Смысл процесса легализации этнокультурных норм – в экстерриториальном сохранении правовых культур народов, проживающих на территориях традиционного проживания, что неизбежно приведет к вопросу об экстерриториальности норм обычного права.

В случае отхода от национально-территориального деления государственного устройства в России может возникнуть необходимость экстерриториального этнофедерализма на основе национально-культурных автономий экстерриториального типа. Субъектом федеративных отношений в таком случае будут не публично-территориальные образования, а национальнокультурные автономии – сообщество людей, объединенных общим правовым режимом, комплексом норм, основанном на энтоконфессиональном обычном праве и внутрикорпоративном праве в определенных федеральным центром сферах общественных отношений. Этнорелигиозное сообщество может иметь привязку к определенной территории или существовать экстерриториально, но критерием различения является не связанность с конкретной территорией, а определенный этноправовой режим жизни народа, согласованный с федеральным законодательством. Поэтому целесообразно говорить в таком случае об экстерриториальном этноправовом плюрализме.

В этом ключе позитивной новеллой российского законодательства является статья 31 Федерального закона Российской Федерации от 23 ноября 2015 года № 314 «О внесении изменения в Федеральный закон “О противодействии экстремистской деятельности”», которая гласит: «Библия, Коран, Танах и Ганджур, их содержание и цитаты из них не могут быть признаны экстремистскими материалами»3, так как восприятие этих сакральных текстов варьируется в зависимости от этнокультуры региона.

В заключении обобщаются итоги, формулируются выводы диссертационного исследования, намечаются перспективы дальнейшей разработки научных проблем, связанных с экстерриториальностью права. Автор полагает, что необходима развернутая конкретизация с последующей инкорпорацией всех уровней действующего законодательства, регулирующего особые правовые режимы (прежде всего чрезвычайное и военное положение) на отдельно взятых территориях. Единство законности в этих ситуациях, в том числе при осуществлении контртеррористических операций должно обеспечиваться в специальном упрощенном порядке, но без чрезмерного ограничения конституционных прав, свобод и законных интересов граждан.

Регионализм и экстерриториальность права – еще одно перспективное направление междисциплинарного анализа темы диссертации. Понятие «регион» до сих пор выступает предметом дискуссии не только в международном, но и в национальном праве, а это напрямую влияет на сферу применения экстерриториальности и избираемые методы законодательной регламентации этого феномена.

В международном праве достаточно давно поставлена4, но исследована лишь фрагментарно проблема вежливости в регулировании экстерриториального действия национальных законов.

Ждет своего исследователя проблема толкования иностранного права, что необходимо для разработки эффективного механизма применения экстерриториальных норм. Нуждается в специальной общетеоретической разработке проблема экстерриториальных механизмов защиты прав человека. Требуется в общеправовом ключе разработка доктрины правового пространства государства, ее территориальных и экстерриториальных аспектов, а также концептуальных идей экстерриториального правового регулирования в сетевых сферах.

См.: Очерки англо-американской доктрины и практики международного частного права.

М., 1948; Лукашук И.И. Международная вежливость и экстерриториальное действие законов // Идеи мира и сотрудничества в современном международном праве: сборник научных трудов, посвященных 100-летию со дня рождения В.М. Корецкого.

Киев:

Наукова думка, 1990. С. 181–199.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих научных публикациях автора:

Статьи в рецензируемых научных журналах и изданиях, входящих в перечень ВАК Минобрнауки России:

1. Самарин, А. А. Методологические предпосылки общетеоретического исследования феномена «экстерриториальное действие юридической нормы» / А. А. Самарин // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. – 2014. – № 2 (26). – С. 273–281.

2. Самарин, А. А. Право и экстерриториальность в условиях глобализации / А. А. Самарин // Вестник Саратовской государственной юридической академии. – 2015. – № 1 (102). – С. 115–124.

3. Самарин, А. А. Суверенитет государства и экстерриториальное действие права / А. А. Самарин // Юристъ-Правоведъ. – 2015. – № 3 (70). – С. 18–21.

4. Самарин, А. А. Экстерриториальное действие юридических норм: историко-правовой аспект / А. А. Самарин // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. – 2015. – № 4 (32). – С. 286–291.

Публикации в иных изданиях:

5. Самарин, А. А. Экстерриториальное действие юридических норм в условиях глобализации / А. А. Самарин, А. И. Овчинников // Юридическая наука и практика: традиции и новации: сборник тезисов по материалам Международной научно-практической конференции, посвященной 150-летию Судебной реформы 1864 года «Юридическая наука и практика: традиции и новации»; Южный федеральный университет: в 2 т. – Ростов н/Д: Издательство Южного федерального университета, 2014. – Т. 1. – С. 333–337.

6. Самарин, А. А. Экстерриториальное действие юридических норм в условиях стратегий глобализации / А. А. Самарин // Юридическая техника:

Ежегодник. – 2015. – № 9: материалы XVI Международного научнопрактического форума на тему «Стратегия, тактика, техника законотворчества (взаимосвязь, инновационные достижения, ошибки)» (Владимир, 25–27 сентября 2014 года). – С. 666–672.

7. Самарин, А. А. Экстерриториальность юридических норм в правовой культуре античности и средневековья / А. А. Самарин // Юридическая техника:

Теоретические и социальнополитические...»

«С.Ю. Малков История и синергетика: математическое моделирование социальной самоорганизации* Введение Применение математического моделирования и компьютерных тех нологий стало неотъемлемой частью исследований во многих областях научного знания. Между тем, их использование в исторической науке остается еще очень ограничен...»

« искусств» УДК 792. 07 УТВЕРЖДАЮ № госрегистрации Директор РИИИ Инв. № _ А.Л. Казин «» 201...»

«Ирландия и Европейский союз - общая решимость, общая судьба Кристин Лагард Директор-распорядитель Международного Валютного Фонда Дублинский замок, Дублин, 8 марта 2013 года Доброе утро! Dia daoibh a chairde! Мне доставляет большую радость находиться...» 13.00.01 – общая педагогика, история педагогики и образования АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата педагогических наук Казань 2011 Работа выполнена на кафедре общей и социальной педагогики...» по решению редакционно-из...»КУЛЬТУРА Михаил ОДЕССКИЙ Давид ФЕЛЬДМАН Террор как идеологема (к истории развития) Терминология и аксиоматика В XX веке не раз высказывалось мнение, что революции и террор характерны для политической истории едва л...»

«Принципы составления выписи из писцовой книги В.М. Чертенка Заболоцкого и Д.Д. Загрязского на митрополичью волость Караш Ростовского уезда: к истории писцовых описаний Северо Восточной Руси конца XV в. А.Л. Каретников Выпись из писцовой книги В.М. Ч...»

«Федеральное агентство по образованию Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Владимирский государственный университет Л. А. ЧАЛАЯ А. В. ЛЯДОВА ИСТОРИЯ ДОГОВОРНОГО ПРА...»

«КОЛТЫШЕВА Светлана Яковлевна МЕТАФОРИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ОБРАЗА ШОУ-БИЗНЕСА В РОССИЙСКОМ И АМЕРИКАНСКОМ МАССМЕДИЙНОМ ДИСКУРСЕ 10.02.20 – сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соиска...» каф. художественного образования и истор...» высшего профессионального образования «Саратовский государственный аграрный университет имени Н.И. Вавилова» Ис...» РАЗВИТИЯ ПОДСОЧКИ ЛЕСА Прижизненное лесопользование по стоимости продукции сопоставимо с заготовкой лесоматериалов. Одним из его видов я...»напишите нам , мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.