Священник Глеб Грозовский: «Я не понимаю, как могла возникнуть такая чудовищная ложь. Пять спорных эпизодов в деле священника глеба грозовского Глеб грозовский экстрадирован

Приозерский районный суд Ленинградской области признал священника Глеба Грозовского и приговорил его к 14 годам заключения в колонии строгого режима. Дело слушалось в закрытом режиме, однако сторона защиты предоставила « » текст последнего слова обвиняемого.

В своём слове обращаюсь к вам Ваша честь, ко всем здесь присутствующим.

Я говорю с надеждой, что меня услышат, правильно поймут и примут справедливое решение.

Современный мир смотрит на отношения между людьми глазами Фрэйда - через призму самого низменного понимания любви. Однако, когда мы, православные люди, говорим о любви к детям, то мы не подразумеваем ничего грязного в отличие от тех, кто не знаком со словом Ага́пэ (Евангелие от Иоанна, 3:16).

В переводе с греческого языка Ага́пэ - это понимание взаимоотношений проявления высшей степени, жертвенной любви, вовсе не связанной с пониманием Фрэйда, именно об этом пишут святые отцы и так живут тысячилетиями монахи на Афоне. Это принципиально отличает нас христиан от обычных людей, мы смотрим на этот мир глазами любви принесённой себя в жертву, способную прощать несовершенство временного мира, в котором мы пока находимся.

Как вы знаете, я вырос в многодетной семье: места было мало - нас много, но у нас была дружная многодетная семья: любящие отец и мать - и это было главное! Сегодня именно заботы, внимания, уважения не хватает многим людям, а тем более детям.

В Духовной Семинарии я защитил диплом на тему «Пастырско-педагогическая деятельность священнослужителей в детских домах и приютах», его копия есть в материалах дела. Я писал, что для полноценного развития ребёнка очень важно не только о нём заботиться, но проявлять любовь к нему. Не все родители это понимают, а дети при этом испытывают дефицит любви. Особенно остро это проявляется у детей в детских домах, интернатах, где я на протяжении 14 лет бывал в качестве волонтёра, а позже священника.

При подготовке к работе в детском доме нас консультировали педагоги и психологи. Они обращали внимание на необходимость восполнения тактильной депривации, т. е. телесного контакта у детей, поскольку это необходимо для их полноценного психического и физического развития личности и в дальнейшем - успешной социальной адаптации в обществе.

Благодаря своим родителям, полученным знаниям и опыту работы в детских домах и приютах, у меня сложилась эффективная методика работы с детьми. Из полученного опыта я убедился, что эти дети очень доверчивые, быстро привязываются, всячески ищут любви и ласки, возможности взять за руку взрослых людей, побыть рядом, ощутить что их любят, стараются обнять взрослых, виснут на них. Детей не обмануть, они всё чувствуют. Я никогда не злоупотреблял доверием детей, понимая всю меру ответственности и не переходил границ дозволенного нравственным законом, стараясь лишь быть им максимально полезным.

В 24 года я женился, стал мужем, отцом, священником, позже - настоятелем храма. В своём служении я продолжил свою педагогическую деятельность: работал с молодёжью и детьми в воскресной школе и православных лагерях - за последние 14 лет, до 2013 года были только одни благодарности. В храм на исповедь ко мне приходили по большей мере женщины-матери, которые жаловались на свою непростую жизнь. Они приводили своих детей. И те и другие нуждались во внимании, помощи и поддержке. Я старался сделать для них всё возможное - относился к ним, как отец, с любовью, вниманием и пониманием. Для меня они стали родными.

Очень часто через детей воцерковлялись их родители: семьи моих воспитанников становились частью моей большой семьи - моего прихода. Мне, как священнику хотелось наполнить их жизнь смыслом, восполнить у них дефицит любви. Я не делал разницы между чужими и родными детьми, мальчиками и девочками: при необходимости я мог их обнять, не оттолкнуть, если они боролись за право быть рядом со мной, не запрещал им брать меня за руки, садиться иногда ко мне, в том числе в лагере, на колени. Некоторые дети этого внимания ищут, и я считал, что не имею морального права быть бездушным и формалистом по отношению к ним.

По обстоятельствам я мог быть строгим, требовательным, последовательным и вполне предсказуемым. Мне было важно восполнить в них дефицит внимания, заботиться о них и главное - рассказывать о живой, вере в Спасителя Иисуса Христа. Быть им добрым примером любящего отца и неравнодушного священника. Чтобы наполнить и их жизнь Любовью к Господу, как научили меня мои родители. Ничего предосудительного я не делал и не думал, как не думают, любящие родители, когда ухаживают, ласкают, заботятся о свои детях. Они не педофилы - они любящие родители!

Моя главная ошибка в том, что я, возможно, перешел за грань только быть священником с детьми и в какой-то степени взял на себя обязанности родителя, обязанность формирования личности ребенка. Ведь священник прежде всего заботится о душе, и мне хотелось всем помочь и восполнить дефицит любви, как об этом пишет апостол Павел: «Для немощных я был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых». Но, люди редко живут так, чтобы жертвовать своим временем и не искать во всём выгоды. Меня не поняли, точнее сказать, извратили, сделав из меня злодея, серийного маньяка, заставляя жить по законам этого материального мира и не лезть туда, где большие деньги, церковная репутация, прислушиваться к намёкам, не быть легкомысленным к угрозам, так как это могут быть не пустые слова и сотрясание воздуха.

Я человек грешный, но не насильник и не педофил! Когда я узнал о предъявляемых мне обвинениях, я долго не мог в эти сплетни поверить и не предполагал, что можно раздуть всё до мировых масштабов, когда тебе отведут в Яндексе первое место с оттенком минус. Конечно, мне трудно было справиться с собой, своими эмоциями, как любому другому человеку в такой ситуации. Именно поэтому я порой был излишне взволнован, раздражителен, несдержан в словах, вовлекался в крайности - за это простите меня! Это естественная человеческая реакция, любой другой человек в моём положении, может быть, вёл бы себя также.

Ваша честь, я рассчитываю на ваше человеческое понимание и справедливое решение.

В ходе судебного заседания мы слышали показания свидетелей, полностью опровергших саму возможность совершения мною преступления, которое не может быть доказано, поскольку самого события преступления нет как такового, оно отсутствует.

Основываясь на свои знания в области педагогики и возрастной психологии, на свой личный жизненный опыт работы с детьми молодёжью, проанализировав документы и события через призму времнни, я вижу несостоятельностьпредъявленного мне обвинения.

Мне вменяют насилие на острове Кос в Греции и на острове Коневец в России, когда вместе с детьми были их родные рядом. Девочки постоянно старались обратить на себя внимания, так как этим компенсируя недостаток родительской любви и ласки.

Обвинение по острову Коневец выглядит абсурдно, комично и глубоко трагично для самой девочки, назовем её [Имя]. Абсурдно, потому что меня арестовали за совершенное преступление в 2013 году при наличии алиби в 2013 году, когда я с семьей был в Турции. Перебрав все года, нашли 2009 год, когда девочка была в моей смене. Однако комичность обвинения состоит в том, что после допроса троих детей из домика августа 2009 года, которые жили с [Имя] и дали показания, что я не заходил и не делал ничего в их домике с [Имя] в тихий час, обвинение отпало. Единственно, не для репрессивной государственной машины, не делающей и не признающей своих ошибок. Преступления «в тихий час» (так написано в обвинительном заключении), как и в любой другой час не было доказано, так как оно отсутствовало.

До 2013 года [Имя] и её родственники общались со мной, никаких признаков психотравмы не было, они ездили в этот же лагерь. [Имя] старший ребёнок и, насколько мне известно, с неврологическими проблемами, близорукостью, о которой говорили специалисты по делу в своих заключениях. Но дело ведь не в этом, может она видеть без очков или нет, а в том, что другие соседки по домику [Имя], [Имя], [Имя] опровергли событие преступления. Врачами потом были описаны синдромы [Имя], психологи отмечали, что у неё явный дефицит мужского внимания. Ведь есть фото тех лет, где она виснет на другом священнике, а не на мне! Я никогда ничего не слышал о её отце, она всегда отдыхала с бабушкой.

Что же касается трагичности ситуации, то мама [Имя] предъявила мне и моей семье моральный вред за то, что теперь [Имя], помимо близорукости, неврологии, заболела онкологическим заболеванием - раком головного мозга. Справки об этом страшном диагнозе есть в материалах дела. Неужели деньгами можно будет оправдать гибель ребенка, которого взяли «в оборот» взрослые, чтобы разрушить мою жизнь и жизнь моей семьи? Почему [Имя] не было в суде, чтобы сказать мне в глаза, что преступления не было? Значит, кому-то это было выгодно.

Коротко по обвинению с острову Кос в Греции. Назовем девочку [Имя]. Она из неполной семьи, родители были в разводе. До обвинения девочка с отцом не общалась, но после обвинения вдруг начала посещать секции хатха йоги, которые вёл её отец [Имя] - представитель индийского психокульта Шри Багавана в [...]. Увидев её в лагере на о. Кос, я её запомнил по её отношениям с мальчиком [Имя]. Она проявляла к нему интерес, потому что он был интересным и музыкально одаренным ребенком. Запомнил я её и по агрессивному поведению по отношению к девочке [Имя], после травмы которой я довольно резко говорил с [Имя]. Когда позже я познакомился с нотариальной копией осмотра социальной страницы [Имя] к контакте, пришел в ужас от того обилия матерных выражений. Мама [Имя], назовем её [Имя], предоставила документы о том, что у девочки из-за родовой травмы имеется органическое поражение головного мозга, а сама мама [Имя] находится на лечении от онкологического заболевания в [...]. Этим было обусловлено отсутствие на суде и девочки [Имя].

Помимо [Имя] следователи сделали обвиняемой и её соседку по кровати, которую, допустим, зовут [Имя]. И эта девочка испытывала проблемы. За несколько лет до острова Кос она она лежала в больнице, как результат - с детства она боится замкнутых пространств. Со слов её мамы, до острова Кос у неё уже была психотравмирующая ситуация, связанная с [...]. Этим объяснялся её безудержный истеричный смех. Только потом я понял, почему вожатая [Имя] говорила, что до поездки её мама странном образом спрашивала её - нет ли на острове Кос педофилов. Мама [Имя] активно применяла к [Имя] лечение методом нетрадиционной медицины и оккультизма, чем, очевидно, нанесла ей духовную травму, которая, к сожалению может в дальнейшем проявиться в каком-либо серьёзном заболевании.

До исследования материалов дела не знал, что девочки жили в смежном с мальчиками номере и спали на одной кровати. На это не обратили внимание и родители [Имя], они приехали на о. Кос через пару дней после нас и претензий к размещению у них не было. [Имя] родители были недовольны питанием, организацией экскурсий, но ни тем, что у девочки нет отдельной кровати. Меня обвинили в совершении преступления 19 августа, а на фото 21 августа [Имя] спокойно сидит рядом со мной бок о бок в окружении детей и вожатых. Как же нужно было бояться меня, чтобы выбрать первое место рядом со мной, когда я повредил связки на ноге и дети пришли ко мне в гостиницу. И это ребёнок со страхами после очередного «перенесённого насилия» приходит и ничего не говорит всей своей родне, которая была с ней на о. Кос?

Очевидно, что в семьях [Имя] и [Имя] не всё благополучно. Их родители либо не знают, что необходимо проявлять свои чувства, ласку к ребёнку, либо не умеют это делать в достаточной для них степени, и вероятно считают это излишним, не говоря уже о том, что они никогда не смогут заменить им отца и дать, то что даёт своим детям папа, поскольку у них уже нет больше мужей, а страдают от этого и развиваются неполноценно именно их дети. Не удивительно, что любую заботу о детях, люди не получившие отцовской любви воспринимают однозначно, как сексуальные домогательства и внушают это своим детям. В психологии есть такое понятие как тактильная депривация - болезнь, когда из-за отсутствия (дефицита) осязательных ощущений, при которой изменяется психическое состояние человека и которое, в свою очередь, может повлечь нарушение других систем человеческого организма. Часто не совместимых с жизнью.

Мне искренне жаль и детей, и их родителей. Считаю, что именно дети являются жертвами родителей, которые манипулируют детьми и втянули своих детей в омерзительный судебный процесс. Меня волнует их дальнейшая судьба, я понимаю свою ответственность за них. И как священник молюсь о их спасении.

Моя вина в том, что я возомнил о себе, что спасаю мир, что моя активная общественная работа может изменить ситуацию нравственной деградации, сделать мир добрее, что если не я, то мои сограждане, не смогут измениться к лучшему. Но я ошибся. Я остался таким и до сегодняшнего дня, так как слишком был открыт, наивен и доверчив. Не смотря на то, что мне и моей семье пришлось испытать и пройти за эти 4 года, я по-прежнему остаюсь в душе ребёнком и верю в правосудие Божие. Зло рано или поздно прекратиться.

Закончу своё заключительное слово цитатой из одного фильма: «Неважно, в чем тебя обвиняют, истина тебя освободит!».

Вице-губернатор Петербурга сомневается в виновности отца Глеба Грозовского, тем временем трое из пяти семей, оклеветавших священника, готовы забрать свои заявления, пишет в четверг 7 ноября Русская народная линия .

Как сообщалось, суд Приморского района удовлетворил ходатайство Следственного комитета Петербурга об аресте клирика Санкт-Петербургской митрополии священника Глеба Грозовского, подозреваемого в педофилии. Отец Глеб объявлен в международный розыск.

Уголовное дело было возбуждено 20 сентября этого года Следственным комитетом по Приморскому району Петербурга по части четвертой статьи 132 Уголовного кодекса (насильственные действия сексуального характера совершенные в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста). 6 ноября в Главном следственном управлении Следственного комитета РФ по Санкт-Петербургу эта информация была официально обнародована.

В связи с происходящим священник выступил с открытым обращением Известные общественные деятели и священнослужители выразили уверенность в его невиновности.

На фоне резонанса, вызванного уголовным делом в отношении священника Глеба Грозовского по обвинению в педофилии, вице-губернатор Санкт-Петербурга Василий Кичеджи счел необходимым высказать «Фонтанке» личное мнение:

«Станиславский. Не ве-рю - это первое. Второе. Любой представитель конфессии - православной, иудейской, мусульманской, буддистской - притягивает особое внимание. В наше турбулентное время 90 процентов скандальной информации - это провокация по отношению к ним. А если даже этот человек совершил ошибку, преступление, до вступления приговора суда в законную силу мы не можем назвать виновным. Мы вообще никого не можем назвать виновным, пока суд не установит. У каждого есть право на защиту. Люди, которые пытаются раздуть межнациональный или межконфессиональный конфликт, мечтающие о революции, будут получать публичный отпор. Прошу всех прекратить визг и заняться делом. Любите друг друга».

Три из пяти семей, оклеветавших священника Глеба Грозовского, готовы свои заявления забрать, сообщает «Фонтанка.ru». Об этом сообщили журналистам помощницы священника по работе с молодёжью Татьяна и Марина Безуглые. По их словам, родители трёх девочек рассказали им, что обвинили священника под давлением правоохранительных органов, теперь они раскаиваются в совершённом. Но забирать заявления боятся, так как не хотят попасть под обвинение в заведомо ложном доносе. Помощницы священника убеждены, что его оговорили. Свои версии они мотивируют тем, что в лагере на острове Кос отец Глеб был вместе с супругой и четырьмя детьми. Кроме того, одна из пострадавших, по версии следствия, девочек приехала в лагерь вместе с родителями и братом, которые жили в соседнем домике. Однако о произошедшем с ней ребёнок будто бы рассказал маме только через полтора месяца после возвращения из лагеря.

По информации 47News, в данный момент происходит процесс смены адвокатов. По мнению ещё одной активистки группы поддержки, Ирины Безуглой, адвокат, нанятый самим священником, проявил непрофессионализм, а также именно он посоветовал отцу Глебу покинуть пределы страны на два дня раньше запланированной командировки в Израиль. По данным 47News, уже ведутся переговоры с известным адвокатом Артёмом Бакониным.

По словам участников группы поддержки, они регулярно выходят на связь со священником по скайпу и Вконтакте. Также Безуглая сообщила, что причиной уголовного преследования отца Глеба, является желание одного из следователей, ведущих дело, продвинуться по карьерной лестнице. На вопрос корреспондента 47News, не является ли столь резонансное уголовное дело несоизмеримым с новым чином следователя, члены группы поддержки священника ответили, что других версий у них нет.

Также по словам выступавшего на брифинге отца Александра, ответственного в Санкт-Петербургской епархии за связи с общественностью, отца Глеба действительно временно почислили за штат, что означает что он может проводить службы только в церкви в Малом Верево Гатчинского района Ленинградской области, где он был настоятелем до последнего времени. Отец Александр также сообщил, что в приходе, в котором служил отец Глеб, назначен новый настоятель - отец Александр Иванов. В заключение отец Александр заявил, что епархия пока воздерживается от каких-либо выводов, но будет собирать доказательства невиновности отца Глеба, а также оказывать ему всемерную поддержку.

"Все характеристики указывают на то, что он - положительный человек, добрый пастырь, хороший священнослужитель, - заявил он. - Прихожане отзываются о нём крайне положительно. Сегодня было много звонков, люди переживают Мы молимся за отца Глеба, за его семью, за всех, кто оказался втянут в эту ситуацию", - сообщил журналистам на брифинге начальник канцелярии Гатчинской епархии, ответственный за связи с общественностью, иерей Александр Асонов, чьи слова цитирует Фонтанка.ru.

В деревне Малом Верево Гатчинского района Ленобласти, где отец Глеб Грозовский служит настоятелем церкви священномученика Иоанна Воина, о нем говорят только хорошее. Глава администрации Веревского сельского поселения Федор Горбунов отмечает: в деревне удивлены появившейся информации о том, что священника обвиняют в педофилии. «Мы все поражены, не верится в такое. Про отца Глеба ничего плохого сказать не могу. Служит он у нас уже года три, очень всем нравится, простой, душевный. Он у нас ведет работу с детьми, в школу приходит регулярно, спортивную секцию вместе с ним организвали. Наши дети ездили с ним в лагерь. Никаких жалоб ни от детей, ни от родителей не поступало», - рассказал руководитель поселения в беседе с Леноблинформ.

Клирик Санкт-Петербургской епархии, настоятель храма Рождества Иоанна Предтечи на Каменном острове протоиерей Вадим Буренин, который также давно знает отца Глеба, подтвердил, что он - очень хороший человек: он из православной семьи, у него прекрасный отец, тоже священнослужитель, чудесная матушка, прекрасные дети. Он ведет теле- и радиопередачи, занимается спортом, в прекрасной физической, психологической и эмоциональной форме. «Информация, распространенная об отце Глебе, может быть наговором или провокацией. К сожалению, такое бывает в отношении священников, - отметил собеседник агентства. - По крайней мере, пока нет решения суда, мы не имеем права говорить о виновности человека. В епархии заинтересованы в самом скорейшем разбирательстве этого дела».

Представитель Гатчинской и Лужской епархии священник Василий не верит обвинениям в адрес священника Глеба Грозовского, сообщает РИА Новости . «Как человек, который знает его достаточно близко, могу сказать, что у него настоящая христианская семья, прекрасная супруга, приход, которым он руководил», - сказал отец Василий. По его словам, в общине священника «присутствует тот дух христианской любви, которую все ищут в Церкви». «Мне сложно предположить, кто мог это инициировать. Это мое частное мнение, но мне кажется, что это недоразумение, и очень надеюсь, что следствие установит истину, и мы все убедимся в том, что он не виноват», - сказал собеседник агентства.

Руководитель корпункта православного телеканала «Союз» в Санкт-Петербурге Антон Пепеляев в интервью порталу «Православие и мир» заявил, что «в деле, которое возбуждено против отца Глеба, нет ни одного доказанного факта, что данное преступление вообще было совершено. Дело возбуждено, а событие преступления не доказано! Это дело шито белыми нитками и готово развалиться если не сейчас, то вот-вот».

«К сожалению, - продолжил он, - в нашем государстве был бы человек, а дело найдется. Мы, друзья отца Глеба, самоорганизовались в группу его защиты. Мы курируем взаимодействия защиты отца Глеба со СМИ, оказываем моральную поддержку семье, участвуем в составлении жалоб и апелляций. Нас десять активистов, в том числе и чада отца Глеба. Прихожане храма Иоанна Воина в деревне Верево тоже убеждены в невиновности отца Глеба, считают, что его оклеветали. Они соборно молятся о том, чтобы правда как можно скорее восторжествовала, и отец Глеб вернулся в штат епархии и к настоятельству. Мы считаем, что дело сфабриковали и дали ему ход некие влиятельные лица, которых пока не знаем в лицо и по именам. Есть предположения, кто за этим стоит и кому мог перейти дорогу отец Глеб, но пока нет конкретных доказательств, я не стану озвучивать наши предположения. Но уже очевидно, что ведется дело с огромным количеством нарушений. Сейчас проходит адвокатская экспертиза, и мы готовы в ближайшее время ринуться в бой с новыми силами».

Известный публицист, заместитель главы петербургского отделения Национально-Демократической партии Александр Жучковский на своей странице http://juchkovsky.livejournal.com/ в «Живом журнале» пишет: «Лично я с о.Глебом не общался. Но те, кто знают этого священника, не допускают и мысли о вменямых ему деяниях. Например, диакон Андрей Кураев: "Не верю тому, что про него сейчас говорят. Знаю его как достойного христианского пастыря". Немного отписался и сам отец Глеб. Сфабрикованность этого уголовного дела очевидна совершенно. О том, что под о.Глеба "копают", мне рассказывали еще в августе, когда опера начали приходить в церкви и давить на родственников якобы пострадавших детей. Тогда думали, что обойдется, настолько абсурдно все это звучало. Не обошлось. Сегодня я говорил со священником, который работал и общался с о. Глебом Грозовским. Картина вырисовывается следующая.

Летом этого года у о. Глеба произошел конфликт с одним из родителей, дочь которого находилась в детском лагере на острове Коневец (Коневский монастырь на Ладожском озере). В ходе конфликта этот родитель (по всей видимости с крупными связями) начал угрожать о.Глебу, намекая на то, что его "раздавит". Уже в августе была "заряжена" полиция, которая начала фабриковать это дело. В частности, сотрудники угрозыска приходили в церковь (священники откуда также были дежурными в том лагере на Коневце) и требовали передать им документацию с персональными данным о всех, находящихся летом в лагере. Сначала им, разумеется, было отказано по причине "неформальности" этого требования. Позже они оформили бумаги и получили документы официально.

Затем стали плотно "работать" по матерям детей, которые якобы пострадали от о.Глеба. Вся эта работа происходила "неформально". Приходили либо домой, либо приглашали в машины, вытягивали информацию, которую потом полностью извращали, принуждали дать показания, убеждая в "педофилии" о.Глеба (даже привлекали каких-то психологов).

Работа велась нечистоплотная и беззаконная процессуально. Женщин "вербовали" и некоторых заставили-таки написать заявления на о.Глеба. Сейчас они собираются заявления отзывать, узнав, в какую грязную историю их втянули. Некоторые из матерей подавали даже заявления в прокуратуру по факту давления на них органами.

Впрочем о непофессиональном (а где-то попросту лживом) поведении прессы говорит многое. Например, сообщалось, как дома у о.Глеба проводился обыск при его отце и матери, хотя отец священника уже давно скончался. Очевидно, из личной неприязни один человек (имя которого станет известно чуть позже) решил использовать модную на Западе тему педофильства священников, благо что о. Глеб многие годы работал с детьми».

Приозерский горсуд Ленинградской области приговорил священника Глеба Грозовского к 14 годам лишения свободы в колонии строгого режима. Он признан виновным в насильственных действиях сексуального характера в отношении трех несовершеннолетних во время их пребывания в детских православных лагерях на островах Коневец (Ленобласть) и Кос (Греция) в 2009 и 2013 годах. Осужденный должен выплатить потерпевшим по 400 тыс. руб. компенсации морального вреда. Глеб Грозовский вину не признал и намерен обжаловать приговор в апелляции. Эксперты отмечают, что те, кто работает с детьми, сегодня находятся в уязвимой ситуации «из-за общественной истерии».

Бывшего настоятеля храма Иоанна Воина в Ленинградской области, экс-советника главы футбольного клуба «Зенит» и отца четверых детей Глеба Грозовского в фирменной куртке команды «Зенит» в зал суда доставили под конвоем в сопровождении более десяти камер городских и федеральных телеканалов. В переполненном зале судья Людмила Яшина огласила только резолютивную и вводную части приговора, поскольку потерпевшими по этому громкому делу проходили несовершеннолетние и оно в течение семи месяцев рассматривалось в закрытом процессе из-за запрета на разглашение их личных данных и закона об их половой неприкосновенности. Несмотря на это, в суде прозвучали фамилии всех трех потерпевших девочек, а также были довольно подробно перечислены все три эпизода насильственных действий сексуального характера, которые судья сочла доказанными.

По совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний, предусмотренных п. «б» ч. 4. ст. 132 УК РФ, обвиняемый приговорен к лишению свободы на 14 лет с ограничением свободы на один год.

Отбывать наказание осужденный в случае вступления приговора в силу должен в колонии строгого режима. Кроме того, суд удовлетворил гражданские иски представителей трех потерпевших о компенсации морального вреда: каждой из них Глеб Грозовский должен выплатить по 400 тыс. руб. Согласно приговору, после отбытия срока в течение года его права будут ограничены: ему установлены «ограничения на изменения места жительства или пребывания без согласия специализированных органов и на выезд за пределы Гатчинского района с обязанностью являться в госорган, осуществляющий надзор за осужденными по месту жительства».

Уголовное преследование священника началось осенью 2013 года с возбуждения ГСУ СКР по Санкт-Петербургу и СУ СКР по Ленобласти уголовных дел о педофилии, объединенных затем в одно производство. В октябре 2013 года находившегося в Израиле Глеба Грозовского объявили в международный розыск, в январе 2014 года в деле появился еще один эпизод. Дело построено на показаниях трех школьниц о событиях в детских православных лагерях на островах Коневец (Ленобласть) и Кос (Греция) в 2009 и 2013 годах соответственно. Первый эпизод следствие изначально датировало 2011 годом, но после установления безусловного алиби священника (находившегося в тот момент за границей) дата была изменена. 21 сентября 2014 года Грозовский был задержан в Израиле и заключен под стражу, а в сентябре 2016 года экстрадирован в Россию. 25 января 2017 года ему было предъявлено обвинение в окончательной редакции в совершении трех преступлений по п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ, предусматривающей от 12 до 20 лет лишения свободы. Около сотни жалоб и ходатайств стороны защиты о нарушениях со стороны следствия были отклонены.

Во время оглашения приговора Глеб Грозовский сохранял внешнее спокойствие. На вопрос судьи подтвердил, что приговор ему понятен, но заявил, что намерен его обжаловать. Свою вину осужденный не признал и сказал журналистам, что его невиновность подтвердили 13 свидетелей. Ряд из них (в том числе отдыхавшие в указанные смены в детских лагерях подростки) ранее выступали в защиту священника публично. В зале суда присутствовали родственники и друзья осужденного, его сестра Любовь Грозовская в разговоре с корреспондентом “Ъ” заявила, что в ходе процесса были допущены нарушения. Она подчеркнула, что в ходатайстве о проведении судебной экспертизы на предмет наличия у осужденного расстройства сексуального предпочтения суд отказал, а выступавшая в процессе эксперт-психолог Ирина Горьковая оценила показания потерпевших как «детский оговор».

Сам осужденный в заключительном слове, текст которого накануне оглашения приговора обнародовала госпожа Грозовская, заявил, что признанные потерпевшими дети «являются жертвами родителей, которые ими манипулируют».

По данным “Ъ”, адвокатов у потерпевших в ходе процесса не было. В главном следственном управлении СКР по Санкт-Петербургу заявили, что «доказательства признаны судом достаточными для вынесения приговора в отношении Глеба Грозовского в результате кропотливой и грамотной работы следователей». Представители осужденного и потерпевших от комментариев до рассмотрения дела в апелляции отказались.

В Санкт-Петербургской митрополии решение суда официально не комментируют. Но по благословению правящего архиерея Гатчинской епархии епископа Митрофана в храме Иоанна Воина поселка Малое Верево во время оглашения приговора и всех судебных заседаний были отслужены молебны о защите его бывшего настоятеля и «заграждении уст злых», а 21 января в Гатчинском районе пройдет Крещенский концерт и сбор средств в пользу лишившейся кормильца многодетной семьи осужденного.

Помощник по молодежной работе Благочинного Гатчинского городского округа, настоятель храма Александра Невского отец Михаил Владимиров, учившийся вместе с осужденным в семинарии и сотрудничавший с ним в епархии, считает «неопровержимыми доказательства его невиновности». «Я тоже работаю с детьми и понимаю, что могу так же пострадать, уверен, что отца Глеба подставили» - сказал протоиерей Михаил. По его мнению, это «могло быть связано с конфликтом коммерческих интересов в сфере реабилитации наркозависимых», которой активно занимался осужденный священник.

«Общественная истерия по поводу сексуальных домогательств, ориентации и других подобных вопросов создает негативный фон и уязвимую ситуацию для тех, кто работает с детьми»,- сказал “Ъ” адвокат Дмитрий Бартенев из адвокатского объединения ОНЕГИН, специализирующегося на делах в сфере охраны здоровья.

Айгуль Абдуллина, Владислав Литовченко, Анна Пушкарская, Санкт-Петербург

Никифоров : - Добрый день! Радио «Радонеж» уже более двух лет следит за судьбой священника Глеба Грозовского, обвиненного в тяжелых преступлениях. Мы не поверили в его вину, сами проводили расследование, но нам не поверили, ни адвокатам, ни журналистам. В результате он был осужден. Был апелляционный суд, который, мы надеялись, все-таки учтет показания оправдательные по отношению к отцу Глебу, потому что все мы, и на «Радонеже», и все в Церкви, кто следил за этим делом, погрузились, прямо скажем, в уныние, апатию. Нам показалось, что суд просто неправомочный и добиться правды невозможно. Сейчас я хотел бы узнать, в каком состоянии дело на сей день? Первым я попросил бы высказаться общественного адвоката отца Глеба Андрея Алексеевича Мурашко. Он по телефону говорит из Питера. Андрей Алексеевич, добрый день! Что произошло, где отец Глеб?

Мурашко : - Здравствуйте. Спасибо, что вы освещаете это дело в своих передачах. Конечно же, ставить точку рано. Отец Глеб сейчас находится в поселке Мурмаши, в Мурманской области, на территории исправительной колонии №18 УФСИН России по Мурманской области. Чувствует он себя хорошо и бодро, чем вселяет в нас некий оптимизм для дальнейших действий. Один человек говорил, что может показаться, что среди лукавых людей преуспевает, но, в конце концов, я думаю, что оно рухнет.

Никифоров : - Как настроение отца Глеба?

Мурашко : - В настоящее время он помогает в Петропавловском храме поселка Мурмаши священнослужителю. Этот храм находится на территории колонии и, как я сказал, точку в этом деле ставить рано. Борьба продолжается. И я давно слежу за этим делом, был неоднократно в Израиле, в тюрьмах, где его и ставили на колени, обливали водой, заставляли носить оранжевую куртку арестанта, то есть можно сломать кого угодно, но не Грозовского. Я не поленился и пошел в Государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга на Шпалерной, и поднял всю историю семьи Грозовских. Оказалось, что это были правдоискатели, их семья пострадала в четырех поколениях. И даже его отец протоиерей Виктор Грозовский, родители которого репрессированы, тоже вышел из этой системы политических репрессий и преемственность поколений, видимо, принял сын, тоже пострадав.

Никифоров : - Как Церковь отнеслась к этому делу? Он запрещен к священнослужению или исторгнут из сана, что произошло?

Мурашко : - В настоящее время мы готовимся к подаче надзорной жалобы в Верховный суд. В данной ситуации сейчас мы подали лишь конституционную жалобу. И до вердикта Верховного суда, я думаю, что священноначалие каких-либо действий, связанных с его извержением из сана, предпринимать не будет. Он временно запрещен, как это обычно бывает на период расследования и принятия окончательного решения. Как я говорил, он помогает в храме с благословения местного митрополита и, насколько я знаю, митрополит даже посещал его в поселке Мурмаши. Поэтому Церковь внимательно следит за судьбой отца Глеба. Не дает его в обиду, подтверждением является ваша передача на православном радио. И вся общественность внимательно следит за этим делом.

Никифоров : - Спасибо большое. Последний вопрос: Вы, как наблюдатель, независимый человек, общественный адвокат, можете говорить какие-то вещи более прямо. Скажите, кто все-таки мог быть заказчиком, потому что мы должны понимать, кому это было нужно, в конечном счете?

Мурашко : - Понимаете, в продолжение моего разговора о том, что сын перенял традицию отца, который был жертвой политических репрессий... Дело в том, что отец Глеб по природе правдолюб. И по моему собственному глубокому убеждению, пострадал он за то, что на уровне епархии создал угрозу перераспределения государственных средств для наркоманов, которые для кого-то статистические единицы для получения бюджетных средств. Они люди, которые нуждаются в помощи и социализации. И собственно говоря, эта угроза,которую он создал, и запустила тот механизм. Его как раз предупреждали не заниматься реабилитацией наркоманов, не привлекать общественность, депутатов, общественные организации к этой проблеме. И все это послужило толчком для возбуждения уголовного дела. Поскольку Вы спросили, кому это было выгодно и, может быть даже, кто заказчик, я могу сказать, что здесь работала система. И абсурд всей этой ситуации, подтверждающий довод, что дело заказное, как раз начинается с того, что по мамам начали ходить оперуполномоченные Приморского РУВД и предлагать написать заявление, то есть им не хватало эпизодов. Это нам рассказала Светлана Некрасова. Потом обвинение было предъявлено при полном алиби, когда отец Глеб был в Турции, и это явилось основанием для его экстрадиции, и это абсолютная ложь. Абсурд еще и в том, что в Израиле предлагали 50 тысяч долларов за заявление, как это было с Ириной Витив. Я встречался с несколькими семьями. Даже сами высокопоставленные сотрудники МВД рассказывали священникам, что «занесли» «большие деньги» за Грозовского, «теперь отрабатывают». Об этом рассказал протоиерей Константин Пархоменко на фестивале «Сила в правде» открыто со сцены перед тысячей людей, то есть сомневаться в его словах у нас нет оснований. Ну и сами показания потерпевших выполнены под копирку с суждениями взрослых. Чтобы не вызывать их в суд, показано некое видео, где люди с обрезанными головами односложно отвечают «да» или «нет». То есть ни один психолог не может оценить, говорят правду или ложь эти дети. Я бы даже сказал «туловища», поскольку непонятно, кто эти люди. Поэтому вот эта машина как раз говорит о том, что дело имеет некий заказной характер. Скорее всего, я склоняюсь к той точке зрения, что он все же создал угрозу созданием сети реабилитационных лагерей, которые не закапывают денежные средства, имея некие статистические показатели, а хотели реально помогать людям. Это явилось основанием для его преследования. Об этом и писалось, и говорилось. Думаю, что будет журналистами проведено независимое расследование. Михаил Анатольевич более подробно выступит на передаче и отца Константина Пархоменко, где расскажет о всех перипетиях этого дела. Но у меня, исходя из моей работы трехлетней, есть мнение, что обвинение абсурдное - нет ни одного доказательства, все поставлено на предположениях судьи Яшиной.И если вы меня спросите, что там с фабулой, то я конкретно могу сказать, что никакого преступления совершено не было.

Никифоров : - К сожалению, как в Лондоне сейчас в деле Скрипалей «хайлилайкли» - очень похоже, говорит обвинение, и все этому верят. Спасибо, Андрей Алексеевич, дай Бог Вам и дальше защищать доброе имя отца Глеба.А мы сейчас свяжемся с Михаилом Анатольевичем Уткиным.

Михаил Анатольевич, в прежних наших эфирах по известным обстоятельствам, еще до вынесения еще судом приговора, Вы были связаны, когда шло следствие, не могли Вы все изложить, все факты, все, что происходило в деле. Сейчас, насколько я понимаю, Вы более свободны, не связаны некоторыми обязательствами. Это так?

Уткин : - Да, все правильно.

Никифоров : - Каково Ваше мнение о том, что происходило? Почему защите не удалось доказать невиновность отца Глеба? Почему она не была услышана?

Уткин : - Знаете, вопрос достаточно сложный, потому что мне тогда нужно будет говорить за судью. Почему она не услышала очевидные вещи, почему она таким образом оценила те или иные доказательства. В приговоре, который вынесен, и я думаю, он есть или будет в свободно доступе, там приведена оценка доводов защиты и показаний свидетелей, которые, так сказать, давали показания в пользу Глеба Викторовича. Но оценка, которая дана судом, с моей точки зрения неприемлема. Потому что меня, по крайней мере, так учили, и я так привык работать, о том, что в основе всего должны быть логика и факты. Если ты говоришь, что ты не доверяешь чьим-то показаниям, это означает, что у тебя есть что-то и ты указываешь об этом в приговоре и ссылаешься на какие-то постановления пленума Верховного суда или требования УК или еще что-то. Но понимаете, я не принимаю, и поэтому я и обжаловал и в апелляционном порядке, и теперь вчера уже отвез жалобу кассационную в Ленинградский областной суд на приговор. Не принимаю, когда в приговоре написано, что суд не доверяет, потому что это крайне маловероятно. Вероятно, что этого не было. Понимаете? Если кто-то подумает, что это как сейчас принято говорить «хайлилайкли», знаете, приговор вынесен задолго до того, как тут стали говорить по поводу Скрипалей. Это приговор, который написан, в принципе характерен и показателен для того, как происходит оценка доказательств у нас по большинству дел. Смотрите, вот в приговоре написано по обстоятельствам дела, по эпизоду о. Коневец. Там есть непосредственно свидетели, которые жили вместе с потерпевшим в одном домике, и они говорили, что не было там Грозовского, он не заходил в тихий час. Появляется противоречие и с учетом других показаний свидетелей, которые говорят, что они играли в шахматы, есть основания не доверять потерпевшей. Что пишут в приговоре по поводу показания этого свидетеля, девушки теперь, которая была вместе с потерпевшей в домике? «Представляется крайне маловероятным, что несовершеннолетний свидетель помнит спустя такой промежуток времени событие, не представляющее для него какого-либо значения». Вот так, представляете? Представляется крайне «маловероятным».

Никифоров : - Но это же крайне невероятно, чтобы ребенок, а это были девочки, не какие-то шестилетние дети, это дети, которые все наблюдают и видят, и вот рядом с ними на кровати происходит насилие над подружкой, и вдруг он это все не видит, не помнит и так далее. Я думаю, что это впечатление еще большее могло произвести на ребенка.

Уткин : - Конечно! Вы знаете, я как раз когда сам опрашивал этих свидетелей, как раз я сам выяснял, потому что этот вопрос,безусловно, встает, и на следствии встает, почему человек помнит. Так вот, допустим, помнит, потому что она первый раз поехала в детский лагерь как раз тогда. Понимаете, это сравнимо с первым сентября, когда ты идешь в школу. То есть не сказать, что это не значимое событие. Свидетель, который играл в шахматы, на вопрос, почему он помнит, говорил, что он первый раз в жизни поехал в лагерь. Конечно, он помнит. Об этом говорят. Но это не интересует. Дальше пример. По показаниям потерпевших в период совершения преступления Грозовскому кто-то позвонил по телефону и он разговаривал с женщиной. Проверяет следователь - все правильно. Запрашивают тарификацию - никакой информации о том, что были звонки, нет. То есть никто никому не звонил, хотя на телефон ему звонили за день до этого и после, то есть основания говорить, что он отключал телефон нет. Сам Грозовский говорил, у него всегда был включен телефон. Что делают? Запрашивают у компании мобильной связи о том случае, если у него был подключен вайбер или вотсап, интернет телефония, может тарифицировать компания мобильной связи? Ответ - нет. В приговоре: «представляется крайне маловероятным, что в мобильном телефоне Грозовского отсутствовали программы интернет телефонии, по которой он мог разговаривать с иным лицом». Кроме того, в качестве подтверждения доводов, свидетель некий говорит, что через полгода после этих событий он, якобы, разговаривал по вайберу, в то время как Грозовский говорит, что когда он уехал в Израиль, он свой телефон продал, его не было. То, что он звонил, он с этими людьми не разговаривал. Крайне маловероятно. Понимаете? Доказательств нет и все. Это отбрасываем. Следующий момент. Тоже пример оценки. По первому эпизоду - девочка говорит основной лейтмотив, что «это сделал Грозовский». Она путает год, когда это было, день, ночь, обстоятельства, и в приговоре написано, что это не имеет значения, главное, что она говорит о том, что «это сделал Грозовский». Но, простите, в таких делах, когда показания против показаний, как раз эти детали очень важны и всегда на следствии их выясняют, потому что если человек дает показания, указывает на какие-то детали и это совпадает, то есть основания доверять или не доверять показаниям этого лица. И если человек не может по эпизоду сказать, ну можно не помнить дату, день недели, но это же психотравмирующая ситуация, не помнить какие-то серьезные обстоятельства - был ли день, ночь, был или не был кто-то еще в доме - не поверю в это, это для любого человека, взрослого или ребенка, запоминается. У меня были в практике случаи, когда уже взрослый человек помнил, как 20 лет назад отчим сильно его избил. Он не помнит дату, но он помнит даже обувь, в которую был одет его отчим, потому что это очень серьёзное событие.

Никифоров : - Да, это поразительно, когда три девочки в одной палатке и вдруг они ничего такого, что у ребенка вызывает отвращение и переживание, чтобы они это не запомнили вообще.

Уткин : - То же самое и косвенные свидетели, которые говорят о том, что дети, которых Глеб Викторович гладил по спине животу и целовал в шею и руку. Девочка там дает показания, что «ночью он пришёл, забрался к ней на второй ярус и…».

Никифоров : - Ночью, на второй ярус?

Уткин : - Да! Ночью, когда другие девочки спали. Вызываем других девочек. Говорят, невозможно, потому что кровати просто непредназначены для человека взрослого, и не заметить это невозможно.

Никифоров : - Я думаю, все наши слушатели подтвердят, это трудно себе и представить, чтоб ночью взрослый мужчина входит как бы тихо даже в комнату, залезает на второй ярус, совершает развратные действия с ребенком и ребенок молчит, да или просто полежать вместе хотел, хотя и это уже дикость какая-то. И чтобы это все не заметить никак даже при детском таком сне после прогулок и купаний, это представляется совершенно невозможным.

Уткин : - Еще пример. Когда якобы было совершено преступление на о. Кос, по делу я вызвал для допроса 9 человек, причем это не только родственники Глеба Викторовича, жену и детей, были и другие ребята, они говорят, что видели, как они ушли, они видели, как они уходили соответственно, жена говорит, что он никуда и не выходил. Нет. Жена является заинтересованным лицом, а потому ее показания недостоверны. А то, что видели, как они уходили, не свидетельствует о том, что возможно он мог вернуться обратно и совершить действия, которые ему инкриминируются.

Никифоров : - Вот Вы мне скажите, почему так ненастойчиво отвергались все свидетельства защиты?

Уткин : - Не могу сказать, это нужно спросить у судьи, которая рассматривала дело, не могу говорить за нее. Вот то, что я Вам привел, это указано в апелляционной жалобе. Еще приведу факт. У нас в соответствии с УПК несовершеннолетние свидетели, не достигшие 16-летнего возраста, но достигшие 14-летнего, опрашиваются при участии законного представителя по усмотрению судьи. Так вот все четыре таких свидетеля в таком возрасте со стороны обвинения допрашивались обязательно с законными представителями, а пять свидетелей со стороны защиты таких же - без участия законного представителя. Их убирали. Я спросил, почему так, почему двойные стандарты - одним можно, это же не совсем маленькие дети, но все же несовершенно летние - сразу замечание за пререкания с судом. Поэтому такие вещи у нас в процессе были, я на них внимание обращал, но их, к сожалению, игнорируют в апелляционной санкции, но не согласен с тем, как рассматриваются мои доводы, что их не принимают во внимание,и поэтому буду обжаловать дальше.

Никифоров : - Хотелось бы об этом поговорить хотя бы кратко. Как вы видите перспективу дела? Можно ли обжаловать? Какие перспективы этой жалобы? Каковы настроения отца Глеба? Где он?

Уткин : - О перспективах сказать не могу, потому что опять же это принимает решение суд. Теперь уже кассационная инстанция. Порядок рассмотрения следующий: направляется жалоба, сначала она рассматривается судьей предварительно и он принимает решение направить на рассмотрение Суда кассационной инстанции или отклонить. Если отклоняется, то обжалование идет дальше в Верховный суд. И если рассматривается, то рассматривается кассационной инстанцией и принимается решение. Таков порядок. Повторюсь, что-то здесь говорить о перспективах сложно, потому что принимаю решение не я. Получу решение, посмотрим. Что касается Глеба Викторовича, то по моей информации, он находится в Мурманской области в одной из исправительно-трудовых колоний.

Никифоров : - Спасибо большое, Михаил Анатольевич, за Ваш труд, такой честный, серьезный, бескомпромиссный по защите отца Глеба. Будем молиться и надеяться на лучший исход дела.

Уткин : - Спасибо и вам, что не бросаете отца Глеба и освещаете его дело. Я уже давно имею большой стаж работы, в том числе и со следствиями, и я предельно открыт, мне нужно только дать возможность защищаться и оценивать доказательства объективно так, как это есть. Представили, ты посмотрел и сделал вывод, е выдумывать ничего. Довод должен основываться на законе. Я думаю, что такие требования касаются любого человека, не юриста, не адвоката, любой человек хочет, чтобы ему дали возможность защищаться. И то, что он представляет чтобы это не выбрасывали, игнорировали, а этому давали соответствующую оценку. К сожалению, что я вижу и по этому делу, и по другим делам - там примерно такая же ситуация. Это мои уже мысли, на полях что ли, я так уже стал думать о таких вот негативных проявлениях и то, о чем у нас говорят по телевизору, говорят о том, как нас зажимают на международной арене, как необъективно освещают, то я сравниваю с тем, что было задолго до этого, и хочу сказать, мы говорим о том, что с нами делают там, на международной арене, заграницей в отношении наших же людей гораздо раньше делается то же самое либо хуже.

Никифоров : - Спасибо, помогай Бог! В заключение нашей программы сегодня я хотел бы предоставить слово руководителю Правозащитного центра Всемирного Русского Народного Собора Роману Анатольевичу Силантьеву, который по поручению священноначалия расследовал это дело и предпринимал всевозможные усилия, чтобы добиться оправдания. Роман Анатольевич, каково Ваше мнение?

Силантьев : - Можно констатировать, что дело отца Глеба Грозовского уже закончено и не лучшим образом. История, конечно, удивительная, мы видели, что даже обвинение просило дать ему меньший срок, чем он в итоге получил. Случай не уникальный, но достаточно редкий. Сейчас отец Глеб, насколько мне известно, уже уехал в колонию в Мурманской области. И возможности ему помочь постепенно иссякают. Борьбу мы продолжим, конечно, но особенность нашего законодательства такова, что финал был достаточно предсказуем.

Никифоров : - Предсказуем? Дело в том, что Андрей Алексеевич Мурашко, его общественный защитник, считает, что не так все пессимистично, что есть еще надежды какие-то апелляционный суд высшей инстанции.

Силантьев : - Надежды, конечно, теоретически есть, но боюсь, что практически шансов не осталось.

Никифоров : - А почему? С чем это связано? Почему такой пессимизм у Вас?

Силантьев : - Ну, особенности законодательства: три несовершеннолетних пострадавших, одна из них еще от рака умирает, в принципе хватило бы и одной, но когда их три. Общался со многими специалистами, они солидарны в том, что в общем дело плохо. Если бы это было скажем 10 лет назад, то результат был бы другой. Но за прошедшее время у нас поменялись подходы, правоприменительная практика изменилась и теперь у нас так. Так что это вопрос не к судье, а к системе.

Никифоров : - То есть попал в жернова некоего юридического механизма. Ну да, сказать, преступление против несовершеннолетних резко ужесточилась ответственность и все связанные с этим вещи. Но оно действительно было доказано? или все же.. У нас остаются сомнения, и у адвокатов тоже.

Силантьев : Это безусловно, но то, что как я понимаю, услышал судья, для него достаточно для вынесения такого приговора. Потому что мы имеем сомнения, но не являемся судьями.

Никифоров : - Вот удивительно, прокуратура, вроде бы, согласилась с тем, что возможно преступления этого и не было..

Силантьев : - Ну не сказать, чтоб она с этим согласилась, они все же не оправдать его предлагали, а снизить срок.

Никифоров : - А кто настаивал? Следственный комитет? Судья?

Силантьев : - Как я понимаю, следствие и судья. Потому что такого рода преступления понятно, какое отношение будет у судьи, особого снисхождения ожидать не приходится. Детей у нас любят и стараются защищать.

Никифоров : - И слава Богу. С другой стороны, молодой священник. За него встала вся наша Церковь, была очень большая поддержка, насколько я знаю.

Силантьев : - Это не помогло, не первый, и не последний такой случай. Это было и при Иване Грозном, и при Александре III, во всем исторические периоды. Людей у нас осуждали по такого рода наветам. Это печально, но сделали что смогли. Я боюсь, что вопрос уже закрыт.

Никифоров : - Мы все же будем надеяться, как православные люди, на то, что милость Божия коснется отца Глеба, и каким-то удивительным, чудесным образом, а может настойчивостью тех людей, которые его защищают, правда восторжествует, потому что у меня сложилось мнение, что все же он невиновен.

Силантьев : - Остается только молиться и надеяться на чудо, потому что боюсь, что иные варианты уже исчерпаны.

Никифоров : - А кто мог быть если не заказчиком.. но кому это было нужно?

Силантьев : - Есть разные версии, но прямо скажем, что никаких доказательств их нет. Те люди, которые обвинялись в том, что они являлись зачинщиками этого дела, естественно отрицают, никто их допрашивать не будет, поэтому что сказать - их слово против слова отца Глеба. С точки зрения установления истины это ни о чем.

Никифоров : - Спасибо большое за громадную работу, которую Вы провели по поручению священноначалия в расследовании этого дела и приложили максимум энергии и усилий. Ну, если так произошло, что ж, действительно будем молиться и надеяться.

(Веревское сельское поселение Гатчинского муниципального района Ленинградской области), который относится к Гатчинской и Лужской епархии Русской православной церкви.

В ноябре 2013 года Главным следственным управлением Следственного комитета РФ по городу Санкт-Петербургу Глебу Грозовскому было предъявлено заочное обвинение по признакам преступлений, предусмотренных пунктом "б" части 4 статьи 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера).

По версии следствия, священник Глеб Грозовский . Один эпизод произошел, по данным Следственного комитета РФ, летом 2011 года в православном детском лагере в Ленинградской области, еще два — в июне 2013 года на острове Кос в Греции.

В 2013 году до того, как на родине его заподозрили в сексуальном насилии священник , где . Изначально он заявлял, что был направлен туда в командировку по линии РПЦ, однако позже выяснилось, что отъезд .

6 ноября стало известно, что Грозовский по собственной просьбе на время расследования уголовного дела. 18 ноября священник Глеб Грозовский до окончания расследования.

Некоторые СМИ сообщали, что дело против священника заказное, за его возбуждением якобы стоит отец ребенка, отчисленного из православного лагеря. 11 ноября 2013 года Глеб Грозовский обнародовал видеообращение, в котором заявил, что получал угрозы от Сергея Зазимко, ребенок которого был отчислен из православного лагеря, где работал священник. Петербуржец Зазимко назвал провокацией утверждения о том, что он якобы является "заказчиком" уголовного дела. В свою очередь следствие, комментируя утверждения о некоем "заказе" против священника, заверило, что никакого "заказчика" не существует, а обвинение .

29 декабря сестра священника Любовь Грозовская сообщила, что около 400 человек подписали ходатайство Грозовскому на личное поручительство, в их числе чемпионы мира по боксу Нина Абросова и Дмитрий Кириллов. Известный миссионер РПЦ протодиакон Андрей Кураев заявил, что знает Грозовского как достойного христианского пастыря. Глава администрации Веревского сельского поселения охарактеризовал Грозовского как , живо участвующего в жизни поселения.

Экстрадиция была отложена из-за обращения адвоката Грозовского в Высший суд справедливости с требованием гарантировать священнослужителю безопасность на родине. 1 августа 2016 года стало известно, что Высший суд справедливости Израиля на экстрадиционный ордер.

7 сентября 2016 года Глеб Грозовский из Израиля и выдан российским правоохранительным органам.

17 сентября он был доставлен в СИЗО Петербурга. Следственный комитет Петербурга очно Грозовскому в совершении развратных действий в отношении трех девочек.

В сентябре 2016 года следователем Главного следственного управления СК РФ по Петербургу адвокат Грозовского был отстранен от защиты .

Ранее адвокат заявлял, что нашел людей, которые дали показания, "свидетельствующие о невозможности совершения преступления". По его словам, следователь после допроса этих лиц отстранил его от участия в деле, заявив, что эти показания "противоречат позиции отца Глеба". В ноябре Октябрьский районный суд Петербурга года отклонил жалобу на отвод адвоката. В конце декабря стало известно, что руководитель Петербургского управления СК РФ Александр Клаус