В. МАЙБОРОДА,

кандидат юридических наук

ГРАЖДАНСКИЙ ПРОЦЕСС

В ДРЕВНЕРУССКОМ ГОСУДАРСТВЕ

Правомерность употребления термина «гражданский процесс» в отношении Древнерусского государства объясняется определенными методологическими соображениями. Гражданско-процессуальное право как отрасль права сформировалось гораздо позднее, на другом этапе развития российской системы права. Более того, в рассматриваемый период процесс не делился на гражданский и уголовный, судебный процесс (этот термин, очевидно, тоже можно употреблять с некоторой натяжкой) был единым по гражданским и уголовным делам. Тем не менее, представляется корректным с научной точки зрения использовать термин «гражданский процесс», чтобы исследовать особенности судопроизводства по делам, связанным со сделками и обязательствами, с восстановлением нарушенных прав. Намерение проследить процесс становления и последующего развития всех составляющих гражданского процесса объясняет необходимость использования современной терминологии для характеристики начального этапа формирования гражданско-процессуального законодательства.

Основанием для судопроизводства по гражданским делам могло служить только существование соответствующих правоотношений. Об их наличии свидетельствуют источники древнерусского права. Так, Псковская судная грамота различает недвижимое (лесные земли, борти и воды) и движимое имущество , определяет способы установления собственности. Много статей относится к залоговому праву , к договорам. В грамоте говорится о договорах дарения , купле-продаже, мене, поклаже, займе, ссуде, личном найме, изорничестве и найме помещений. Например, договор купли-продажи недвижимости и договор займа на сумму свыше одного рубля заключались в письменной форме. Если договор купли-продажи недвижимости был заключен человеком в нетрезвом виде, то он (договор), как и договор мены , признавался недействительным. Грамота признает наследование по закону и по завещанию.

Н. Дювернуа отмечал: «В суде гражданском лицо ищет или восстановления своего вещного права, или требует от другого лица выполнения обязательства… или несколько лиц приходят на суд, чтоб разделить общее имущество, определить межу. Русская Правда знает все эти случаи».

Судебный процесс в Древнерусском государстве не делился на гражданский и уголовный. Отсутствие такого деления отражало представления времени и отвечало потребностям общества в реализации функции судопроизводства. Как указывает, «цель права - в поддержании социального равновесия, поэтому судебный процесс на начальном этапе своего формирования воспринимался как примирительная процедура, связанная главным образом с реституцией, т. е. восстановлением нарушенного права». Следовательно, обе стороны процесса назывались истцами, т. е. ищущими справедливости, процессуально они были равны. Тем не менее, ведение судопроизводства по гражданским делам, т. е. не связанным с уголовными преступлениями, имело особенности.

Судебный процесс по гражданским делам во времена Русской правды носил состязательный характер. Эта состязательность, по словам дореволюционного цивилиста, заключалась в том, что «все предоставляется самостоятельности тяжущихся, при пассивном положении суда. Подготовка фактического материала производится сторонами, а суд дает ему оценку, принимая во внимание только то, что доставлено сторонами, и в таком виде, как доставлено». Как писал Н. Дювернуа, «первая задача сторон, ставших на суд, заключается в том, чтобы убедить суд в правоте своих притязаний. Именно эти притязания должен признать суд, суд должен допустить, что та или другая сторона ищет того, что с правом согласно, с правом вообще, взятым отвлеченно от конкретного случая».

Роль государства в процессе на этом этапе еще не была решающей. «На первых этапах своего становления, в пору незрелости, государственная власть еще не могла претендовать на активную роль в судебном процессе, и в это время функции социального контроля были сосредоточены в руках общины, которая и была первым арбитром при проведении непосредственно судебных разбирательств». Напротив, по мере укрепления государственная власть все крепче берет в свои руки отправление правосудия, что наглядно прослеживается уже в Псковской судной грамоте.

Нормы обычного права, закрепленные в Русской правде, большое внимание уделяли сделкам. Они заключались в устной форме при свидетелях и сопровождались определенными действиями, например, битьем по рукам, привязыванием ключей к поясу. «Читая Русскую правду, - писал Н. Дювернуа, - нельзя себе представить почти ни одного юридического акта, который совершался бы иначе как в присутствии многих лиц, людей, как их чаще всего называет памятник». Судебный процесс по гражданским делам фактически вытекал из предшествующей ему сделки, являлся ее продолжением. Таким образом, публично заключенную сделку , если за ней следовало обращение в суд, можно рассматривать как первую стадию гражданского процесса. «Сделка, совершенная перед лицами, на которых шлются стороны, перед их послухами, есть рождающий право и отчасти определяющий процессуальные последствия возникшего юридического отношения акт».

Иски, связанные с гражданскими правоотношениями, можно разделить на вещные и личные, хотя сама Русская правда такого деления не проводит. В первом случае идет речь о восстановлении утраченного владения.

Поводом к процессуальным действиям, направленным на отыскание вещи, служила по Русской правде потеря владения движимой вещью. В этом случае процесс начинался с заклича - объявления на торгу о пропаже. Как пишет, «заклич как досудебная процедура заключался в объявлении на торгу, погосте или другом людном месте о нарушении законных прав истца и предполагаемом виновнике таких нарушений. К закличу прибегали лишь в том случае, если пропавшая вещь имела какие-то индивидуально определенные признаки. Это могли быть холоп, оружие, одежда. Иначе отыскать похищенную вещь было невозможно. Если по истечении трех дней вещь обнаруживалась, то лицо, у которого она была обнаружена, считалось ответчиком в случае отсутствия доказательства добросовестности приобретения найденной у него вещи».

Трехдневный срок говорит о том, что процедура происходила в пределах своей общины. Все меры предпринимал сам истец, на этом этапе фактически без помощи власти.

Еще одной досудебной процедурой был свод. Как писал, «свод - это сложное юридическое понятие, которое не может быть разложено на составляющие части и которое изменялось во времени, по мере того как развивался процесс в феодальном государстве». По мнению, «свод как досудебная процедура и ставит своей целью определение противной стороны в судебном процессе. Таким образом, смысл данной процедуры в контексте обсуждения процесса формирования основных начал судебного процесса заключается именно в этой функции».

Если должник не оспаривал своего долга или права кредитора на вещь, но и не отдавал должного, тогда взыскание проводилось в бесспорном порядке с помощью должностных лиц государства. Личный иск возникал в том случае, если должнику оспаривал право кредитора требовать с него долг. Тогда кредитор вызывал его на суд. Гарантом явки мог выступать поручитель. «Поручитель становится ответственным перед истцом. На него ложится вся тяжесть последствий неявки».

Что касается самой судебной процедуры, то в Древней Руси, по-видимому, она не отличалась большой сложностью. Это объясняется, прежде всего, тем, что существовавшие правоотношения не создавали общественной потребности в наличии развитых процессуальных форм. Судебные дела не отличались разнообразием и сложностью, кроме того, на всех стадиях процесса, начиная с заключения сделки или возникновения обязательства, уже отмечалось присутствие представителей общины. С этим согласен такой исследователь, как Н. Дювернуа, который писал: «Заметим, что в Русской правде, в формах процесса, господствует та чрезвычайная простота, в которой отдельные моменты процесса, как мы их привыкли представлять, ввиду осложнившегося порядка судопроизводства, - едва выделяются. Между нарушением права и восстановлением его не приводятся ясно те черты процессуального состояния права, которые собственно и составляют содержание науки судопроизводства. Если мы весь процесс, с тех пор как он стал и до его заключения, юридически мыслим как один момент, то прежняя мысль представляла себе это же единство процессуальных стадий материальным образом, т. е. когда фактически между нарушением права и его восстановлением сокращалось расстояние».

Данные о порядке суда предоставляет нам Двинская уставная грамота. Она дана была великим князем Московским Василием Дмитриевичем в 1397 г. Двинской области, признавшей власть московского князя. В соответствии с этой грамотой истец обращался к княжескому наместнику, и тот вызывал ответчика в суд, посылая за ним двух лиц - дворянина, своего слугу, и подвойского, выборного от населения. Если ответчик не мог явиться сразу, он предоставлял поручительство, что явится в определенный срок, в противном случае его арестовывали и заковывали в цепи. В случае неявки ответчика в установленный срок он признавался виноватым без суда, а истцу выдавалась правая бессудная грамота.

Судебный процесс в Пскове и Новгороде несколько отличался своей структурой. В Новгороде, как это видно из анализа Новгородской судной грамоты, процесс делился на три стадии - суд, доклад, поле. Доклад -Буданов характеризовал как «перенос дела самим судьей, по неясности закона или факта». В псковском процессе доклад отсутствовал.

Во времена составления Псковской судной грамоты развивается институт судебного представительства. Его отсутствие на более ранних стадиях развития судопроизводства объясняется существовавшей системой доказательств, которая требовала обязательного личного участия сторон. Например, клятву можно было приносить только лично, то же относится и к ордалиям. Появление письменных доказательств и судебного поединка сделало возможным участие представителей сторон, выполнявших определенные процессуальные действия. По мнению, о наличии судебных представителей говорит Новгородская судная грамота, называя их «ответчиками», например, в статье 15: «А от коего истца ответчик станет на суд, а истец тот будет креста не целовал на сей грамоте, ино тому истцю крест целовать одинова, а ответчику в его место отвечивать; а не поцелует креста, ино тем его и обвинить». По справедливому замечанию данного автора, первоначально представителями выступали родственники или соседи истца.

Н. Дювернуа также отмечал наличие судебных представителей, причем не только по Новгородской, но и по Псковской судной грамоте, где они именовались пособниками. Таких пособников грамота разрешала иметь только женщинам, детям, старикам, чернецам и глухим (ст. 55 Псковской судной грамоты). Пособниками не могли выступать лица, облеченные властью, пособникам запрещалось в один день участвовать в двух процессах.

Большую роль в процессе судопроизводства играли доказательства, приводимые сторонами. Очевидно, на первом этапе развития древнерусского права стороны могли сами выбирать, какие доказательства приводить в свою пользу. Псковская судная грамота говорит о возможности ответчика в делах, связанных с займом, использовать доказательства своей невиновности по выбору: «На того волю, на том сочат; хочет на поле лезет, или у креста положить».

В качестве первоначальных доказательств применялись собственное признание и видимые следы преступления (раны, кровь), но эти следы имели отношение только к уголовным делам. Что касается гражданских дел, есть основания полагать, что по ним наиболее часто применялись свидетельские показания. Например, договор купли-продажи совершался в присутствии свидетелей, которые в случае судебного спора подтверждали, кто собственник вещи. Свидетели могли подтвердить и условия договора займа. В условиях соседской общины, связанных с высокой степенью осведомленности о жизни соседей, такие свидетели всегда могли найтись.

Свидетели делились на видоков и послухов. Видоки - те, кто видел преступление, его непосредственные очевидцы, а послухи - те, кто только слышал о преступлении и преступнике, а также свидетели доброго имени обвиняемого. Как справедливо отмечал Н. Дювернуа, «названия послуха и видока в Русской правде смешиваются…».

Свидетельские показания сопровождались клятвой, их истинность в суде сомнению не подвергалась.

Присяга использовалась и в качестве самостоятельного вида судебного доказательства при отсутствии других доказательств. Она применялась, кроме прочего, по обязательствам из договоров, где цена иска не превышала двух гривен. Статья 49 Русской правды, определявшая ответственность «поклажехранителя» за вещи, оставленные у него собственником на хранение, предусматривала присягу (роту) в качестве доказательства. Обвиняемый в том, что возвращает не все оставленные у него на хранение вещи, мог отвести от себя обвинение клятвой. Статья 48 Пространной редакции говорит о применении присяги в судебном споре о займе, не превышавшем трех гривен.

Псковская судная грамота предусматривала присягу в качестве судебного доказательства по делам о личном и имущественном найме (ст. 41, 42). В целом присяга в Псковской судной грамоте распространена широко; грамота несколько раз указывает, что присягу не следует приносить, если есть другие способы убедить судей. «Если я представил свидетелей, что владел 4-5 лет землей, что обрабатывал ее и проч., то присяги нельзя требовать, целованья в том нет (ст.8). То же при доказательстве посредством третьих лиц принадлежности имущества по титулу наследования и купли», - писал Н. Дювернуа.

Судебный спор, решенный на основе присяги, обжалованию не подлежал. Принесший присягу считался невиновным.

В соответствии с Псковской судной грамотой к числу судебных доказательств, кроме перечисленных в Русской правде, относились письменные доказательства (доски) и судебный поединок (поле).

Наличие письменных доказательств объяснялось широким распространением сделок, заключавшихся в письменной форме. В поединке принимали участие истец и ответчик. В случае судебного поединка женщины малолетние, старики и больные могли выставлять вместо себя своего представителя. В то же время две женщины, участвовавшие в судебном споре, должны были «сражаться» друг с другом без участия «наймитов». Таким образом, условием поединка было формальное равенство сторон и наличие у них одинакового оружия.

Поединки происходили в людных и специально отведенных для этого местах, причем не ранее, чем через две недели после принятия судом решения.

Если в результате поединка одна сторона погибала, победитель не имел права требовать получения иска, а только мог взять себе доспехи и оружие побежденного. Это говорит о возможности поединков в случае гражданско-правовых споров, иными словами, поединок может рассматриваться как доказательство в гражданском процессе.

выделяет особый вид доказательства, применявшийся только в гражданском процессе, - поручительство. Под поручительством понимается «такой специфический вид доказательства, где в форме доказательства выступают показания поручителя одной из сторон при заключении обязательства». Автор полагает, что показания видоков и послухов относились в основном к уголовно-процессуальным доказательствам, а в случае с поручителями речь идет именно о гражданских делах. Следы поручительства встречаются только в берестяных грамотах как источниках истории права рассматриваемого периода.

Характеризуя систему доказательств по Русской правде, Н. Дювернуа писал: «На первом плане стоят свидетели, за недостатком их, или как дополнительное средство, идут формальные доказательства. Для формальных доказательств указана известная последовательность, от более сильных испытаний до менее сильных. В делах большей ценности - железо, меньшей - вода, наконец, последнее место принадлежит присяге. Закон в немногих случаях определяет абсолютным образом силу того или иного доказательства, оставляя суду свободу оценки их в каждом данном случае».

Рассматривая особенности гражданского процесса в Древнерусском государстве и утверждая наличие его характерных черт по сравнению с процессом уголовным, выделим отличительные признаки. Такие признаки существовали, и судопроизводство, сохраняя единый целостный характер, все же отличалось в случае гражданских и уголовных исков.

Прежде всего, решение гражданско-правовых вопросов в некоторых случаях на ранних этапах развития судебного процесса могло осуществляться и помимо непосредственного участия государственной власти, с помощью общины, которая, зная существо дела, могла всегда справедливо решить его на основе обычая. В делах, носивших уголовно-правовой характер, обойтись без участия государственной власти было гораздо сложнее.

В досудебных процедурах по уголовным делам, в отличие от дел гражданских, присутствовало так называемое гонение следа. Статья 68 Пространной редакции Русской правды говорит: «Не будет ли татя, то по следу женугь…» Если след приводил в общину, она должна была оказывать помощь в розыске и поимке преступника, если след терялся на большой дороге - розыски прекращались.

В числе судебных доказательств по уголовным делам, как уже отмечалось, большое значение имели явные признаки совершенного преступления, такие, как выбитый зуб, вырванная борода. В гражданских исках подобные доказательства фигурировать явно не могли.

В сложных случаях для установления истины в судебном процессе прибегали к ордалиям - судебным испытаниям, известным с древних времен и встречавшимся у разных народов и в Европе, и на Востоке. Русская правда упоминает об испытаниях водой и железом. Однако, как следует из текста Русской правды, такие суровые испытания применялись только в случаях суровых уголовных преступлений, таких, как значительная кража и убийство, и только тогда, когда обвиняемый не мог подтвердить свою невиновность показаниями свидетелей. В Гражданском процессе испытание железом, по-видимому, не использовалось, по крайней мере в источниках нет на это указаний. Что касается испытания водой, которое заключалось в том, что связанного обвиняемого бросали в реку и смотрели, начнет он всплывать или тонуть, то академик, анализируя берестяные грамоты, указывал на конфликт между должником и кредитором, описанный в одной из них. Он отмечал, что должник не был согласен с процентами, которые начислял кредитор, и предлагал выяснить в суде с помощью испытания водой, кто из них прав.

Буданов, анализируя особенности Новгородского судопроизводства, отмечал, что оно было основано на разделении подсудности между княжескими и общинно-вечевыми органами суда. Княжеские органы, т. е. сам князь, его наместники и тиун, решали преимущественно уголовные иски. Общинно-вечевые органы вели судопроизводство по гражданским делам: суд посадника ведал преимущественно делами о поземельной собственности - суд тысяцкого занимался торговыми исками.

В отличие от новгородской системы, основанной на разделении судебных полномочий, в Пскове суд состоял из княжеских и общинно-вечевых органов. Об этом говорит ст. 1 Псковской судной грамоты: князь судит вместе с посадником - выборным должностным лицом псковской администрации. В этой ситуации посадник как представитель населения города контролировал выполнение князем судебных полномочий.

Таким образом, в Древнерусском государстве, как свидетельствует анализ дошедших до нас источников права, активно развивался судебный процесс, в том числе по делам гражданско-правового характера. В целом можно говорить о довольно развитом для своего времени механизме, который позволял защищать права и законные интересы граждан, связанные с собственностью, договорными отношениями и обязательствами.

Дювернуа Н. Источники права и суд в древней России. - СПб., 2004. - С. 180.

Момотов В. В. Формирование русского средневекового права. - М., 2003. - С. 340.

Васьковский Е. В. Учебник гражданского процесса (по изд. 1917 г.). - М., 2003. - С. 101.

Дювернуа Н. Указ. соч. - С. 186.

Момотов В. В. Указ. соч. - С. 341.

См.: Дювернуа Н. Указ. соч. - С. 176.

Там же. - С. 175.

Момотов. соч. - С. 349.

Юшков С. В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. - М., 1949. - С. 517.

Момотов. соч. - С. 351.

Дювернуа Н. Указ. соч. - С. 182.

Владимирский-Буданов истории русского права. - Ростов-на-Дону, 1995. - С. 583.

См.: Момотов русского средневекового права. - М., 2003. - С. 343.

Псковская судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 1. - М., 1984. - С. 344.

Дювернуа Н. Указ. соч. - С. 199.

Там же. - С. 382.

Момотов В. В. Формирование русского средневекового права. - М., 2003. - С. 360.

Дювернуа Н. Указ. соч. - С. 197.

Псковская судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т. 1. - М., 1984. - С. 69.

См.: Черепнин Л. В. Новгородские берестяные грамоты как исторический источник. - М., 1969. - С. 50.

См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. - Ростов-на-Дону, 1995. - С. 583.

Судебные органы. Суд во времена Русской Правды не был отделен от администрации, и судьей был, прежде всего, сам князь. Княжеский суд разрешал дела феодальной знати, междукняжеские споры. «Без княжа сло­ва», однако, нельзя было «мучить» не только огнищанина, но и смерда (ст. 33Кр. Пр., ст. 78 Пр. Пр.). К князю и судьям его (ст. 55 Пр. Пр.) мог пойти пожаловаться закуп. В «Поучении к детям» Владимир Мономах так гово­рит о себе как о судье: «На посадников не зря, ни на бирючи, тоже худого смерда и убогие вдовицы не дал есмисильнымобидети».

Наиболее важные дела князь решал совместно со своими мужами боярами, менее важные рассматривались представителями княжеской ад­министрации. Обычное место суда – «княж двор» (резиденция в столице и дворы княжеских чиновников в провинции). На местах действовали суды посадника, волостеля, которым помогали тиуны, вирники (сборщики су­дебных пошлин) и другие слуги. Русская Правда (ст. 41Кр. Пр., многие статьи Пр. Пр.) определяет и размеры этих сборов в пользу многочислен­ных судебных лиц из вспомогательного персонала (мечника, детского, метельника).

Помимо суда государственного (князя и его администрации) в Киев­ской Руси активно формировался вотчинный суд – суд землевладельца над зависимым населением. Он формируется на основе иммунитетных по­жалований (князь жалует монастырю Св. Георгия село Буйцы «с данию, с вирами и с продажами»). Можно назвать также суд общины, на котором могли решаться мелкие внутриобщинные дела. Но о функциях этого суда сведений в источниках не сохранилось. Функции церковного суда, ведав­шего семейно-брачными отношениями, боровшегося с языческими обря­дами, осуществляли епископы, архиепископы и митрополиты. Делами мо­настырских людей занимался настоятель монастыря – архимандрит.

Судопроизводство с древнейших времен включало в себя 3 стадии: ус­тановление сторон, производство суда и исполнение приговора. Обе сторо­ны именовались истцами или суперниками (чуть позже – сутяжниками от тяжбы – судебного спора). Государство в качестве истца ещё не выступа­ет, даже в делах уголовных, оно лишь помогает частному лицу в преследо­вании обвиняемого. Да и различия между уголовным и гражданским про­цессом ещё не существует, как и между следственным (инквизиционным) и обвинительным (состязательным). Сторонами во всех делах выступают частные лица: род, община, семья, потерпевшие. Суд представлял собой массовое действо, на которое прибывали толпы родственников, соседей и прочих пособников. Поводом к возбуждению дела могло быть не только исковое ходатайство семьи (об увечье или убийстве родственника), но и захват лица на месте преступления.

О самом древнем периоде известно ещё, что одной из форм начала процесса был заклич – публичное объявление о преступлении (пропаже имущества, к примеру) и начале поиска преступника. Давался трёхднев­ный срок для возврата похищенного, после чего лицо, у которого обнару­живалась вещь, объявлялось виновным. Оно было обязано вернуть похи­щенное имущество и доказать законность его приобретения. Если это уда­валось сделать, начинался свод – продолжение поиска похитителя. По­следний в своде, не имевший доказательств, признавался вором со всеми вытекающими отсюда последствиями. В пределах одной территориальной единицы (волости, города) свод шёл до последнего лица, при выходе на чужую территорию – до лица третьего, которое, уплатив повышенное возмещение убытка, могло начинать свод по месту своего проживания (ст. 35–39 Пр. Пр.).

Другое процессуальное действие – гонение следа – розыск преступни­ка по следам. Если это был убийца, то обнаружение его следов на терри­тории общины обязывало её членов платить «дикую виру» или искать ви­новника. Если следы терялись в лесах, на пустошах и дорогах, поиски пре­кращались (ст. 77 Пр. Пр.).

Суд был состязательным, a это значит, что обе стороны «тягались» на равных условиях, собирали и представляли доказательства и улики. В су­дебном процессе использовались различные виды доказательств устные, письменные, свидетельские показания. Очевидцы происшествия назывались видоками, кроме них выступали послухи – свидетели «доброй славы» об­виняемого, его поручители. Послухом мог быть только свободный чело­век, в качестве видоков привлекались закупы («в малой тяжбе») и бояр­ские тиуны (холопы) – (ст. 66 Пр. Пр.).

При ограниченном количестве судебных доказательств по решению су­да применялись присяги («роты») и ордалии (испытания железом и водой). О последних мы знаем лишь по западным источникам, ибо прямых свиде­тельств об ордалиях на Руси нет. При испытании железом о виновности испытуемого судили по характеру ожога от раскаленного металла; при испытании водой подозреваемого, связанного особым образом, погружа­ли в воду, если он не тонул, то признавался виновным. Ордалии – это разновидности суда божьего. Возможно, что уже в древности на Руси при недостаточности доказательств для окончательного выяснения истины применялся судебный поединок, но сведения о нём сохранились лишь от более позднего времени (поле). Мы вернемся к нему в свое время.

Такие общие представления о древнерусском праве, о процессуальных судебных нормах дают нам Русская Правда и другие источники. Мы ви­дим, что законодатель руководствовался принципом казуальности (ссылкой на конкретный случай) и не прибегал к теоретическим обобще­ниям. Целый ряд правовых норм только намечается в законодательстве, и разработка их является делом будущего.

Суд и процесс

Судебные органы те же, что и во времена Русской Правды: князь, вече, посадник, старосты и др. Судебными полномочиями обладал и «владычен наместник», т.е. наместник новгородского архиепископа. Появляется но­вый вид суда – братнина, прообраз сословного суда горожан. Первона­чально братчина возникла как своеобразное общество для увеселений и пиршеств (клуб), а затем превратилось в союз граждан по профессиям, наподобие будущих купеческих гильдий. По ПСГ братчина могла судить своих сочленов.

Кроме судей ПСГ знает судебных чиновников, дьяков, писцов, приста­вов, межников, в пользу которых идут судебные пошлины. Так, ст. 82 гла­сит: «А княжой писец имеет писатисудницу о земли, ино ему от судницы взяты 5 денег, а от позовницы – деньга, а от печати – деньга, а от безсудной и от приставной – деньга». Здесь мы видим названия документов, фи­гурировавших в процессе судебного разбирательства. Судница – судебное решение, позовница – вызов в суд, безсудная – оправдательная грамота, приставная – удостоверение прав пристава. Все документы запечатыва­лись печатью, которой ведал особый судебный чиновник.

Процесс носил состязательный характер, как и в эпоху Русской Прав­ды. Но система судопроизводства уже более отчетлива: после подачи жа­лобы вызов ответчика в суд осуществляет судебный орган; неявка в суд влечет за собой ряд невыгодных для ответчика последствий, в том числе и привод силой. Известен институт судебного представительства, так на­зываемых пособников, своеобразных адвокатов. Первоначально пособни­ков было разрешено иметь женщинам, малолетним, монахам, глубоким старцам и глухим, затем это право получили все.

Одно из главных достоинств ПСГ заключается в том, что она донесла до нас постановления о судебном поединке – поле, который имел место на Руси наряду с другими доказательствами: сводом, послухами, свидетель­скими показаниями, присягой. В ПСГ появляются и письменные доказа­тельства: записи и доски. Они не представляются только при иске посред­ством заклича.

Что же касается «поля», то оно подключалось в качестве доказательст­ва при отсутствии в споре у сторон других убедительных доказательств. Выйти на судебный поединок по решению суда могла одна из сторон. Ма­лолетние, больные, престарелые и увечные, а также монахи и священно­служители могли выставить за себя наемного бойца. Женщина могла вы­ставить наймита в тяжбе с мужчиной. Победивший на судебном поединке как доказавший свою правоту судом Божиим, выигрывал тяжбу, а сверх того имел право снять с побежденного «доспех», т.е. оружие, с которым тот вышел на бой.

Итак, существенное отличие судебного процесса в Новгороде и Пскове по времена ПСГ заключается, во-первых, в замене публичности (на княжем дворе) канцелярским процессом, закрытым для публики. Устное де­лопроизводство в суде заменяется письменным. Письменные доказатель­ства преобладают над устными. Огромную роль играет поле. Появляется апелляционная инстанция под именем суда докладчиков, состоявшая из выборных бояр и житьих людей. В целом наблюдается заметное уточнение и расширение норм права, зафиксированных в Русской Правде, приспо­собление их к новым историческим условиям, к особенностям обществен­ного и политического строя Новгородско-Псковской республики.

10. Общественно-государственный строй Новгородской и Псковской феодальных республик (XI – XV века).

Гораздо больше отличий и новаций имело государственное и правовое устройство Новгорода и Пскова.

Великий Новгород играл видную роль уже в киевский период истории Руси. На него с большой охотой опирались князья, борясь за киевский престол. Но сам по себе Новгород не привлекал князей, они рассматрива­ли его как своего рода плацдарм для последующего продвижения в Киев. Связывая свою судьбу с Киевом, князья не стремились к образованию сво­его домена в Новгородской земле. Здесь издревле землей владели не кня­зья и княжеские дружинники, а местная родоплеменная и общинная знать. В крупного землевладельца выросла в Новгороде и церковь: Софийский архиепископский дом, церкви и монастыри. Когда же роль Киева сошла на нет, и князья обратили свой взор на Великий Новгород, было уже поздно. К этому времени он превратился в город – Господин Великий Новгород, с мощным, богатым и сплоченным боярством, с развитой системой демократического государственного устройства. После изгнания из Нов­города князя Всеволода Мстиславича, внука Мономаха, обвиненного в измене, новгородская аристократия вернулась к древней традиции при­глашения князей на княжение. Князь из наследственного властителя пре­вратился в выборное должностное лицо, полномочия которого опреде­лялись договором.

В XIII–XIV вв. Новгородская земля стала одним из крупнейших и богатейших государств Европы. Владения Великого Новгорода про­стирались от берегов Балтики до реки Оби (новгородцы ходили за Ут­ру – Уральские горы), от побережья Ледовитого океана до границ Московского княжества на юге. Великий Новгород принимал активное участие в дипломатической и торговой жизни Европы, входя с систему немецкой Ганзы.

Младший брат Новгорода – Псков – долгое время оставался новго­родским пригородом (не в прямом значении, а в значении подчинения). Однако с ростом экономического влияния росло и стремление к политиче­ской самостоятельности. Сначала Псков добился от Новгорода права принимать угодных себе наместников, в том числе из собственных бояр, а с 1348 г. приобрёл политическую самостоятельность и независимость от него.

Итак, исследователи отмечают такие важные черты общественного устройства Великого Новгорода. Первое – это отсутствие княжеского домена и сильное местное светское и церковное землевладение. Второе – превращение местного боярства в крупных торговцев и банкиров, сосре­доточение всех нитей экономики в одних руках – руках крупных земле­владельцев. Третье – более высокий уровень ремесла и торговли, обу­словленный природно-климатическими и географическими условиями: зона рискованного земледелия, близость Запада и др.

Население. Господствующее положение в Новгороде занимали бояре – владельцы крупных вотчин и торгово-ремесленных предприятий. Они входили в Совет – Осподу, который фактически управлял государством. Из их числа избирались все высшие начальствующие лица: посадник, архи­епископ (владыка), тысяцкий, сотские и др. Второй слой правящего класса – житьи люди – средние феодалы, активно занимавшиеся также торгов­лей и ростовщичеством и замещавшие средние административные долж­ности, судебные и дипломатические. Третий слой составляли своеземцы – особая категория, промежуточная между феодалами и крестьянами. Они имели землю, владели ею на праве собственности, самостоятельно вели свое небольшое хозяйство, сдавая часть своих земель крестьянам в аренду (кортому). В Пскове это были земцы, имевшие земельные держания на ус­ловиях военной службы.

Как уже сказано, в Новгороде важную роль играло духовенство. Вла­дыка, к примеру, считался кроме всего прочего хранителем государствен­ной казны, верховным церковным судьей, ведал эталонами мер и весов и т.д.

Имело свои земельные владения и новгородское купечество, которое вело крупную транзитную торговлю. Оно организовывалось в сотни по специализации: кожевников, суконщиков, мясников и пр. Была в Новго­роде и организация заморских купцов, большой торговый двор с церко­вью (Немецкий или Готский), пользовавшийся правом экстерриториаль­ности.

Остальное городское население делилось на старейших и молодших или чёрных, мелких ремесленников и розничных торговцев. Сельское на­селение, как и в других землях, было представлено смердами, как свобод­ными, так и феодально-зависимыми. Среди последних источники знают закладчиков – людей, порвавших с общиной и перешедших в юрисдикцию боярина; половников – людей, не имевших собственной земли и орудий и сидевших на земле феодала за половину дохода от нее. Половники, в свою очередь, делились на изорников (пахарей – от слова «орать» – пахать), огородников и кочетников (рыболовов – от слова «кочь» – лодка). Фео­дально-зависимые люди имели, однако, право ухода от своих хозяев, по­гасив долг. Временем выхода считалось Филиппово Заговенье – 14 нояб­ря ст. ст. Есть мнение, что главная направленность этого законоположе­ния – ограждение смерда от произвола господ, которые могли требовать ухода половника с земли только в этот срок, иначе несли убытки. В до­машнем хозяйстве свободных людей широко применялся и труд холопов, домашних слуг. Но это холопство отличается от древнерусского рабства, ибо имеет под собой экономическую основу. Это прототип будущего ка­бального холопства.